Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1943 году Мордвинова из-под стражи освободили, но на всякий случай оставили работать в лагере по вольному найму в качестве главного режиссера театра «Воркутуголь». Отпускать его не спешили. На письме известного режиссера сам Лаврентий Берия размашисто начертал свою однозначную резолюцию: «Заставить работать». И работал Мордвинов-Шефтель еще целых три года. Только в 1946 году он получил наконец возможность выехать из Воркуты. Но «почему-то» работал в Сыктывкаре, в Саратове, в Минске. В Москву он все же вернулся в декабре 1953-го и умер в своей московской квартире. Отказало больное сердце. Вот так дорого ему обошлась связь с женой Кулика.
В отличие от большинства мужей, оставшихся без жен, один лишь Григорий Иванович Кулик переживал недолго, да, видимо, и не особенно сильно. В том же мае 1940 года он увидел подругу и ровесницу своей восемнадцатилетней дочери, Валентины, – Ольгу Яковлевну Михайловскую. Заинтересовался ею, а в октябре этого же года они справили свадьбу. Ничего что жених оказался старше невесты более чем на тридцать лет. Зато какой! И маршал, и герой!
Как маршала подвела забота о третьей жене
После выхода из окружения с 29 июля по 6 августа 1941 года Григорий Иванович исполняет обязанности начальника Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии, осуществлявшее контроль за формированием резервов, подготовкой маршевых пополнений, деятельностью запасных и учебных полков.
Ввиду неудовлетворительности его работы он был с этой должности снят. Затем Кулика назначают командующим 54-й армией Ленинградского фронта, которая после сформирования в Московском военном округе была переброшена на северо-западное направление и занимала оборону по правому берегу р. Волхов. Новый командующий Ленинградским фронтом Г. К. Жуков поставил перед Куликом задачу перейти в скорейшее наступление в районе ст. Мга в целях прорыва блокады Ленинграда. Однако 54-я армия к активным действиям перешла лишь под командованием другого генерала. Словом, еще одна неудача.
9 ноября личным распоряжением Сталина маршала Кулика направляют в Керчь на помощь командованию 51-й армии. Но как выполняет он это поручение-приказ, становится воочию видно из его ответов на вопросы Специального судебного присутствия под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха, с участием армейского комиссара 1-го ранга Е. А. Щаденко, генерал-полковника П. А. Артемьева и секретаря бригвоенюриста А. А. Батнера 16 февраля 1942 года.
«Ульрих: Где вы находились в ночь на 10 ноября?
Кулик: В Ростове.
Ульрих: Кто передал вам приказ вылететь в Керчь?
Кулик: Мне лично звонил товарищ Сталин.
Ульрих: Что товарищ Сталин вам сказал?
Кулик: Насколько помню, товарищ Сталин мне сказал по телефону: “Прошу, поезжайте в Керчь. Помогите Левченко навести порядок. Нужно не допустить противника на Кавказ и удержать Керченский район. Вам дается 302-я дивизия. Как можно скорее продвигайте ее”.
Ульрих: Когда вы вылетели из Ростова?
Кулик: 10 ноября, около часу дня.
Ульрих: Когда прибыли в Краснодар?
Кулик: В тот же день.
Ульрих: Сколько пробыли в Краснодаре?
Кулик: В тот же день выехал на авто, так как погода была нелетная.
Ульрих: На каком самолете прилетели?
Кулик: На «Дугласе».
Ульрих: Погода могла измениться. Самолетом скорее можно было добраться. Почему выехали машиной?
Кулик: Погода была нелетная. Самолет я в тот же день послал со своим адъютантом, подполковником Валюшкиным, в Свердловск за своей женой.
Ульрих: Вам самим самолет разве не мог понадобиться?
Кулик: Он был неисправен.
Ульрих: Посылали какой – либо груз с самолетом?
Кулик: Продовольствие.
Ульрих: Ну а как вы сами выехали?
Кулик: Выехал на машине до Темрюка, где и заночевал. Ночью ввиду бездорожья ехать нельзя было. Утром 11-го выехал на Тамань, куда прибыл во второй половине того же дня. По дороге из Краснодара на Тамань видел бегущую армию. Сформировал из отдельных подразделений и военнослужащих 6–7 заградительных отрядов. В Тамани занялся организацией Таманского полуострова и установлением связи с Левченко и Батовым.
Ульрих: Когда прибыли в Керчь?
Кулик: Днем 12 ноября.
Артемьев: Когда улетел «Дуглас» из Краснодара?
Кулик: Я сейчас не помню точно. Он вскоре сел из-за неисправности на Кубани.
Щаденко: До Краснодара могли долететь, а почему не могли лететь дальше сами и не посылать самолет с продуктами за женой?
Кулик: Я прошу этот вопрос увязывать с общим вопросом.
Щаденко: Почему вы считали, что самолет был годен для полета до Свердловска, когда сами здесь же сказали, что он был неисправен?
Кулик: Погода была нелетная.
Ульрих: Когда точно прибыли в Керчь 12 ноября?
Кулик: Во второй половине дня.
Ульрих: Сколько пробыли в Керчи?
Кулик: Около трех часов.
Ульрих: Как добрались с Тамани до Керчи?
Кулик: Я никому не сказал и выехал на катере. Меня могли потопить самолеты противника.
Щаденко: Вы же ехали на быстроходном катере. Как же могли попасть в него с самолета?
Кулик: Нет, могли попасть.
Щаденко: А немцы разве не знали, что это едет именно Кулик?
Кулик: В Керченской бухте я ехал под обстрелом с обеих сторон».
Дальше разговор идет о работе Кулика в Керчи и о его отъезде в Тамань. После многочисленных вопросов и сорокаминутного перерыва генерал Артемьев снова возвращается к вопросу о том, как долго Кулик добирался до Керчи:
«Артемьев: Какое расстояние от Краснодара до Керчи?
Кулик: Километров двести с лишним.
Артемьев: А потратили больше двух суток?
Кулик: Дорога была просто непроходимая. Машины пришлось бросать. Тягачами вытягивали.
Артемьев: В Тамани зачем задержались?
Кулик: Там я сознательно остался для организации обороны».
Парадокс ситуации с самолетом заключается в том, что Кулик сначала сказал о его неисправности, а чуть позже признался, что отправил его в Свердловск вместе с адъютантом и продовольствием. То есть, вместо того чтобы выполнить приказ Верховного Маршал Советского Союза выезжает на машине и добирается до Керчи целых два дня, а самолет, на котором он бы долетел до города менее чем за час, отправляет к семье. При этом в Керчи льется кровь, гибнут люди, идет страшная война не на жизнь, а насмерть. В стране разруха, люди банально голодают. И не только в тылу. Но маршала больше всего интересует забота о своей молодой жене, находящейся на маршальском пайке, которой всего-то девятнадцать лет. Безусловно, беспокоит Кулика и собственный желудок. И вот личные, животные интересы он ставит выше приказа, выше присяги, выше
