Абсолютное зло: поиски Сыновей Сэма - Терри Мори

Другие дети супругов выросли и жили самостоятельно в разных районах Вестчестера. Джек Кассара, которому до пенсии оставалось совсем немного, работал в транспортной компании «Нептун» в Нью-Рошелле.

Казавшийся образцовым квартиросъемщиком Берковиц жаловался на лай немецкой овчарки Кассара, но в остальном вел себя дружелюбно и ничем не беспокоил семью. Положенные двести долларов ежемесячной арендной платы он вносил вовремя. Однако в апреле 1976 года он внезапно съехал, даже не забрав залог в размере двухсот долларов. В итоге он прожил у Кассара всего два месяца.

Из Нью-Рошелла Берковиц перебрался в квартиру 7Е на верхнем этаже дома № 35 на Пайн-стрит в северо-западном Йонкерсе. Никто не знает, как он нашел дом Кассара и новую квартиру на Пайн-стрит. В Йонкерсе его плата за жилье составляла 237 долларов в месяц, и их он тоже платил исправно.

13 мая 1976 года кто-то бросил бутылку с зажигательной смесью в окно спальни на втором этаже, принадлежавшей Иоахиму Нето. Рассчитанный на две семьи дом на деревянном каркасе, расположенный по адресу Уикер-стрит, 18, стоял вниз по склону от Пайн-стрит, менее чем в пятидесяти ярдах к югу от дома Карров. Первые два этажа в нем занимал Нето вместе со своей женой Марией, ее матерью и тринадцатилетней дочерью Сильвией, а верхний этаж принадлежал не связанному с их семьей строительному рабочему. Нето также получили несколько телефонных звонков с оскорблениями и не менее одного письма с угрозами, которое мать миссис Нето сразу выбросила.

4 октября 1976 года, около 4:40 утра, кто-то бросил «коктейль Молотова» в окно дома семьи Карр. Вовремя проснувшийся Сэм Карр потушил пламя до приезда пожарных.

Одиннадцать недель спустя Нето отмечали канун Рождества в компании семьи и друзей, когда по их окнам открыли стрельбу из автомобиля, остановившегося возле забора из металлической сетки, идущего сбоку от дома, – пули чудом не попали в Сильвию, игравшую на пианино у самого окна. На крыльце потом обнаружили мертвую немецкую овчарку по кличке Ракета, которая принадлежала семье Нето. Пуля из малокалиберного оружия пробила ей шею.

10 апреля 1977 года – в Пасхальное воскресенье – Сэм Карр получил письмо с требованием прекратить лай Харви, их черного лабрадора-ретривера. 19 апреля в дом Карров пришло еще одно письмо, написанное тем же почерком. Второе послание по тону было гораздо более угрожающим, чем предыдущее.

27 апреля, примерно в 21:30, неизвестный выполнил свою угрозу. Харви ранили на заднем дворе одним из нескольких выстрелов, сделанных со стороны тропинки над акведуком, проходившей примерно в двадцати ярдах от дома. Карр мельком увидел мужчину в синих джинсах и желтой рубашке, убегающего по акведуку на север. Предположения Уит Карр оказались неверны – тогда стреляли не из пистолета 44-го калибра.

Затем, 7 июня, Крэйг Глассман, студент-медик, работавший добровольным помощником шерифа округа Вестчестер, получил первое из четырех писем с угрозами, доставленных в его квартиру 6Е на Пайн-стрит, 35, куда он переехал с Гленвуд-авеню в марте и где поселился прямо под Дэвидом Берковицем.

Двумя днями позже, 9 июня, семья Кассара в Нью-Рошелле – бывшие домовладельцы Берковица – получила по почте открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Украшенное изображением щенка послание было адресовано Джеку Кассара: «Сожалею о вашем падении с крыши собственного дома…» Кассара ниоткуда не падал. На открытке стояла подпись: «Сэм и Фрэнсис» [sic] [70], а на конверте в качестве обратного адреса указали дом Карров, с которыми Кассара не были знакомы. Раздраженная и в то же время испытывающая любопытство миссис Кассара нашла телефон Сэма Карра и позвонила ему, чтобы узнать, зачем они отправили такую открытку. Карры заявили, что ничего об этом не знают, однако Сэм рассказал Нэнн Кассара о полученных им письмах и последующем ранении Харви, пулю из тела которого так и не извлекли, поскольку врач, по словам Карра, счел это слишком рискованным.

Пары договорились о встрече и 9 июня в доме Карров в Йонкерсе сравнили полученные письма с открыткой Кассара. Почерк на них совпал.

