The Chamber. Камера - Джон Гришем

– Бред какой-то! – не выдержал Лукас.

– Бред. Неужели? – говорю я в трубку абсолютно серьезным голосом. Роксбург заглотил эту наживку, как голодный карп. Мы торжественно обещали друг другу не спускать с губернатора глаз и созвониться сразу же, как только он что-то предпримет. Роксбург сказал, что у него есть определенные средства, которые при необходимости помогут воздействовать на губернатора. Уточнить, какие именно это средства, я не решился, однако прозвучало его заявление весьма уверенно.

– Интересно, кто же из этих двоих окажется в дураках?

– Думаю, Роксбург. Но разговор вышел непростой. – Найфех с хрустом потянулся и шагнул к своему столу. Ботинки его покоились у двери, галстук висел на спинке кресла. Чувствовалось, что инспектора мучает боль в позвоночнике. – Оба стремятся сыграть на публику, обоим нужны аплодисменты толпы. Боятся, как бы один не утащил из-под носа другого кусок жирного пирога. От обоих меня тошнит.

– Как и всех остальных. За что, интересно, их любит коллегия выборщиков?

В дверь кабинета громко, с точными интервалами постучали: раз, другой, третий.

– Наджент, больше некому! – скривив от внезапно усилившейся боли лицо, бросил Найфех. – Войдите!

Дверь распахнулась. В кабинет, печатая шаг, вошел отставной полковник Джордж Наджент и проследовал прямо к столу. Лукас при его появлении не поднялся, но руку вошедшему все же пожал.

– Мистер Манн, – по-военному кратко приветствовал его Наджент и, кивнув, обменялся рукопожатием с Найфехом.

– Садись, Джордж. – Инспектор указал своему заместителю на соседний с Манном стул. Ему хотелось попросить Наджента забыть об армейской выправке, но Найфех знал, что толку от этого не будет.

– Да, сэр. – Заместитель опустился на стул, причем спина его оставалась абсолютно прямой.

Хотя униформу в Парчмане носили лишь заключенные и охрана, Наджент придерживался собственного стиля одежды. Оливкового цвета рубашка и брюки, великолепно выглаженные, в течение всего дня удивительным образом сохраняли предусмотренные строевыми артикулами стрелки и складки. Брюки заправлялись в черные, с высокой шнуровкой ботинки, с которых никогда не сходил ослепительный глянец. Поговаривали, что как-то раз охранник заметил прилипший к каблуку правого ботинка кусочек глины, однако подтвердить этот недостойный слух никто не сумел.

Верхняя пуговица рубашки была расстегнута, в образовавшемся треугольнике виднелась белоснежная футболка. Нашивки на рукавах отсутствовали, как отсутствовали знаки воинских отличий и медали. В глубине души Найфех подозревал, что данное обстоятельство весьма не устраивало полковника. Короткая стрижка оставляла затылок и виски Наджента совершенно голыми, бобрик седых волос высотой в палец топорщился лишь на верхней части головы. Из своих пятидесяти двух лет тридцать четыре года Джордж Наджент отдал армии: сначала рядовым в Корее, затем, уже капитаном, он попал во Вьетнам, где всю войну провел за штабным столом. Когда джип, в кузове которого он сидел, столкнулся на узкой дороге с бронетранспортером, Наджент сломал ногу, получил на грудь еще одну ленточку и был отправлен домой.

В течение двух последних лет полковник зарекомендовал себя незаменимым помощником инспектора Найфеха, блестящим исполнителем и весьма энергичным организатором. Он боготворил всевозможные инструкции и правила, упорно совершенствовал и перерабатывал строгие ритуалы тюремных процедур, составлял прописанные до мельчайших деталей директивы для охраны. При виде Наджента персонал Семнадцатого блока зубами скрипел от ярости, но системе полковник был необходим. Ни для кого не являлось секретом, что через пару лет он твердо рассчитывал занять место Филлипа Найфеха.

– Джордж, мы с Лукасом беседовали о Кэйхолле. Не знаю, насколько ты в курсе, но окружной суд отказался продлить ему отсрочку. До исполнения приговора осталось четыре недели.

– Да, сэр, – отчетливо ответил Наджент. – Прочитал в сегодняшней газете.

– Тем лучше. Лукас полагает, сейчас дело вполне может дойти до казни. Я прав, Лукас?

– Шансы достаточно высоки, во всяком случае, они больше, чем пятьдесят на пятьдесят, – отозвался Манн, не поворачивая головы.

– Как долго ты находишься в Парчмане, Джордж?

– Два года и один месяц, сэр. Найфех задумчиво потер виски.

– Значит, во время казни Пэрриса тебя здесь еще не было?

– Так точно, сэр. Опоздал на несколько недель, – с ноткой сожаления ответил Наджент.

– Выходит, как исполняют приговор, ты не видел?

