Любовь и верность - Мэгги Робинсон

Глава 20

Весь последний час Мэри подскакивала от любого шума, крика или стука в соседнюю дверь. Карточный вечер проходил весело, из-под двери, соединяющей ее спальню с комнатой Оливера, тянулся сигарный дым. У них также была общая ванная комната, и Мэри заливалась краской всякий раз, когда кто-то из гостей Оливера выходил облегчиться.

Без сомнения, мужчины могут продолжать разговор, справляя малую нужду, что Мэри казалось просто несносным и скандальным. Впрочем, она не привыкла находиться в такой близости от мужчин и сталкиваться с их грубым поведением. Когда она жила в доме своего брата Альберта, ее поселили на чердаке со слугами, лишив собственной девичьей комнаты над магазином, чтобы уступить ее родившимся близнецам. Сейчас Мэри в некотором роде по-прежнему жила над магазином, но мужчин любого возраста в офисе на Маунт-стрит просто не было. С ними жили Гамблен, миссис Норрис и экономка-кухарка. Миссис Норрис начала свою карьеру как Норин де ла Рю – Уличная Норин. На улице она и оставалась, пока тетя Мим не наняла ее. Тетя Мим была придирчивым, но справедливым работодателем, а Норин оказалась куда более толковой кухаркой, чем куртизанкой, так что домашняя жизнь Мэри в последние четыре года была вполне комфортной.

Но будет ли она чувствовать себя так же комфортно теперь, когда тетя Мим хочет вернуть себе управление агентством? Только время покажет.

Мэри в сотый раз взглянула на часы, слушая раскатистый смех Алека за дверью. По крайней мере хотя бы один из них хорошо проводит время. Никогда еще Мэри так не переживала.

Ее волосы были распущены и перехвачены у затылка темно-розовой лентой, подходящей по цвету к платью чайного цвета, которое она решила надеть. Розовый – девичий, хрупкий цвет. У рыжеволосой Мэри в жизни было мало розовых вещей, потому что это противоречило неписаным женским правилам. Однако Мэри подумала, что розовый ей вполне к лицу, поэтому решила заглянуть в несколько магазинов, продающих подержанные вещи, чтобы подправить свой гардероб, когда она вернется в город. Конечно, в офисе ходить в розовых туалетах не пристало, если она хочет, чтобы ее воспринимали всерьез, – для этого подойдут коричневый, серый и синий цвета, – но, возможно, у нее появится больше свободного времени, тогда она сможет как-то развлекаться.

И она будет делать это в розовых платьях.

Только что пробило половину десятого. Ей кажется, или в комнате Оливера стало потише? Налив из графина стакан родниковой воды, которую ей принесли в номер, Мэри сделала нервный глоток. Воду она не заказывала, но в отеле «Форзит пэлас» предоставляли все виды услуг, включая подготовку номера ко сну. Ха! Как будто она не способна сама отогнуть уголок одеяла и взбить для себя подушки. На подносе, который принесла ей горничная, стояла также хрустальная вазочка с конфетами, но Мэри была так взвинчена, что не могла съесть и одной штучки. С ее-то везением она обязательно запачкает платье шоколадом, и он прилипнет к ее зубам.

Мэри ходила взад-вперед по комнате, то и дело отпивая по глотку воды и сокрушаясь, что это не продукция компании «Рейнбернз спешиал резерв». Где же Бауэр? Может, у него какой-то срочный вызов к пациенту, и он не сможет прийти к ней? Так много зависит от точного времени его прихода. Мэри знала, что в карты можно играть ночи напролет, но она не могла… Внезапно она ощутила невероятную усталость от удивительных событий этого дня. Ей захотелось только одного – забраться под одеяло с отогнутым уголком и заснуть.

Мэри зевнула, так широко открыв рот, что челюсти щелкнули. Господи! Если Бауэр не придет в ближайшее время, она может не услышать стук в дверь. Мэри села на одно из кресел и закрыла глаза. Всего лишь на минутку.

Она не услышала, как он вошел, не почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы на передней части ее платья. Мэри разбудил щелчок фотоаппарата.

Она попыталась свести вместе половинки расстегнутого лифа, голова у нее шла кругом.

– Д-доктор Бауэр! Как давно вы здесь?

Комната Мэри сияла огнями. Она старалась создать «романтическую» атмосферу, но сейчас включены были все электрические лампы. Мэри заморгала, пытаясь сбросить с себя дремоту. Ее руки и ноги были словно налиты свинцом.

– Не очень давно, моя дорогая, – отозвался Бауэр. – Я стучал, но вы не ответили. Я подумал, что вы не слышите стук из-за шума в соседней комнате. Ну а потом я увидел вас спящей, как сказочная принцесса на троне… – Он провел пальцами по щеке Мэри, и она сильнее вжалась в кресло.

