Истоки русской души. Обретение веры. X–XVII вв. - Сергей Вячеславович Перевезенцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше того, как уже говорилось, по мнению некоторых исследователей, под образом Трояна следует понимать не языческого бога, а римского императора Траяна (98–117), совершавшего походы в Подунавье и оставившего по себе память у подунайских славян и русов-ругов. Если это так, то в «Слове о полку Игореве» можно видеть отголоски сохраняющейся в южных пределах Древней Руси историко-мифологических преданий о дунайской прародине славян и руси, о контактах с римлянами, о Причерноморской Руси, о войнах руси с готами в IV веке. Иначе говоря, можно предположить, что «Слово» представляет нам совершенно оригинальную версию происхождения русского народа. Можно также предположить, что «Слово» было не единственным памятником, представляющим эту версию, — за «Словом», вполне возможно, стояла целая традиция, письменная или устная. И если мы сегодня не имеем подлинника «Слова», то, вполне вероятно, погибла и письменная традиция указанной версии происхождения Руси.
Половцы бегут от ратей киевского князя Святослава Всеволодовича.
Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.
И кстати говоря, уникальность языческого пантеона и историко-мифологических представлений, которые мы находим в «Слове о полку Игореве», лишний раз свидетельствуют о подлинности этого памятника, т. е. о том, что «Слово» было написано или в конце XII, или на рубеже XII–XIII вв. Ведь сторонники поддельности «Слова» исходят из того, что кто-то написал его во второй половине XVIII столетия. Однако в то время в Российской империи глубоких знатоков отечественной истории, русских по происхождению, можно было перечесть по пальцам. Те, кого можно отнести к «знатокам» (В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, М. М. Щербатов, И. Н. Болтин), никогда бы не стали заниматься подделками. Кроме того, в XVIII веке никто даже не мог себе представить иного языческого пантеона, кроме известного из летописей. Никто не мог и свободно, да еще и в художественной форме столь ярко выразить языческое мироощущение, да к тому же столь искусно и естественно совместить это мироощущение с христианским миропониманием. Наконец, само игнорирование в «Слове» имени князя Рюрика — признанного официальным основателем правившей на протяжении столетий династии Рюриковичей, — было немыслимо в то время, ибо за любое покушение на генеалогическое древо российских государей могло последовать жестокое наказание. Более того, в 1747 г., после известного «дела» П. Н. Крекшина, который составил ложную генеалогию Романовых и вывел их от Рюриковичей, на вольные занятия генеалогическими изысканиями в Российской империи был наложен официальный запрет. Так что стоит подчеркнуть лишний раз: уникальность многих сведений «Слова о полку Игореве» — это свидетельство его подлинности.
И еще один важный момент. Выше уже говорилось, что «Слово» — это редкий случай религиозно-мифологического единства Руси. Однако можно заметить, что все несчастья с Игорем и войском проходят под знаком языческой мифологии. А вот спасение Игоря освящено уже христианским Богом: Бог указывает Игорю путь из земли Половецкой, радость наступает в странах и городах, когда Игорь проезжает к храму Богородицы Пирогощей. И далее автор «Слова» восклицает: «Певше песнь старым княземъ, а потом молодымъ пети!.. Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя плъки! Княземъ слава а дружине!»
Князь Игорь бежит из половецкого плена.
Миниатюра из Лицевого летописного свода. 1568–1576 гг.
Вполне возможно, что само «Слово» исполнено и более глубинным смыслом, а именно — спасение Игоря означает победу христианства над язычеством, христианского Бога над многими языческими богами. И автор «Слова» призывает молодое поколение князей сражаться не только за свою честь и славу, но и за христиан, и не просто против половцев, но и против язычников. Стоит напомнить, что слово «поганый» в древнерусском языке имело и значение «язычник», «идолопоклонник». «Слово» же призывает молодых князей бороться именно с «поганыя плъки». В таком случае в «Слове» следует видеть еще одно свидетельство распространенности в русском народе христианского миросозерцания.
Святые Древней Руси
Для религиозного сознания вообще и в частности для русского православного сознания характерно и крайне важно состояние уподобления. Православный человек, устраивая свою повседневную жизнь, стремится подражать, уподобляться Христу, ведь именно Спаситель явил миру истинный пример земного существования, оставил людям Новый Завет, в котором даровал необходимые правила земного человеческого бытия. Но жить по Христу и во Христе — задача неимоверно сложная для простого человека, обремененного многообразными грехами. Поэтому те люди, кто своими земными деяниями доказал приверженность Христовой вере, смог уподобиться Спасителю, совершил подвиг во имя Христово, эти люди начинали, в свою очередь, служить примером для православного народа, становились предметом уподобления и почитания. Со временем многих таких людей уже после их кончины Церковь признавала святыми (были выработаны определенные критерии для канонизации).
Святость — это христианское религиозно-философское понятие, обозначающее явление в людях и предметах земной жизни Святого Духа. Православная Церковь учит, что сам по себе акт канонизации ничего не меняет в судьбе святого, ибо Божий суд над ним уже свершен. Гораздо более важна канонизация для живых. В идее святости выражен христианский идеал человеческого существования на Земле: «Святых жития, — писал древнерусский книжник, — страх Божий вселяют в душу… Тех бо житий зряще, в чувство своих дел преходит, престатие злых помышляют; свет бо есть святых жития и просвещение душам нашим». По учению Церкви, угодники Божии, составляя лик святых, молятся перед Богом о живых собратьях по вере, которым последние воздают молитвенное чествование. А через обращение к святому, через уподобление, хотя бы отчасти, ему и происходит осознание человеком смысла своего земного бытия. Поэтому молитва, обращенная к святому, предполагает небесное покровительство этого святого его духовным детям. «Небесный человек и духовный ангел» — так в Древней Руси называли святых.
Среди первых русских авторов-агиографов — знаменитый Нестор, Иаков Мних, Симон, епископ
