Канун дня всех святых - Чарльз Вильямс

- Я ведь вот что имела в виду. Если мы проживаем сейчас другие свои времена.., ох, нет, я не знаю. Никогда у меня не хватало ума на подобные вещи. Но то озеро, или чем оно было на самом деле.., и потом Джонатан., а теперь ты... Как будто вы уже были там, даже когда вас не было, а теперь, может быть, мы сможем узнать, какие вы, даже если вас нет. Да ладно, добавила она, тряхнув светло-золотистыми кудрями так, что по всей комнате словно солнечные зайчики разлетелись, - это не так уж и важно. Знаешь, мне вдруг захотелось повидать мою няню. Вот было бы здорово!

Только как?

- Должна сказать тебе, - заметила Лестер, - что ты можешь сделать почти все, что захочешь, - при этих словах она подумала о Городе, через который недавно шла.

Может, и другие дома в нем, раньше казавшиеся такими пустыми, так же полны радости, как и этот? Да, а если ее подстерегает там такая же вторая смерть, как здесь? Интересно, если вернуться туда, какими они ей покажутся? Если выйти на улицу... Ох!

Бетти уже одевалась и чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда Лестер закричала:

- Бетти, я забыла про Эвелин!

Бетти застыла и только смотрела на Лестер, растерянно моргая. Потом, намного сдержаннее, чем раньше, она проговорила:

- Ах, Эвелин!

Лестер снова улыбнулась.

- Да, конечно, - сказала она, - для тебя так лучше.

Но не для меня. Я ведь использовала Эвелин.

Бетти скорчила рожицу - ее лицо отразилось в зеркале на туалетном столике, - и сказала:

- А ты не подумала, как она пыталась использовать меня?

- Подумала, - отозвалась Лестер, - но это же совсем не одно и то же, ты должна понять. Бетти, ты же и так все понимаешь! Ты просто дразнишься.

- Так приятно немножко тебя подразнить, - пробормотала Бетти. - Ты же не обидишься. Тебя вон сколько! Не то что меня. Вот я и решила поискушать тебя немножко.

Ни одна из них не восприняла слово всерьез, да и зачем? Обе они, конечно, понимали, что никакие искушения сейчас не властны над ними. Но вот Бетти повернулась и сказала уже серьезно:

- Ой, и правда забыли про Эвелин. Что будем делать?

- Я пойду поищу ее, - ответила Лестер, - если она все еще бродит по улицам, то, должно быть, ужасно несчастна... Мне надо идти. - У нее возникла смутная мысль захватить для Эвелин чашку чая, или шерри, или стакан воды хоть что-нибудь из этой плотной, текучей радости. Наверное, надо дать ей поговорить немножко, может, даже послушать... Эвелин отдохнет. А может... Но сначала нужно все-таки найти ее. Вот она нашла Бетти и обрела радость, о которой и не мечтала. Может, когда она найдет Эвелин, случится то же самое? Было какое-то слово - она просто забыла, - именно то, о чем она думает. Ричард, наверное, знает - она могла бы спросить...

Когда? Да хоть через миллион лет. Вознаграждение? Восстановление? Искупление? Похоже, конечно, но все не то. Оно касается и Бетти, и Эвелин, и ее самой, и всех остальных вообще. Ладно, подумать можно и потом. Сейчас надо найти Эвелин.

Бетти кончила одеваться.

- Ну, я готова, - сказала она. - Мне пойти с тобой?

- Конечно, нет, - сказала Лестер. - Спускайся-ка вниз к своему Джонатану. А если вдруг увидишь Ричарда, передай, что я люблю его.

Тривиальная фраза, слетев с ее губ, обрела неожиданный вес. В этом воздухе слова получили новое звучание, перестали быть простым приветом, и стали конкретным действием - щедрым даром любви одного человека другому, благословенным предвкушением новой, третьей встречи.

- Хорошо бы вместе, - мечтательно протянула Бетти. - Ты что, правда, не хочешь, чтобы я пошла с тобой? Ты не думай, я не буду больше расстраиваться из-за Эвелин, даже если она снова захочет поговорить со мной.

- Нет, - сказала Лестер, - я об этом и не думала. А вот для Эвелин это будет удар. Лучше уж ты иди куда собиралась. И не забывай обо мне, если получится.

Бетти широко раскрыла глаза и произнесла тем же тоном, что недавно и Лестер:

- Здесь-то?

- Да нет, я знаю, - сказала Лестер. - Просто не привыкла еще. И... Ох!

Она не смогла сдержать крик. Бетти выключила свет и отдернула занавески. Лестер стояла лицом к окну, а там, непонятно, на улице или уже здесь, в комнате, стояла и смотрела на нее Эвелин - но как же она изменилась! Лестер едва узнала ее, не глазами, скорее каким-то внутренним чувством. В глазах, в упор смотревших на нее, стоял тот самый смертный свет, который недавно окутывал ноги Лестер. Эту душу искорежили, заставили подчиниться, ведь сил для сопротивления не было. Равно как не было и выбора - кому подчиняться..