– Но к-как вы вошли? – Мэри была абсолютно уверена, что запирала дверь на замок.

Бауэр усмехнулся.

– С помощью отмычки, любимая. Это так удобно, не правда ли? Мне было интересно, не ждешь ли ты меня в постели. Признаюсь, мне немного жаль, что ты еще одета.

А потому он решил ее раздеть, пока она спит, а потом сфотографировать в нижнем белье. Доктор Бауэр еще отвратительнее, чем она предполагала.

Но он должен иметь свидетельства, которые можно будет в дальнейшем использовать против завоеванных им женщин, – фотоснимки, письма, за которые они будут готовы заплатить. Опустив глаза, Мэри увидела, что ее корсет все еще крепко застегнут на крючки. Слава богу.

– Я… Я под-думала, что мы сначала поговорим, – промолвила она, заикаясь естественным образом.

Бауэр поднял ее с кресла с пугающей силой.

– Мы будем слишком заняты, чтобы говорить, фройляйн Арден. Я вознесу тебя на небеса, пока твой глупый брат играет в свои игры.

Мэри откинулась назад, пытаясь вырваться из его объятий.

– Мне ужасно хочется пить, – сказала она. – Хотите воды?

Бауэр как-то странно на нее посмотрел.

– Нет, благодарю, любимая. Но вода полезна телу. Адамов эль – кажется, так вы, англичане, ее называете? А ты пей, выпей ее всю. – Открыв графин, он плеснул воды в ее бокал.

Мэри набрала полный рот воды, а потом вспомнила прошлый вечер и его маленькую фляжку с прозрачной жидкостью. Неужели он приказал добавить какое-то лекарство в ее воду? Наверное, шоколад тоже отравлен. Бауэр думал, что она будет более слабой, чтобы сопротивляться ему.

Мэри уронила стакан, и он, неповрежденный, покатился по толстому ковру.

– Боже, какая я неуклюжая! Я ничего не чувствую! – Она испытывала слабость и неприятное тепло. Ей нужно что-то сделать, но когда? Она еле шевелилась и была не в состоянии составить план.

– Ха! Как хорошо, что я, доктор, здесь! Позволь мне помочь тебе снять эту тесную одежду. Ах, вы, женщины, со своими корсетами! Если вы не будете осторожны, то погубите все свои органы этими тугими шнуровками.

Мэри была не в состоянии собраться с силами, чтобы остановить его. Бауэр повернул ее к себе спиной, и она услышала какие-то глухие щелчки – он разрезал шнурки на ее корсете. Возможно, он делал это хирургическими ножницами, сатана! Давление на талию и живот стало меньше, хотя она придерживала переднюю часть корсета дрожащей рукой. Все должно было идти иначе.

Теперь Бауэр подталкивал Мэри к кровати, покрывая ее обнаженную шею влажными поцелуями. Мэри задрожала и закрыла глаза, чтобы комната не вертелась вокруг нее. Она услышала, как корсет упал на пол, почувствовала, как комбинация соскальзывает вниз, а затем раздалось удовлетворенное ворчание Бауэра. Ее соски отвердели от прохладного ночного воздуха и тут же оказались во рту у доктора. Мэри слабо ударила его в спину, но была не в состоянии оттолкнуть.

Нависая над ней, он улыбался, а его длинные пальцы ласкали ее грудь.

– А теперь сделаем фотографию, хорошо? До и после. До – ты немного беспокоишься. Глупая девочка. После – я сделаю тебя женщиной, и на твоем лице расцветет широкая улыбка. И больше никаких нервов.

Он уложил ее на подушки. Мэри была беспомощна, как тряпичная кукла, и не могла остановить его, когда он рвал ткань и ленты. Словно сквозь туман она видела, как он взял камеру и сделал шесть снимков, а затем вставил в нее новую пленку.

– Ну а теперь займемся любовью. Но, пожалуй, мне надо чем-то прикрыть твой рот, чтобы твой братец не услышал, как мы развлекаемся. – Бауэр огляделся по сторонам в поисках импровизированного кляпа, и Мэри наконец-то смогла вырваться из летаргического сна.

– Алек! Оливер! Помогите! Помогите мне!

Мэри показалось, что она кричала едва слышным голосом, но она добилась, чего хотела. Оливер ворвался в ее спальню через смежную дверь, за ним спешили его гости.

– Святой Иисус! Что это означает, Бауэр? Что вы сделали с моей сестрой?

Доктор замер на месте, галстук выпал из его руки. Алек обошел Оливера и прикрыл Мэри своим пиджаком.

– Так ты трахаешь своих пациенток, Бауэр? Да это своего рода богохульство.

– Она… она сама пригласила меня… Это ничего не значит.