Рабыня Рива, или Жена генерала (СИ) - Устинова Мария

– Рад, что ты откликнулся на мое предложение! – его ничуть не смутило, что на рукопожатие не ответили. Улыбка торговца цвела до ушей. – Напитки гостям! Вижу, ты с женой… Может, девочки посекретничают?

Ему явно не хватало ксено-этика. Он не хотел обсуждать дела при женщине, а Шад об этом не подумал. На Григе женщин за дверь не выставляют. Чтобы замять неловкость, я убрала руку с локтя мужа, и сказала:

– Подожду снаружи, хорошо?

Шад кивнул, и я вышла.

Секретарша заметалась с напитками: отнеслась поднос в кабинет, затем предложила мне. Запыхалась, бедная. Отдав стакан, она вернулась за стол. Я пригубила: напиток был зеленый с явной свежей ноткой. Выбор для жаркого дня.

Девушка мило улыбнулась, и опустила глаза. Я подошла: она занималась счетами. Тонкие красивые пальцы быстро писали цифры. Красивая, трудолюбивая и дружелюбная.

– Ты невольница? – спросила я.

– Мне повезло, – она кивнула. – Здесь работаю. А тебя муж тоже купил?

Я сдержанно улыбнулась.

Врать не хочу, а правды не могу сказать – лучше молчать. Девушка как будто немного обрадовалась. Я подумала, что ей одиноко здесь. И она не прочь завести знакомство с такой же, как она, чтобы делиться наболевшим и маленькими радостями. Глаза загорелись от интереса.

Почему нет.

Мне тоже не помешают знакомства. Но стоит соблюдать осторожность, напомнила я себе. Притворяться женой Изгоя. Мы весело поболтали, поделились новостями и вспомнили бал, когда двери распахнулись и вышел мрачный Шад.

Девушка, непривыкшая к григорианцам, подобралась и вернулась к работе. Улыбка и веселье исчезли.

– До встречи, – попрощалась я, улыбнувшись, и схватила мужа за руку. – Еще увидимся.

Девушка кивнула, но с лица настороженность так и не ушла.

– Ну как? – спросила я, когда мы с Шадом вышли на знойную улицу. – Чего он хотел?

– Чего обычно хотят от наемника. Нас ни в чем не заподозрил.

– Ты согласился?

Мы шли медленно, прогуливаясь, и мне нравилось. Я уже уверенно держала его под руку, как старого и приятного знакомого. От былой робости не осталось и следа.

– Чтобы не вызвать подозрений. Но отложил дела, сославшись, что только прилетел и хочу отдохнуть.

– Разумно, – согласилась я.

Мы шли нога в ногу, но с этой стороны на поясе висел кинжал, и рукоятка пару раз задела меня, напоминая об трофейном оружии Эммы. Оно лежало дома. Шад просто положил его, подразумевая, что я могу его взять, если хочу. Может попросить о паре уроков?

Мы заглянули в лавку по дороге, чтобы купить горячих лепешек и чай.

Пока старик-хозяин заворачивал покупки, мы смотрели в работающий экран, на котором сменяли друг друга картинки: Лиам, пустынная планета, совещание генералитета и сената…

– Включите звук, – встревоженно попросил Шад.

Старик вытаращился на нас подслеповатыми глазами, а затем добавил звук, вместе с нами глядя на экран.

– Это твоя планета, Изгой? – прошамкал он.

Генерал только прищурился. Насколько я могла судить, Шад ни с кем не поддерживал отношений с тех пор, как мы сбежали. Новости смотрел с тем же тревожным интересом, что и я. Стоял, закутавшись в пустынный плащ и нахохлившись, словно пожилой гриф. Я не видела лица, но ощущала каким-то особым чувством, что Шад недоволен. Это как третий глаз, особый эмоциональный канал, который появляется у рабов и эмпатов: способность улавливать эмоции.

Нехорошие слухи о Григе долетали и раньше. В лавках, на площадях и рынках, везде, где я появлялась и где меня знали, со мной пытались заговорить о том, что происходит на этой планете, зная, что мой муж с нее. Я вежливо улыбалась, отнекивалась. Никто не был нагл настолько, чтобы донимать жену григорианца, но любопытством так и фонило от окружающих. Говорят, у Лиама с правительством Грига возникли разногласия. Что они не могут достигнуть договоренностей по торговым и другим вопросам. Что вражда в правовом поле не думает стихать. Я-то понимала, в чем дело. Лиам мстительный ублюдок. Бинтуя горло, а затем рассматривая шрам, он проклинает нас с Шадом ежедневно. Из-за того, первого неудачного поединка все пошло наперекосяк.

