Пуля рассудит - Владимир Григорьевич Колычев

— Кому хотите подставляйте, а козла этого мне найдите!

Карамболь выпроводил «быков» и только тогда задумался. Плохо, если менты знают, что Аэлита гульнула на стороне. Очень плохо, если об этом узнают все. Но еще хуже, если Карабмоль не спросит за свою обиду. Если он спустит все на тормозах, то иметь можно будет не только Аэлиту, но и его самого.

Глава 12

Речка, ручей, а между ними — бревенчатый дом с жестяной крышей. Вместо забора — ручей с безнапорной трубой и трухлявым над ней настилом, заросли вдоль него. Место тихое, живописное, но дом уже на ладан дышит: и в землю врос, и стоит косо. Нижние бревна совсем гнилые, слизняки по ним ползают. Но место отличное, и ручей шумный, и река полноводная, а вдоль берега сплошь крупные покатые камни — очень удобно в воду заходить. Можно даже ласточкой сигануть — глубина позволяла. Олег помнил времена, когда в реку прыгали сразу после бани, тетя Маня голышом бежала, а дядя Семен за ней. И что-то кричал ей, веселое, пьяное, романтично-нецензурное. И сам Олег как-то с подружкой сюда подъезжал, только вот баньки уже не было, одни обугленные бревна остались. А сейчас там и вовсе травой все поросло. И травой, и быльем.

Но дом стоял, и дымок из трубы тонкой струйкой поднимался. Дождь, холодно, самое время подбросить в печь дровишек. Поленница у дома хлипкая, но так неудивительно, зима уже закончилась, старые дрова на исходе, а новых не завезли.

От досок на переезде осталась только труха с гвоздями, поэтому Олег Герасимов не решился подгонять машину к дому, оставил ее у ручья, дальше пешком. Дверь в дом была закрыта изнутри, в окна заглядывать Олег не решился. Вдруг дядя Миша обидится? Он-то мужик, в общем, покладистый, добродушный, а если бутылку поставить, так еще и станцует, но лучше не борзеть.

Он постучал в дверь, дядя Миша открыл не сразу. Сначала показалась лохматая голова в маленьком окошке, затем послышались шаги по скрипучему полу, после чего лязгнул замок.

От дяди Миши пахнуло сивушным перегаром. Олег улыбнулся, он целый ящик хорошей водки привез, это уж куда лучше, чем самогон из топора.

— Здорово, дядя Миша!

— Ты кто?

Дядя Миша и раньше не отличался статью, всегда маленький, всегда худой, а сейчас и вовсе усох, кожа да кости. Лицо темное, глаза красные, воспаленные, рот щербатый, а мешки такие, хоть стеклотару в них складируй. Совсем мужик спился. А ведь когда-то хозяйство свое фермерское было, пахал от зари до зари, деньги водились, гостей любил собирать, отец к нему на рыбалку ездил, Олега иногда с собой брал. Весело было.

— Здрасте вам!

— Здоровался уже!

— Это же я, Олег! Герасимов Олег!

— Не помню! — Непонятно, то ли дядя Миша мотнул головой, то ли просто по сторонам глянул.

— Мы с отцом к вам приезжали! — Олег достал из-за пазухи бутылку.

— Да, да, что-то припоминаю!

Дядя Миша ловко выхватил бутылку и стал закрывать дверь.

— Эй! — Олег чуть ли не с силой вломился в дом.

Дядя Миша попытался вытолкать его за порог, но успокоился, увидев вторую бутылку.

— А ты чего приехал?

Прежде чем закрыть дверь, дядя Миша выглянул во двор.

— Да так, скучно стало.

— Сам или с Танюхой?

Олег засмеялся и панибратски хлопнул мужика по плечу. Гостя не узнал, а его давнюю подружку вспомнил. Ну да, Танюха — девка ядреная, фигуристая, грудь, корма — тугое все на ощупь, объемное. Дядя Миша очень жалел, что не смог попарить ее в баньке. Впрочем, Танюха его не подвела, утром пошла купаться на Притоку в одной прозрачной сорочке. И очень смеялась, заметив, как он подглядывает за ней.

— Танюха уже замуж успела выйти.

— За тебя?

Дядя Миша провел Олега в горницу, глянул на стол, вокруг. Беспорядок у него, вещи разбросаны, запах, мягко говоря, нехороший, но смущало мужика что-то другое. Труп он, что ли, плохо спрятал?

— Нет. Но это без разницы. Все равно развелась.

— И свободна сейчас?

Беспорядок в доме знатный, убираться и убираться, а стол в горнице чистый. Скатерти нет, голая столешница, лак на свету тускло поблескивает. А скатерть на полу, узлом связана, непонятно что в ней, то ли грязная посуда, то ли еще что-то.

— А что, свататься едем?

— А я что, старый, по-твоему! — Дядя Миша повел плечом, вскинул голову. Еще бы гоголем по комнате прошел, но, видимо, не решился: вдруг споткнется о грязный сапог или закопченный чугунок. — Мне всего сорок семь!

— Я думал, и сорока нет! — удивленно повел бровью Олег.

На самом деле дядя Миша выглядел на все шестьдесят лет. Даже с хвостиком.

— Жаль, рябиновка закончилась, а то бы я тебя угостил!.. У тебя ничего нет?

— А в руках у вас что? — засмеялся Олег.

— Склероз, что ли? — Дядя Миша расстроенно глянул на бутылку в правой руке. — Рановато что-то.

— На здоровый образ жизни пора переходить.

Олег еще раз бросил взгляд по сторонам: натуральный свинарник, а не дом. И как ему здесь жить? Он же и недели не протянет, а ему целое лето продержаться надо, и это как минимум. Слишком уж серьезно настроен Карамболь, черт его возьми, видел Олег, как его мордовороты из машины выходили, он от страха чуть штаны не обмочил. Хорошо, полицейские не подвели, остановили бандитов, скрутили их. Но ведь отпустят, возможно, уже отпустили. Ищут его, определенно ищут, никак нельзя ему в город возвращаться.

— На здоровый образ? — задумался дядя Миша.

— Жизни.

— Да понятно, что не смерти… Рано мне еще умирать. Может, я еще только жить начинаю!

— Для начала с этим завязать? — Герасимов щелкнул пальцем по горлу.

— Думаешь? — раздумчиво спросил дядя Миша.

— Да это нетрудно.

— Нет?

— Если делом себя занять. В доме, например, убраться.

— Ты прав, убраться надо… А зачем тебе? — вдруг встрепенулся дядя Миша.

— Что мне?

— В доме убираться!

— Мне?!.. Да нет, это вам нужно!..

— Ты, вообще, зачем приехал?

— Погостить!

— А у меня что, гостиница здесь?

— Но я же с гостинцем!

За окном вдруг взвизгнула сигнализация. Знакомый звук! Олег бросился к окну: это ведь его «Форд» подал голос. Неужели бандиты Карамболя вышли на него?

Но к дому от мостика через ручей шли какие-то малахольные чудики с явной претензией на крутых бруталов. Один высокий и худой как глиста, другой маленький, узкоплечий, но с пузом размером с пивную кегу. У одного — развязная походка