До последнего удара сердца - Юлия Алейникова

– Если ты выяснишь имя судьи, которая рассматривала дело Дробышева, я могу выяснить его нынешнее местонахождение. Но знаешь, Потапова, я советую тебе крепко подумать, прежде чем что-то делать, – мрачно заметил майор. – Правдолюбцы в нашей стране плохо заканчивают.

– Я вот и думаю, – вздохнула Женя, вяло ковыряя вилкой в тарелке. – Оставить все как есть мне совесть не позволяет. Но жить тоже хочется. И что делать?

Ее вопрос, произнесенный таким беззащитным, растерянным, робким голосом, подействовал на мужчин самым вдохновляющим образом.

– Знаешь, можно нанять детектива в Москве, он соберет в больнице данные об умерших при пересадке почки пациентах, операцию которым проводила Дробышева, – предложил, оживившись, Володя. – Уже кое-что. Ведь необязательно упоминать имена заказчиков, можно сконцентрировать внимание на недобросовестных врачах. Если раздобудем материалы из больничного архива, можно будет потом с родственниками умерших пообщаться. И при этом вовсе не обязательно посвящать детектива во все подробности дела.

– Точно! – воспряла духом Женя.

– Да, идея хорошая. В принципе, детективами становятся бывшие сотрудники полиции. Он мог бы для нас выяснить и фамилию судьи. Но о большем просить не стоит, – заметил Суровцев.

– Вопрос в том, кто это удовольствие оплачивать будет, – задумался Володя.

– Ясно кто, Трупп, – беспечно пожала плечами Женя.

– Чей труп, Кольцова, что ли? Так пока Марина в тюрьме, это вряд ли возможно, – нахмурился недоуменно адвокат. – Да и захочет ли она?

– При чем здесь Кольцов? Я о Труппе говорю, – уставилась на него девушка, потом сообразила и рассмеялась. – Трупп – фамилия моего главреда. Редакция все оплатит.

– Хорошенькая фамилия. С такой жить и жить, – улыбнулся в ответ Володя.

– У тебя знакомые частные детективы в Москве есть? – прервал его веселье Суровцев, поглядывая на часы и дожевывая кулебяку.

– Нет. Но есть знакомые, которые помогут найти подходящего человека, – вновь посерьезнел Володя.

– Хорошо. Пусть сперва выяснит фамилию судьи. Потом осторожненько прощупаем, чьи интересы эта история задевала. Официально мы пока расследуем убийство Сергея Кольцова, – серьезно глядя на сотрапезников, проговорил Суровцев. – Прочих пострадавших от врачихи искать пока не надо. Лучше я поговорю со следователем, который вел дело об убийстве Михайлова. Но по телефону такие разговоры не разговаривают. Трупп мне командировку оплатит? – взглянул он пытливо на Женю.

– Если правильно преподнести историю, он все оплатит, – усмехнулась она.

– Ну, это уже по твоей части, ты у нас хитрая лиса Патрикеевна. От тебя живым еще никто не уходил, – отвалил ей сомнительный комплимент майор.

– А как же Марина Кольцова? Ты мне больше не помощник в этом деле? – задал важный для себя вопрос Володя, потому как очень рассчитывал на Женькину помощь, да и вообще с ней было веселее.

– Помощник, – вздохнула девушка. – Я же ее родителям обещала, да и Трупп с меня не слезет. Одно расследование не исключает другое.

– Вот и отлично. Любовницу Кольцова я все еще не нашел, а время поджимает, – обрадовался Володя.

Александр Логунов ехал на встречу с Пыжовым. На сердце было тяжело, на душе тревожно. Александр обладал отличной интуицией, такая чаще свойственна женщинам, это они живут предчувствиями и сомнениями. Но Александр своего качества не стыдился, хотя никогда и никому о нем не рассказывал. Он доверял своей интуиции, и она его не подводила. К сожалению, безошибочно сообщая о грядущих неприятностях, она не могла сообщить, о каких именно неприятностях идет речь. А потому Логунов усиленно анализировал сложившуюся за последние дни обстановку.

Первое – производство. Там все обстоит нормально. Товар производится в прежних объемах, с сырьем и отгрузкой проблем нет. Остальное не его забота.

Назначение генерального? В этом вопросе пока ясности не было, и тут вполне возможны сюрпризы. Но стоит ли из-за этого волноваться? Об этом ли его предупреждало шестое чувство? Если место генерального займет чужой человек, да еще и с собственными амбициями и крепким тылом, тогда да. И то в большей степени это будет головной болью Пыжова, не его. Но пока что этот вопрос всерьез Логунова не беспокоил. Значит, что-то другое.