Слухи не врали.

– Из-за нарушений в торговых соглашениях, Григу было направлено заявление, рассмотрев которое, сочли правомерным. Это откроет путь к переговорам…

Шад сжал кулаки и сквозь зубы обронил григорианское ругательство.

– Путь к рабству это откроет! Деньги ему важнее чести стали, после войны-то! Ради торговли принимает претензии, после победы сам сдается, бесхребетный, – обругал он своего правителя.

– Они пытаются быть дипломатичными, – попыталась я заступиться. – Законными…

– Законов на войне нет, – бросил Шад. – Когда нужно было подтверждать притязания на трон в бою, слизняки туда не попадали!

Глава 28

Я замолчала, вспомнив, что так я и оказалась у Лиама – моя планета перестаралась с «дипломатией». Защищать Григ перехотелось. Шад был взбешен, едва не скрипел зубами. Я понимала, что с ним: это и его вина тоже, если бы он не промахнулся, ничего бы не было. Его рука дрогнула и винить он может только себя, что и делает с успехом.

Мы покинули лавку и дальше шли в молчании. Я тяжело вздохнула, кутаясь в григорианский плащ. Уже привыкла к ним, и ходить удобно – я оценила практичный покрой, он отлично защищал от пыли… Чужие традиции стали ближе.

Дома я разложила покупки. Приготовила напитки и, когда мы спрятались в тени на заднем дворе, вспомнила о кинжале.

– Возьми себе, если хочешь, – не стал возражать муж. – Ты сберегла его, имеешь право пользоваться. Его хозяйки больше нет.

– Покажешь, как пользоваться?

– Если хочешь, – он отстегнул свое оружие. Рукоятка легла в руку, как влитая. – Но тот кинжал не по твоей руке сделан. Им будет неудобно владеть. Если хочешь…

Он замолчал.

– Если хочу – что?

– Если хочешь, – очнулся он от мыслей, – когда будем на Григе, я закажу тебе личный.

– О, спасибо, – с чувством поблагодарила я.

– Если когда-нибудь будем. Все к тому идет, что возвращаться станет некуда.

Я вспомнила новости и расстроилась, но сходила за кинжалом. Шад старался прятать от меня настроение. Он всегда мрачный, но теперь к угрюмости добавилась усталость, а он при проблемах всегда так выглядит. Прячет, что ранили дурные вести.

– Не говори так, – попросила я, вернувшись. – Твоя страна намного благоразумнее моей. Думаю, все будет в порядке. Мир ведь подписан. Лиам мало что сможет сделать.

– Хотелось бы верить. Встань, – негромко сказал муж. – Кинжал нужен для самозащиты. Его смысл – всегда быть под рукой. Если тебе отлили личный кинжал, с этого момента он всегда должен быть там же, где и ты.

Он объяснял, свободно опустив руки. Кинжал еще был в ножнах.

Я встала напротив.

К драке с григорианцем я, пожалуй, не готова. Но очень хотелось научиться – это далеко не Эмма. Во-первых, он боец, во-вторых, это его национальное оружие.

– Нападаешь так, – он показал режущий прием. – Пропускай встречные удары. Лучше увернуться, чем отразить. Вот так – защищаешься.

Он показал несколько приемов. В его руках оружие выглядело органично. Представляю, сколько раз за жизнь он нападал и защищался, сколько раз за войну.

Шад слегка прихрамывал, и я вновь обратила на это внимание. Тут же нож оказался у горла.

– Не отвлекайся во время боя, – предупредил он. – Смотри на противника. Повернись.

Я встала спиной к мужу, и он вложил оружие мне в ладонь. Рукоятка была шероховата и не совсем удобна. Он сжал руку поверх моей – получилось, вложил мою ладонь в свою и вытянул руку.

– Жаль, ты ниже, чем григорианка, – задумчиво сказал он.

Мы стояли вплотную. Он провел жилистыми пальцами по волосам, убирая их в сторону и перебрасывая через плечо. Григорианки не зря связывают волосы, чтобы не мешали. Шад ничего не сказал, хотя мог бы предложить и мне сделать такую прическу. И хорошо. Полностью становиться другой мне не хотелось. Я бы все равно не заплела косы.