Пробуждение любви - Хизер Гротхаус

Алан Торнфилд, которому не нужно скрывать лицо и тело, как ему?

Она долго смотрела на него, затем ее гнев, казалось, утих.

— Лорд Шербон, разумеется, мы не будем притворяться, что каждый из нас очутился в нынешнем полбжении в результате нежных чувств по отношению друг к другу. Я ответила на ваше объявление из необходимости спасти мою семью от бедности — как это ни смешно, из-за налогов, наложенных Шербоном, — и да, низкие мотивы во мне хотят быть уверенными в том, что Алан Торнфилд не унаследует замок.

— Я почти забыл. Благодарю.

— И вот что я хочу подчеркнуть. Хотя мы оказались вместе по разным причинам, я не хочу приговорить себя к раздельной жизни с моим мужем и отцом моего пасынка, которого я буквально обожаю. Я никогда не соглашусь на это.

Родерик был смущен.

— О чем вы говорите, леди Микаэла?

— Я говорю, что если вы не в состоянии проявлять ко мне хоть капельку уважения, чего ежедневно заслуживает ваша семья, — она глубоко вздохнула, — тогда я отправлюсь вслед за Харлисс.

— Вы шутите.

— Нет. Ничего подобного. Лорд Шербон, хотя изначально это брак по расчету для каждого из нас, это все же будет союз, и я не вижу, почему бы нам не установить партнерские отношения.

Теперь она взяла верх над ним, и Родерик не знал, как это получилось. Во всех его предыдущих встречах с Микаэлой Форчун именно он держал все под контролем, ведь именно он владел богатствами Шербона, в которых она так нуждалась, ибо ее семья была по уши в долгах. Как надменно и самонадеянно он вел себя, не подумав, что теперь они поменялись ролями, и лишь сейчас осознав, что его нужды были столь же насущными — а может быть, даже более, чем ее!

Микаэла Форчун ему необходима, и, по правде говоря, она его заинтересовала. Он хотел, чтобы она осталась. Хотел видеть ее рядом с Лео — хотя бы издали, хотел, чтобы она продолжала колдовать над его холодным, мрачным домом, чье величие было давно позабыто и на смену которому пришла и нищета, трагедия, грусть. Но брошенный ею вызов также переносил Родерика на три года назад, когда отец предъявил ему свой собственный ультиматум:

«Ты отправишься в Святую землю, чтобы из тебя хоть что-то получилось, иначе я отлучу тебя от Шербона. Мне не нужно, чтобы ты торчал здесь без дела, — битва укрепит тебя или же убьет. Мне не важно, каков будет исход, но одно предпочтительнее другого. Таков, какой ты есть сейчас — изнеженный, испорченный, слабый, — ты не заслуживаешь даже одного камня замка Шербон».

Родерик заметил, что сжимает и разжимает кулаки, и чем дольше Микаэла Форчун стояла здесь со вздернутым подбородком, полная решимости, тем больше ее образ расплывался и таял при воспоминании о Магнусе, стоявшем почти на том же месте, что и она. И вместо того чтобы слушать разумные доводы леди Микаэлы, он слышал проклятия отца.

Он оказался возле нее быстрее, чем, как он думал, позволит ему его хромота, лишив тем самым Микаэлу возможности убежать. Он схватил ее за предплечье и привлек к себе, поразившись на мгновение, какой крошкой она оказалась, когда он смотрел на нее сверху вниз. Она подняла лицо, и хотя в ее глазах на мгновение появилась искра страха, ее упрямый подбородок по-прежнему смотрел вверх, словно она не хотела, чтобы он увидел ее робость.

Родерик должен ее сломать. Он не мог позволить, чтобы она взяла над ним верх, — это слишком опасно для него.

— Значит, вы хотите стать моей женой?

Она судорожно сглотнула, но ничего не ответила, просто кивнула.

— Вы пустите меня в свою постель? — Родерик склонился к ее щеке и, ощутив ее аромат, почувствовал головокружение. Он видел, что она задержала дыхание, и решил продолжить ухаживание, почти прижавшись губами к ее щеке. — Человек-зверь, погубленный, жестокий и свирепый, который разорвет вас на части, раньше чем любезное слово сорвется с его губ?

Она с трудом выдохнула, и, к удивлению Родерика, ее дрожащий голос прозвучал в его ухе так громко, как колокола с кафедрального собора.

— Не погубленный человек. А мой муж.

Родерик оттолкнул Микаэлу, словно она оказалась объятой пламенем, и его сердце стучало, словно копыта скачущих диких коней. Грудь Микаэлы вздымалась, и он видел, как дрожали упавшие ей налицо вьющиеся пряди волос.

«Не погубленный человек. А мой муж».

— Она пыталась сбежать с серебром, Рик. — Голос Хью врезался, словно ведро ледяной воды, вылитой на угли, в которые превратилось противостояние Родерика и Микаэлы. Они оба повернулись, чтобы увидеть Хью Гилберта с большим мешком в одной руке и ругавшейся, пытающейся вырваться Харлисс — в другой. Они стояли у дальней двери, которая вела из комнат для слуг, и Родерик подумал, как давно Хью находился там.

Ни Родерик, ни Микаэла не заговорили, так что Харлисс освободилась от хватки Хью и стремительно двинулась к ним со значительно меньшим мешочком, зажатым в ее кулаке-клешне. Она не сказала ни слова, проносясь мимо них к двери, хотя ее глаза метали огненные стрелы в сторону обоих. Она распахнула тяжелую дубовую дверь, не позаботясь даже о том, чтобы прикрыть ее за собой, и исчезла в ночи.

Хью приблизился к паре с выражением любопытства на лице.

— Я отдал ей одну из старых кобыл, надеюсь, ты не станешь возражать, Рик.

— Конечно, не стану, — ответил Родерик. Он не мог встретиться глазами с Микаэлой Форчун, однако не мог отвести от нее взгляд, застывший на длинном золотистом локоне, упавшем ей на плечо. — Ты правильно поступил, Хью.

Хью ослепительно улыбнулся и низко склонился перед Микаэлой. Родерик испытал укол ревности, еще раз столкнувшись с фактом, что его лучший друг красив, очарователен и… невредим.

— Мисс Форчун, должен рассказать вам, как Лео оценил проведенное с вами время. Он не переставая болтал о «эди Микэ-а, сетах» и прочей чепухе, пока у него не закрылись глаза. Я тоже благодарю вас за вашу щедрость.

— Мне очень нравится проводить время с Лео, так что нет нужды благодарить меня, — сказала Микаэла, слегка вздернув носик. Затем, без предупреждения, ее взгляд пронзил Родерика, и в ее глазах стоял вопрос, который невозможно было ни с чем спутать. — Полагаю, если я стану его мачехой, мы будем постоянно вместе.

Родерик почувствовал себя беспомощным, находясь между этими двумя красивыми, неискалеченными людьми.

— Встретимся завтра вечером, леди Микаэла. После того, как Лео уложат спать — в вашей комнате.

Микаэла кивнула, и в уголках ее губ промелькнула тень улыбки.

— Я буду ждать.

Родерику хотелось удалиться как можно скорее, и он выругал себя за то, что, выходя из своей комнаты, не захватил с собой трость. Когда он прошел, хромая, мимо Хью, резко размахивая рукой, чтобы сбалансировать тело, он даже не пожелал им спокойной ночи. Хью с подозрением прищурился.