Сокровища Тарантии - Олаф Локнит

Но вот, глубокой ночью из Речных ворот Тарантии выехал удивительнейший отряд. Три десятка киммерийцев в национальных одеяниях — фейл—брекенах; столько же нордхеймцев — высоченных светловолосых варваров. Четыре телеги обоза. Объяснения просты: часть своей "дикой сотни" (особого охранного отряда, пару лет назад набранного Конаном из соотечественников и полуночных варваров) король соизволил отпустить на проверку полуночных границ государства — пикты, мол, пошаливают. Каким образом в варварский отряд затесались библиотекарь короля, стигийский маг и молодой оборотень из Пограничья, никому осталось неизвестным.

Исчезновение Конана из столицы было обставлено со строжайшей тайной — в среде посвященных были только барон Гленнор, Просперо, Хальк и командир "Дикой сотни" Бриан Майлдаф. В остальном сохранялось монархическое благочиние — штандарт государя колыхался над донжоном крепости, зачитывались указы за подписью Конана, а суровые мальчики из Латераны подогревали слухи о новых чудачествах короля, известного своими шумными развлечениями

Шесть с лишним десятков отъявленных варваров — впечатляющая сила. Первое, чего касается ручка новорожденного младенца — меч. С трех лет в седле. А вся последующая жизнь — война. Смерть для варвара без клинка в ладони — несмываемый позор.

Но отправление к Ванским островам отряда варваров преследовало и дополнительную, более прагматичную цель. Они отлично знают местность, способны договориться с нами и оказать яростное сопротивление любому недоброжелателю.

Командовал отрядом некий Коннахар Гленнлах — киммериец по рождению и образу мыслей. Под этим именем скрывался лично Конан — так звали его дедушку со стороны матери. В помощниках ходили Бран из Круахана (тоже киммериец) и Торольв Клык — прозвище появилось оттого, что Торольв носил на груди треугольный зуб касатки, кита-убийцы, отполированный до синевы.

При Торольве неотлучно находилась высокорослая, соломенноволосая девица, состоявшая в отряде на полных правах — великолепная лучница, да и на мечах подраться тоже отнюдь не дура. Глаза синие, с фиолетовыми блестками, фигура — залюбуешься, одевается как мужчина и вечно ворчит, что ее колено уже покрылось мозолями от соприкосновения с буйствующей плотью товарищей по оружию. Звали решительную воительницу Тюра. Тюра Торольвсдоттир, ибо приходилась она десятнику Торольву родной дочерью. Эдакая валькирия из нордхеймских саг. И дело свое знает — лучшей разведчицы в отряде нет.

А я, маленький скромный оборотень Темвик, хожу под ее началом. Конан решил в полной мере использовать мои способности. Я-то не против — мне больше нравится бегать в волчьем обличье, да и воины отряда относятся к моему умению с молчаливым уважением — ничего себе, настоящий оборотень! Все расспрашивали, как это у меня получается, и нельзя ли научиться.

Хуже всего приходилось Хальку. Поболтать, кроме Тотланта не с кем, седло — жесткое, на ночевках холодно. Пиво прокисшее, а взятое из Тарантии вино кончилось. Теперь нас ждали необжитые земли, где равно могли встретится и шайки пиктов, и киммерийцы и вообще один Нергал знает что. На четвертый день далеко справа промелькнуло облако загадочного Ямурлака.

План был таков: добраться до Рагнарди, считавшегося самым полуночным форпостом Аквилонской торговли, нанять две нордхеймские ладьи и пуститься в путь-дороженьку, руководствуясь картами, заботливо скопированными бароном Гленнором. Отыщем клад — загрузимся, а на полуденном оконечье островов нас будут ожидать боевые корабли Аквилонии — соколиной почтой был передан приказ капитанам триер, зимовавших в Кордаве немедленно идти на Полночь. Дальше — проще. Подняться вверх по Хороту и сгрузить богатства Нифлунгов в казну. И, конечно, не обделить наградой участников опасного похода. Потом, разумеется, громко отметить удачное окончание дела.

Хальк ни во что это не верил, но отказаться от поездки не решился. Его придумка обрела плоть и кровь. Библиотекарь решил сам досмотреть сочиненный им спектакль до конца.

...Красивая весенняя ночь. Я, расстелив возле костра потертую медвежью шкуру лежу, заложив руки за голову и созерцаю звездное небо. Краем уха слушаю байки наших асиров, которые по традиции, устроились поодаль от лагеря киммерийцев.

Вот история про Атли, он был берсерком, умел воплощаться в медведя. Это который Атли? Из Лосиного залива? Нет, другой, этот из Варангер-фьор-да. А я про третьего Атли такое слыхал, не поверите...

— Темвик? — меня слегка подтолкнули в спину. Оборачиваюсь.

Тюра. Глазищи влажно сверкают. Красива, как сама Иштар. Богиня. Богиня с мечом на поясном ремне слева. И глазами бьет, как молниями. Прекрасная женщина.

— Чего стряслось? — я перевернулся на бок, обращаясь к Тюре.

Эх, Тюра, знала бы ты хоть о частице своей холодной полуночной красоты! Я невольно залюбовался ее точеным узким лицом с острым подбородком. И глазами волчицы. Как она похожа на оборотня, немыслимо!

— Нехорошо мне, — поморщившись, прошептала девушка. — Неспокойно в округе. — Пикты? — я насторожился.

— Нет, пикты обычно шумят, хотят взять на испуг. И не киммерийцы. Эти бы заметили своих. Чужаки. Слежка. Да я и днем приметила — конские следы у обочины дороги. Пробежишься? А я пока твои шмотки посторожу. — Конану сказала?

— И Конану, и дядюшке, и Брану. Давай, не ленись. Меньше всего хочется ждать ночного нападения. А дозоры ничего не замечают.

— Чутье у тебя, — уважительно отозвался я, расстегивая крючки на куртке — если что — свои же не подстрелят?

— Не дергайся. — лицо Тюры было хмуро—озабоченным. — Знаешь, такое чувство, будто нас не преследуют, а сопровождают... Но кто? Зачем? Сбегай, разнюхай.

Я быстро превратился. Очень. Как никогда раньше. Наверное, чувство опасности подействовало.

Хорошо быть природным оборотнем! Тюра глянула с интересом. Он без испуга — попробуй, напугай дочь асиров! Да и в человечьем обличье я не ахти — не Гуннар, какой — бугай со смазливой мордой. Я — оборотень! Каков уж есть...

Тюра глянула на волчка, согласно кивнула и выпроводила за пределы лагеря. Посмотрела вслед доброжелательно. А я сразу почуял запах Гуннара — дружка Тюры. Пришел. И пускай!

И я побежал разнюхивать. Конан не зря был уверен, что в игру вступят сразу несколько игроков.

Мне гораздо проще бегать по ночному лесу, чем по городу. Знакомые запахи, приметы, звуки. Над головой — мягкий шелест — филин, планируя на широких крыльях охотится на мышек. Возле ручья ворочаются бобры. Кроличья нора — по запаху чувствуются пяток новорожденных крольчат. А здесь кабаны пробегали.