Масоны и революция - Арон Аврех

Тем не менее объявление 8 января вызвало сильнейшую тревогу не только в департаменте полиции, но и на самом верху. Директор департамента за собственноручной подписью послал подробный отчет министру внутренних дел П. Н. Дурново. Последний наложил резолюцию, в которой указывалось, что это дело «интересует государя императора» В связи с этим была составлена «специальная всеподданнейшая записка по поводу возрождения в России общества масонов», копию которой министр внутренних дел послал председателю Совета Министров С. Ю. Витте. Было предписано установить лиц, рассылавших приглашение о вступлении в масонское общество, а также расшифровать инициалы, которыми было подписано письмо из Нижнего Новгорода. Но ни то, ни другое сделать не удалось[30]. Нет надобности объяснять, что затея авторов объявления от 8 января 1906 г. осталась нереализованной.

Глава 6. Жандармский подполковник ищет масонов

Следующий масонский переполох произошел в департаменте полиции почти три года спустя — в ноябре 1908 г. Поводом к нему послужила статья в газете «Русское слово» от 8 ноября 1908 г, автором которой был уже известный нам Е.И. Кедрин. В этой статье он открыто признавал себя масоном и сожалел, что минувшая революция была совершена не масонами В связи с этим у департамента полиции возникла, так сказать, своя внутренняя проблема. Дело в том, что исходной позицией в оценке любого масонского течения не только у полицейского ведомства, но также и у правительства и верхов была идея о том, что масоны, во-первых, всегда и везде соблюдают строжайшую тайну и конспирацию, а во-вторых, одна из их конечных целей — ниспровержение монархических режимов Здесь же не рядовой обыватель, а видный кадет (что тоже было злом, правда меньшим, чем масонство), недавний депутат I Думы совершенно открыто, на всю страну, объявил, что является масоном, и выразил уверенность, что при масонском руководстве революция 1905—1907 гг. носила бы «культурный», т. е либерально-монархический, характер. Решено было такую не укладывающуюся в схему неожиданность осмыслить собственными силами. Поручено это было сделать жандармскому подполковнику Г. Г. Мецу, тому самому офицеру, который специально и исключительно ведал в департаменте полиции масонами и масонством. Именно его фамилию запамятовал Белецкий.

Справедливости ради следует сказать, что Мец заслужил свое назначение. Раньше он, исключительно в силу собственной антимасонской одержимости, исходя, так сказать, из идейных побуждений, занялся изучением масонства. Так как в России масонов, к его несчастью, не было, ему пришлось заняться изучением зарубежного масонства, и, конечно, не практически, а по литературе. В докладной записке от 8 октября 1908 г. на имя директора департамента полиции он счел нужным обратить на этот факт внимание своего высокого начальства. «Интересуясь вопросом о масонстве в смысле связи его с революционным движением, — писал он, — я в течение последних пяти лет выписывал из-за границы и прочитывал литературу, разоблачающую их тайную, весьма искусно прикрытую деятельность, направленную к разрушению государственного строя во всех странах мира».

Из этого отрывка с полной очевидностью следует, что перед нами типичный маньяк, помешавшийся на масонстве. Но, как увидим далее, он был в этом отношении совсем не одинок. «Литература эта, — продолжал он, — к сожалению, совершенно запрещена в России, и, чтобы получать ее, мне приходилось каждый раз подавать прошение в цензурный комитет с обязательством не давать эти книги никому для прочтения. Подобное положение привело к тому, что не только публика, но даже и власти, под влиянием газетных статей, сочувственно отзывающихся об этом тайном Всемирном сообществе, имеют о нем совершенно превратное представление. За этот период масонство было мною изучено по следующим источникам». Этих «следующих источников» оказалось всего-навсего 12 названий, преимущественно на французском языке. Для пяти лет изучения явно не густо. «Ввиду несомненного натиска, которому уже подвергается Россия со стороны масонства с установлением конституционного строя и стремления этого тайного общества к легализации, для чего достаточно проведения в Думе закона о свободе собраний и союзов, —бил тревогу жандармский подполковник, — я взял на себя труд составить записку о масонстве, которую и представляю на благоусмотрение Вашего превосходительства. Записку о масонстве в России предполагаю составить по получении необходимых документальных данных относительно запрещения масонства в России»[1].

