Драконий клуб - Варя Медная

— Он не может быть моим Суженым! Это невозможно! Я протестую, слышите? Отказываюсь!

— Конечно, не может, — слуга успокаивающе похлопал меня по руке, как ребенка. — А вы сейчас вообще про что, принцесса?

Я застонала:

— Нет, вы не понимаете!

Слуга мягко положил руку мне на плечо:

— Давайте я принесу вам чашечку горячего молока с каштановым медом, и вы все расскажете по порядку. А как хорошо после такого молочка спится, вы себе не представляете!

Я отпрянула.

— Оставьте себе ваши никчемные мед и молоко! Если ничем не можете помочь, уходите!

Он застыл в нерешительности. Только мял рукав своей нелепой сорочки и дергал кисточку на колпаке.

— Вы не поняли? Оставьте меня одну! Сейчас же! — Я схватила пуфик и запустила в него. Слуга поклонился и грустно произнес:

— Как скажете, принцесса. Но ваша кровать, я мог бы…

— Одну. Немедленно.

Он поднял пуфик, аккуратно вернул на место, снова поклонился и удалился.

Стыдно за эту гадкую вспышку мне стало, едва только закрылась дверь. Ведь злилась я на кого угодно, только не на Хоррибла. Почему мы так часто вымещаем разочарование и гнев совсем не на тех, на кого в действительности злимся? Теперь к прочим бедам прибавилось еще и чувство вины. Но я ведь принцесса, меня учили справляться с эмоциями. Главное, перенаправить энергию в новое русло. Поэтому я пошла и доломала кровать.

Когда с основными разрушениями было покончено, а сама я сидела на искореженном остове и с наслаждением рвала на лоскуты шелковый полог, у противоположной стены что-то мелькнуло. Я подняла голову и вздрогнула. Отражение в зеркале бежало складками. Потом помутнело, пошло пузырями, как лужа во время дождя, и в нем начала проступать знакомая фигура.

Сердце екнуло.

— Озриэль! — крикнула я и тут же испуганно зажала рот рукой.

Отбросила остатки балдахина и подбежала к зеркалу.

Блуждавший в белесом тумане ифрит вздрогнул и повернулся в мою сторону. Я припала к поверхности ладонями.

— Озриэль, ты меня слышишь? — прошептала я, глотая слезы.

Тень приближалась, становясь все четче, приобретая цвета. И когда он остановился совсем близко — протяни руку и достанешь, — сомнений не осталось: это действительно Озриэль. Не Орест, а мой любимый. Под воротничком виднелся след, оставленный плетью Кроверуса.

Губы ифрита шевельнулись, сложившись в «Ливи», но толща стекла не пропустила ни звука. Он меня тоже не слышал. И, похоже, не видел, только чувствовал: стоял прямо напротив, но смотрел куда-то поверх плеча, хмурясь, напряженно вглядываясь. Еще он ужасно выглядел — словно постарел лет на десять и за это время ни разу не выспался.

— Я тут, Озриэль, тут! — стоило огромного труда сдержаться и не перейти на крик.

Ифрит приставил сложенные козырьком ладони к зеркалу, снова вгляделся, потом о чем-то вспомнил, порылся в кармане и нацепил очки, похожие на рокерские — с расходящимися лучами звезд. Наши взгляды встретились, и его измученное лицо осветилось улыбкой.

Меня обожгло волной стыда и сожалений. Я чувствовала себя последней предательницей. Как я могла пять минут назад прижиматься в бальной зале к дракону и воображать, что счастлива? Нет, это было что-то другое, неправильное. Вот оно, настоящее счастье, стоит передо мной за стеклянной преградой, такой обманчиво хрупкой и вместе с тем непреодолимой.

Наши ладони встретились, моя — с этой стороны, его — с обратной. Второй рукой я коснулась щеки ифрита. Он тоже погладил мою в отражении, что-то нежно бормоча, а я кивала с совершенно глупым видом. Потом взгляд Озриэля упал на мою ночнушку, он поперхнулся, глаза выпучились — увидел дыры от когтей. Вопрос был ясен и без звука.

«Нет-нет, это чистая случайность!» — я сунула палец в прореху и показала, что не ранена.

Озриэль встрепенулся, похлопал себя по карманам, достал короткую синюю палочку, показал ее мне и написал на стекле:

«Он тебя пытал?»

Поскольку в зеркале все отражалось наоборот, я не без труда прочитала послание.

Яростно помотала головой. «Нет, я в порядке!»

Он облегченно выдохнул, помял кончик палочки и осмотрел комнату за моей спиной.

«Тебя заперли?»

Я кивнула. Общение выходило слишком однобоким. У меня тоже скопилось множество вопросов. Решение пришло мгновенно.

Показала «я сейчас» и кинулась к комоду. Достала из нижнего ящика «Набор настоящей принцессы» — дождался-таки своего часа, — схватила вишневый карандаш для губ, вернулась к зеркалу и продемонстрировала его Озриэлю.

Ифрит просиял.

Наверняка у влюбленных бывали и более романтичные способы обмена сообщениями, но едва ли встречались столь оригинальные.

Мы писали, каждый со своей стороны, задавали вопросы, перебивали друг друга, стирали и не могли наговориться.

«Как я волновалась».

«Я чуть с ума не сошел!»

«Когда он вышел из Академии один, без тебя, я уж подумала…»

«… Задержал меня, а потом вы уже улетели…»

«Как Индрик?»

«По-прежнему статуя… Марсий теперь король. Скоро праздник в его честь…»

«Магнус?»

«Шлет привет и грозится порвать Кроверуса».

«Эмилия…»

Лицо Озриэля сделалось грустным.

«Днюет и ночует возле дворца, в надежде на аудиенцию у мадам Лилит».

«Нет! Мадам Лилит нельзя доверять!»

Карандаш Озриэля замер. Он обеспокоенно огляделся.

«Ты уверена?»

«Да! Она…»

«Больше ни слова, Ливи. Я понял».

А я поняла, что даже зеркала имеют уши.

Кивнула.

«Ты можешь забрать меня отсюда?»

Хотя понимала: если бы мог, уже бы забрал.

Озриэль снова печально покачал головой.

«Пока нет, но мы над этим работаем. Ушло два дня, чтобы найти твое зеркало и попасть в него».

«А передать через него что-то сможешь?»

«Нет».

Тут Озриэль зажмурился от упавшего на поверхность солнечного зайчика, и я удивленно обернулась. Снаружи светало. Неужели мы столько проговорили? Ифрит проследил мой взгляд и быстро постучал по стеклу, чтобы привлечь внимание. Звука я, конечно, не услышала — только уловила движение.

«Тебе угрожает опасность прямо сейчас?»

Я помедлила и решительно написала: «Нет».

Он чуть прикрыл глаза и коротко выдохнул.

«Мне пора. Вернусь следующей ночью. Потерпи несколько дней, и мы вытащим тебя оттуда».

«Нет, постой…»

Он обернулся и ответил кому-то через плечо. Стоящего позади я не видела, но тот, похоже, подгонял Озриэля. Наверняка ифрит серьезно рисковал, придя в это зеркало.