Что еще? Вера?! Логунов почувствовал, как у него между лопаток потек тоненький липкий ручеек, а на лбу появилась мгновенная испарина. Вера. Последняя жена Пыжова. Как он не хотел этой интриги! Как пытался избежать осложнений, но эта самка, эта стерва просто прижала его к стене, не оставив выхода. Это случилось почти сразу же после их с Пыжовым свадьбы. Вера буквально атаковала Логунова на одном из приемов полтора года назад. Она оказалась для него слишком жесткой, почти лишенной сантиментов, холодной, твердо знающей, чего хочет. Он был ей удобен, впрочем, как и сам Пыжов. Где тот раскопал свою женушку, Логунов не знал, но еще на свадьбе шефа этот союз показался Александру Прокофьевичу странным. Вера была, безусловно, красива, даже эффектна, но не так уж и молода, хорошо за тридцать, женщина с прошлым, как определил для себя ее тип Логунов. Но о ее прошлом в светской тусовке никто ничего не знал. Она нарисовалась словно ниоткуда. Впрочем, все это неважно. Важно другое. Почти год он вздрагивал по ночам, боясь, что кто-то донесет на них Пыжову. И просто не поверил своему счастью, когда получил отставку. Он даже не интересовался почему. Может, сейчас всплыли его старые грешки, кто-то донес Пыжову об их недолгом романе? Да, но Вера уже две недели как уехала на Мертвое море, он это твердо знал, к тому же они давно не виделись, да и вообще, успокаиваясь и приходя в себя, сообразил Александр, если бы Пыжов узнал о них, то не стал бы приглашать для беседы. Логунова бы просто похоронили в безымянной могиле. И всего делов. Значит, не Вера, промокая лоб, решил фармацевт.

А может, Потапова? О ней он последние дни не волновался. Логунов лично проводил ее в Москву и проследил, как она села в поезд. Позвонил утром и огорошил сюрпризом. Потапова не ломалась, явно была польщена и всячески извинялась за вчерашнее. Может, он вообще зря паниковал? Потапова говорила правду, ее интересует только современное фармакологическое производство, не более? Тогда при чем тут Кольцов и его окружение? Зачем было заводить разговор с секретаршей? И почему она так сдержанна на свиданиях? Он не нравится ей как мужчина? Логунов самодовольно усмехнулся, покачав головой. Эта версия была до смешного абсурдна. Может, она боится? А вдруг она все еще девственница? Да нет, это уж и вовсе бред. Девица весьма умело флиртовала с ним, хотя в руки и не давалась. Но последнее можно скорее отнести к коварству и хитрой расчетливости. Хм.

Логунов испытал легкую тревогу. Вот оно? Журналистка? Определенности не было, и он неизвестно зачем набрал ее номер, хотя твердо знал, что раньше вторника Женя не вернется, а сегодня был только понедельник.

– Алло? – раздался в трубке такой чистый четкий голос, как будто она сидела с ним рядом в машине.

– Женя? – растерялся и от скорости ответа, и от впечатления близости Логунов.

– Здравствуйте, Александр, как вы узнали, что я вернулась? – кокетливо, радостно спросила Женя, но ему показалось, что за этим дежурным кокетством кроется равнодушие, или недоговоренность, или увлеченность другим вопросом.

– Я не знал, просто соскучился, – проворковал Логунов, решив все же дожать девицу, затащить в постель и там уж добиться от нее правды – в постели ему еще ни одна женщина противиться не могла. Там он сумеет разговорить даже статую. К тому же это был единственный известный ему беспроигрышный способ добиться от женщины желаемого.

– М-м, – многозначительно протянула журналистка, но Логунов лишь утвердился во мнении, что параллельно с разговором она просто изучает какую-то информацию. Такого пренебрежения собственной неотразимой персоной Александр Прокофьевич вынести не мог.

За последние двадцать лет ни одна женщина, которой он оказывал честь своим вниманием, не была столь капризна и неподатлива. Они все падали к нему в объятия, как спелые персики, забывая о достоинстве, семьях, возлюбленных, прощали ему измены и непостоянство, легкомыслие и необязательность. Он умел виртуозно обращаться с женщинами. Мог найти подход к любой – от богатой избалованной красотки до юной неопытной скромницы, и каждая из них была с ним счастлива ровно столько времени, сколько он позволял им находиться подле него, разумеется, кроме Веры. А расставаясь, он предпочитал оставаться в памяти каждой самым ярким, сладким, сказочным воспоминанием, светлым и нежным. Никаких обид, никаких скандалов. Все пристойно и трогательно.

– Женечка, надеюсь, сегодня вы компенсируете мне пропавшее свидание? Или же у меня появился счастливый соперник? – наигранно свирепым голосом спросил Логунов, разыгрывая муки ревности, впрочем, довольно забавно и обаятельно. – Я просто так не сдамся! Имейте это в виду! Я вызову нахала на дуэль и проткну, как куропатку, можете не сомневаться.