С этой запиской, как и с другими того же автора, нам еще придется иметь дело. Эту же мы привели только для того, чтобы читатель получил достаточно полное представление о том, кто, как и на каком уровне готовил для полицейского начальства материалы о масонах, которые потом докладывались правительству и царю. Записка по поводу статьи Кедрина это представление развивает и углубляет.

Начинает ее Мец с исторического очерка и перечня «обширной литературы», включающей всего несколько названий на французском и немецком языках, иными словами, излагает историю западноевропейского масонства. Не говоря уже о совершенно жалком, истинно полицейском уровне этого очерка, который не имеет никакой цены, отметим лишь, что все свои многочисленные записки о русских масонах Мец всегда начинал с истории — с нелепого пересказа прочитанных им полутора десятков антимасонских книг и брошюр, изданных за границей, и только потом переходил к делу. Он мог танцевать только от печки.

Добравшись, наконец, до статьи Кедрина, эксперт по масонству писал: «Обращаясь к статье «Масоны», вызвавшей настоящую записку, можно сказать, что и статьи корреспондентов «Биржевых ведомостей», и беседы различных корреспондентов с Кедриным, и его якобы откровенные показания совершенно понятны. Это обычный масонский пробный шар. Заявляя, что он масон, Кедрин испытывает почву. В лице его масонству интересно знать, как на это будет реагировать власть и что скажет печать, умеренная и правая. Такое выступление привлекает и заинтриговывает публику и дает возможность левым газетам лишний раз написать статьи о «братьях каменщиках», которые имеют всего «3» звания, и то самых невинных, и работают на пользу человечества, ведя его к «свету». Кедрин даже открыто говорит, что очень жаль, что революция прошла в России при недостаточном участии масонов. С его точки зрения, это совершенно верно. Масонство тогда не хотело «замарать рук» (как символ «чистоты рук» масоны в известном звании получают перчатки) и рассчитывало, что чернь сама сделает для него все дело и сама пригласит их к власти, но вышло не так — наступила реакция».

Неизвестно, почему «чернь» в случае победы должна была добровольно отдать завоеванную власть масонам, о которых она, будучи «чернью», никогда и не слыхивала, тем более что масонов во время революции вообще не было, за исключением нескольких членов французских лож, включая сюда и Кедрина. Полицейская мысль и полицейская логика Меца, когда шла речь о масонах — а ни о чем другом он говорить и писать не мог, — сильно отличалась от нормальной человеческой логики, того, что принято называть здравым смыслом. Но пойдем дальше.

Масоны, однако, знают, что все это не надолго, развивал свою мысль Мец. «Теперь можно заранее убежденно сказать, что вторая вспышка и второй удар в России произойдут при полном напряжении сил со стороны масонства, которое только в России не имеет права гражданства. Движение, вызываемое им, характеризуется полной внезапностью. Имея организацию столь конспиративно обставленную, что общество это может в самых неблагоприятных обстоятельствах работать столетия, не вызывая и тени подозрений, оно подготовляет события так, что они вырастают выше головы правительства в условленный день и час и справиться с ним бывает уже невозможно. В известный момент является новое правительство, которое открыто вступает в управление всеми функциями страны». В качестве примера приводилась младотурецкая революция, сделанная якобы масонами.

Это была настоящая паранойя, почерпнутая автором из жалких и глупых книг, ибо никаких фактов реальной политической деятельности масонов в России у Меца не было и не могло быть. Но он был не из тех, кого можно смутить подобными пустяками. «Действительно, — продолжал он свои глубокомысленные умозаключения, — Кедрину жаль, что революцию делали мужики и рабочие — Россия двинулась бы гораздо быстрее по пути к «прогрессу». Вся наша полиция, имевшая в течение долгих лет дело с революционными партиями, ни разу не наталкивалась на след чего-либо масонского. Из этого прямой вывод, что масонства нет и что это плод воображения. Между тем это глубокая ошибка. Основной принцип масонства — осторожность: «брат никогда не должен дать припутать себя к каким-либо бунтам» — это компрометирует, брат должен уметь заставлять работать на себя, «он всегда должен быть в стороне и всегда в тени». В случае провала он от всего открещивается и даже «клевещет... для отвода глаз. В ту сферу, где работают «братья», не может проникнуть ни один агент» (полицейский. — А.А.).