В Йонкерсе явно что-то происходило. Что-то странное. У Карров и Кассара было нечто общее. Но они не могли понять, что или кто именно.

Вернувшись вечером домой, Нэнн Кассара рассказала о поездке в Йонкерс своему сыну Стиву. Услышав о нападении на собаку, Стив предположил: «Помнишь нашего бывшего жильца, которому не нравился лай нашего пса? Может, это как-то связано с ним».

Вспомнив тот случай, но не имя арендатора, Нэнн Кассара сверилась со своими записями. Дэвид Берковиц.

Затем она заглянула в телефонный справочник Вестчестера и увидела, что некий Дэвид Берковиц теперь живет в доме № 35 на Пайн-стрит в Йонкерсе. Она позвонила Сэму Карру.

– Пайн-стрит у вас там рядом? – спросила она. Бинго!

На следующий день, 10 июня, Карр со всей собранной информацией отправился в детективный отдел Департамента полиции Йонкерса. Сказать, что тамошние детективы плохо вели это дело, значило бы преувеличить их заслуги. Проще говоря, они не сделали вообще ничего. Это случилось 10 июня, за шестнадцать дней до стрельбы возле «Элифаса» и за семь недель до того, как Сын Сэма напал на Стейси Московиц и Роберта Виоланте.

Между тем добровольный помощник шерифа Крэйг Глассман 7 июня передал полученное письмо с угрозами своему начальству в Уайт-Плейнс. Там тоже ничего не стали делать. 13 июля Глассман получил по почте еще одно угрожающее послание. Он снова показал письмо начальству. Если бы кто-то потрудился связаться с полицией Йонкерса, стало бы ясно, что почерк на письмах Глассмана совпадает с почерком на открытке с пожеланиями выздоровления, адресованной Кассара, и на письмах семье Карр о Харви. Но всем было плевать.

Однако в субботу 6 августа – через неделю после нападения на Московиц и Виоланте – тревожные сигналы прозвучали так громко, что игнорировать их стало невозможно. В 7:30 утра кто-то поджег мусор, сваленный под дверью Глассмана на Пайн-стрит, 35, и для пущей убедительности бросил в огонь пару десятков боевых патронов 22-го калибра. К счастью, никто не пострадал.

Одним из йонкерсовских полицейских, прибывших на место происшествия, был Том Чемберлен, знавший о присланных Каррам и Кассара письмах. Он спросил Глассмана, не получал ли тот послания с угрозами. Глассман показал ему два письма, пришедшие этим утром, и Чемберлен сразу узнал почерк. Не такое уж выдающееся достижение: почерк Берковица настолько самобытен, что его легко узнать.

Более того, в июньском письме Глассмана стоял обратный адрес Кассара, а записку от 13 июля подписали фамилией Сэма Карра.

Все полученные Глассманом послания были щедро приправлены упоминаниями крови, убийств и Сатаны. И тут всем внезапно захотелось пообщаться с Дэвидом Берковицем.

Истории, рассказанные Джеймсу Джастасу Чемберленом и Сэмом Карром, нью-йоркская полиция обсудила в последние часы 9 августа. Однако, несмотря на присутствие в йонкерсовских событиях насилия, крови и подозрительного поведения, бруклинское начальство ими не слишком впечатлилось – хотя впоследствии станет утверждать обратное. Все прекрасно понимали, что в Нью-Йорке проживают тысячи людей, балансирующих на грани психоза, и Берковиц – если он действительно повинен в развязанной в Йонкерсе войне – был всего лишь очередной такой личностью в длинном списке граждан со странностями, чьи имена сотнями стекались в опергруппу «Омега». Более того, подобная наглая, демонстративная активность совершенно не вязалась с многочисленными психологическими портретами неприметного убийцы, способного «легко раствориться в толпе». Они искали абсолютно заурядного с виду человека. И это было и остается очень важным моментом.

Департамент полиции Нью-Йорка не отправил кавалерию в Йонкерс той же ночью, как не стал отряжать туда батальон детективов на следующий день. Туда пошлют двух – всего двух! – детективов для проведения рутинной проверки «потенциального свидетеля» Берковица, интерес к которому объяснялся выписанной штрафной квитанцией и заявлениями о подозрениях в агрессивном поведении, в том числе с применением оружия. Он не ездил на желтом «фольксвагене» – машине убийцы – и не брал его напрокат: в ту ночь на месте происшествия находился его собственный «форд». Однако оставалась еще возможность того, что он каким-то образом сменил машину. Всякое бывает.