– Нет, сэр.

– Завидую, Джордж. Ужасное зрелище. Гаже не бывает. Это самая мерзкая часть нашей работы. Честно говоря, я надеялся спокойно дослужить до пенсии, но теперь, похоже, ничего не выйдет. Мне потребуется помощь.

И без того ровная, как доска, спина Наджента стала еще прямее. Он кивнул.

Найфех осторожно опустился в кресло.

– Поскольку годы у меня уже не те, Джордж, мы с Лукасом решили, что вполне можем положиться на тебя.

Полковник не сумел сдержать довольной улыбки, правда, в ту же секунду лицо его приняло угрюмо-сосредоточенное выражение.

– Ваше доверие будет оправдано, сэр.

– Не сомневаюсь. – Найфех протянул руку к лежавшей на краю стола черной папке. – Тут вот имеется своего рода справочник. В нем проанализирован опыт проведения подобных мероприятий за последние тридцать лет.

Устремленные на папку глаза Наджента сузились. Полковник мгновенно отметил: страницы подшиты неровно, многие торчат, некоторые уже засалились, да и сама папка выглядит потертой, если не истрепанной. Потребуется всего несколько часов, подумал он, чтобы придать этому “справочнику” вид, Достойный истинно армейского наставления. Вот что станет его первой задачей. Документ должен выглядеть безукоризненно.

– Полистайте на досуге эти бумаги, а завтра поговорим.

– Да, сэр.

– И никому пока ни слова, понимаете?

– Так точно, сэр.

Бросив полный торжества взгляд на Манна, Наджент поднялся и вышел из кабинета. Лукасу он напомнил ребенка, которому только что вручили новую игрушку. Негромко стукнула дверь.

– Болван, – процедил сквозь зубы юрист.

– Знаю. Придется не спускать с него глаз.

– Уж пожалуй. Дай ему волю, и Сэм войдет в газовку сегодня вечером.

Найфех выдвинул ящик стола, достал пластиковый пузырек с пилюлями, вытряхнул две штуки на ладонь, проглотил.

– Пойду-ка я домой, Лукас. Хочу прилечь. Наверное, я отправлюсь на тот свет раньше Сэма.

– Не спеши.

* * *

Телефонный разговор с Гарнером Гудмэном оказался довольно коротким. Испытывая чувство гордости, Адам сообщил старшему партнеру о подписанном с Сэмом соглашении и о том, что уже состоялись две беседы, не принесшие, правда, сколь-нибудь значительных результатов. Гудмэн захотел получить копию документа, но Адам объяснил: соглашение существует пока в единственном экземпляре, оригинал его хранит у себя клиент, и будет ли сделана с документа хотя бы одна копия, зависит только от Кэйхолла.

Гарнер пообещал, что еще раз просмотрит дело и тут же примется за работу. Адам продиктовал ему номер телефона тетки. Положив трубку, он с горестным видом пробежал глазами две записки. Обе были оставлены репортерами: один представлял городскую газету Мемфиса, другого прислала телевизионная компания в Джексоне.

Чуть ранее с ними уже общался Бейкер Кули. Собственно говоря, команда телевизионщиков из Джексона явилась прямо в его приемную и покинула здание лишь после того, как управляющий пригрозил вызвать полицию. Столь назойливое внимание прессы внесло диссонанс в атмосферу безмятежного покоя мемфисского отделения юридической фирмы “Крей-виц энд Бэйн”. Кули был вне себя. Его партнеры старались не замечать Адама. Секретарши держались предупредительно и вежливо, но предпочитали обходить комнату для совещаний стороной.

Репортеры уже знают, мрачно предупредил его управляющий. Знают о деде и внуке. Неизвестно от кого, но уж, конечно, не от него, Кули. Он не проронил никому ни слова – до того момента, когда расползшиеся по городу слухи не заставили его собрать партнеров за завтраком и сообщить им беспокойную весть.

Было почти пять вечера. Адам плотно прикрыл за собой дверь и уселся за стол, вслушиваясь в доносившиеся из коридора голоса: вспомогательный персонал собирался расходиться по домам. Про себя Адам уже решил, что сказать телевизионщикам ему ровным счетом нечего. Сняв трубку, он набрал указанный в записке номер Тодда Маркса из “Мемфис пресс”. Примерно через минуту голос на том конце провода торопливо произнес:

– Маркс. Слушаю. – Казалось, говорил подросток.

– Адам Холл, юрист фирмы “Крейвиц энд Бэйн”. Я прочитал вашу записку.

– Спасибо, что позвонили, мистер Холл. – Торопливость мгновенно исчезла, в высоком юношеском голосе зазвучало искреннее дружелюбие. – Я… м-м… Мы слышали о том, что вы взялись за дело Кэйхолла. Хотелось бы уточнить подробности.