Лестер немедленно оказалась возле Эвелин: скорость ее перемещения зависела теперь главным образом от ее воли. Для Бетти она просто исчезла. Оказавшись снаружи, она схватила Эвелин за руки. Это живым и мертвым не дано коснуться друг друга, а мертвые прекрасно чувствуют мертвых. Она воскликнула:

- Эвелин, дорогая!

Губы Эвелин шевельнулись, но Лестер не услышала ни слова. Так и должно было быть, ведь Эвелин говорила не с ней, а с Клерком.

- Я вижу Лестер, - говорила Эвелин, - она ухватилась за меня. А Бетти не вижу.

- Поговори с ней, - приказал Клерк. - Спроси ее, что она делает. Попроси ее пойти с тобой.

- Эвелин! - звала между тем Лестер. - Эвелин! Что с тобой? Пойдем со мной, - она не задумывалась над тем, что говорила, не представляла, что собирается делать, но чувствовала великую важность происходящего и доверяла великой силе Города. Только эта сила и может спасти Эвелин так же, как спасла ее.

Эвелин ответила, как было ведено:

- Лестер, что ты делаешь? - но эти слова, вместо того чтобы обрести особый смысл, утратили последний; фраза прозвучала глупее не придумаешь.

- Я? - удивленно переспросила Лестер и замолчала.

Наверно, она не смогла бы объяснить, даже если бы знала. - Я улаживала кое-какие дела с Бетти, - наконец проговорила она. - Но я уже собиралась пойти за тобой, правда собиралась. Хочешь поговорить с Бетти? - своим обострившимся зрением она увидела, что Бетти больше нет в комнате, и добавила:

- Она скоро вернется.

Взгляд Эвелин бесцельно блуждал по сторонам. Она выдохнула едва слышно:

- Я не хочу ждать. Пойдем со мной.

Лестер заколебалась. Она была готова сделать все, что захочет эта несчастная, но она и на земле никогда не доверяла Эвелин, не склонна была доверять ей и здесь, особенно с тех пор, как увидела лицо подруги у подножия холма и услышала голос Эвелин у входа в дом. Интересно, в какие глухие закоулки Города может завести их извращенная тяга Эвелин. Лестер знала, что на этих улицах можно встретить тени, подобные божествам, но излучающие тот самый мертвенный свет, который едва не затопил ее недавно, а теперь горел в глазах Эвелин.

Она не боялась, но ей не хотелось без крайней необходимости лезть в грязь. Природная гордость больше не мучила ее, но взамен пришла некоторая небесная брезгливость. Даже в раю одно добро было для нее предпочтительнее другого. Но вид этого смятого лица в конце концов заставил ее забыть обо всем. А что, если ей удастся стать для Эвелин тем же, чем стала для нее самой Бетти?..

- Я нужна тебе? - спросила она.

- О да, да! - захлебываясь, забормотала Эвелин. - Только ты. Пойдем же.

Лестер опустила руки, но в тот же миг к ней протянулись две скрюченные лапы, похожие на птичьи, и сомкнулись на ее запястьях. Лестер ощутила слабый толчок. Раньше ей не хотелось заходить в этот дом, теперь ей так же не хотелось отсюда уходить. Здесь оставалась единственная ее подруга в новой жизни. Однако благородство этого Лондона требовало, чтобы она помогла своей знакомой по Лондону прежнему. Едва заметно вздохнув, Лестер расслабилась и позволила себе двинуться вперед.

Легкое волевое усилие перенесло ее туда, куда хотела Эвелин. Если пространство, в котором она перемещалась, еще говорило что-то ее чувствам, то время не ощущалось никак. Она была на месте раньше, чем Эвелин, сидя у подножия трона Клерка, успела повернуть голову. , И все-таки, пока Лестер была в пути, она видела сияющий Город, это розовеющее чудо, раскинувшееся вокруг.

Его улицы жили обычной городской жизнью - магазины, транспорт, люди... Теперь она видела, что не только в оставленном ей доме бьет ключом искрящаяся человеческая жизнь. Пока Лестер не участвовала в ней, но это не беда, это - временно. Главное, что больше не было той ужасной тишины, с которой она столкнулась в первые дни своего посмертия. Теперь она слышала приглушенный гул уличного движения, такой привычный и вместе с тем новый. Этот новый Лондон приходилось постигать каждый раз заново. Потом сквозь сеть ставших уже привычными улиц начали проступать другие. Наверное, они принадлежали какому-то другому Лондону - или другим Лондонам. Знакомый ей город смешивался с другими, растворялся в них, а может быть, наоборот, проявлялся четче. Однако эти странные превращения не вызвали у Лестер ни малейшего беспокойства. Все было в полном порядке, и когда в конце широкой улицы она замечала позади сегодняшних автобусов плавное движение портшезов и старинные платья, а за ними, вдали и вместе с тем совсем близко, вспыхивали солнечные блики на рыцарских доспехах и шпилях крепостных башен, она и это воспринимала как самую настоящую действительность.