Избранные и прекрасные - Нги Во

Она не договорила: Дэйзи подкралась к ней сзади, высоко подняла лопату с пластом земли на ней и обрушила ее на череп двойника. Послышался треск, словно раскололся надвое огромный глиняный кувшин, пролилось темное вино, в потоке блеснули забытые искрящиеся драгоценности, мелькнули и исчезли.

Двойник Дэйзи рухнул на землю от первого же удара. Он не вскрикнул, потому что его рот оказался забит дерном, а Дэйзи била вновь и вновь. Медленно распространился запах – как будто бы запекшейся крови и духов с примесью фрезии, потом тусклые угли съели ее платье и принялись жадно пожирать ее саму. Огонь распространился по всей бумаге, во мне беспокойно плеснулся виски. Я думала, меня затошнит и тогда некому будет присмотреть за Дэйзи, которая сначала забила своего бумажного двойника лопатой, а потом, когда пламя разгорелось, стала засыпать землей с ближайшей грядки.

В какой-то момент я плюхнулась на землю в кустах. Не то чтобы мне стало дурно, но глаза пересохли, им было слишком жарко. Обхватив себя руками, я только слышала, как вертятся в голове слова: «С этим мне жить до конца своих дней, и только Богу известно, долго ли».

Наконец лопата выпала из рук Дэйзи, а от бумажной бедняжки осталась только дымящаяся куча земли и пепла, которую придется убирать садовнику Фэев завтра утром, гадая, что, ради всего святого, стряслось на ухоженной лужайке.

При свете почти полной луны Дэйзи застыла – перепачканная землей и потная, с кровоточащей раной на ноге, которую она нанесла сама себе острой лопатой, но торжествующая. Никогда еще она не выглядела настолько вменяемой, как теперь, когда оглядывала плоды своих трудов. Наклонившись, она разворошила кучу и нашла жемчуг – грязный, но уцелевший. Для надежности она застегнула его у себя на шее и повернулась ко мне.

Мою руку Дэйзи поднесла к губам, поцеловав ее почти галантно, и сразу же отошла, чтобы надеть платье прямо на грязное тело. Комбинация была безнадежно испорчена, платье наверняка тоже, но если она вернется домой одетой, то ни у кого не возникнет вопросов.

– Ты просто куколка, моя Джордан, – заявила она. – Тебя точно не надо подвезти до дома?

– Н-нет, – отказалась я. Она держалась так спокойно и невозмутимо, что у меня перестали стучать зубы. Пожалуй, мне тоже следовало бы распробовать демоник. – Дойду пешком.

Она еще раз поцеловала мне руку и отстранилась.

– Ладно, дорогая. Помни: ты должна быть здесь ни свет ни заря, ровно в семь. Мама настояла на этой гадкой фате, так что тебе с остальными придется надеть ее на меня.

– Конечно.

Я вышла со двора и побрела по улице, при свете желтоглазых фонарей отбрасывая вперед себя тень. В эту жаркую июньскую ночь не было ни ветерка, и краем глаза я видела крадущихся львов и фигурки юных девушек, щебечущих в тени деревьев, – таких тоненьких, что когда они поворачивались боком, то вообще пропадали из виду.

Глава 11

В следующее воскресенье Ник явился на обед непривычно поздно для него, со встрепанной прической и летним густым румянцем на щеках. Пиджак он надел лишь по той причине, что в чайную «Плазы» на открытом воздухе без него было не попасть. Он вяло опустился в кресло напротив меня, забормотал извинения, но я заранее простила его, потому что мне, вероятно, предстояло испортить ему лето.

– Гэтсби? – спросила я, и он потупился и кивнул.

– Это он привез меня в город, – объяснил он, но я отмахнулась.

– Милый, пора бы тебе уже знать, что это меня не волнует.

На этот счет он сомневался, но с благодарностью принял мою протянутую руку. Для нашей встречи я выбрала в чайной укромный уголок, затененный высокими нефролеписами и почти незаметный из главного зала. Здесь все имело радостный зеленый отсвет, как в садах Эдема, и, если не считать негромкого звона столового серебра по фарфору, голосов других посетителей и еле слышного шума проносящихся мимо автомобилей, обстановку можно было назвать приватной.

Рискнув быстро оглядеться по сторонам, я поднесла его руку к губам в быстром поцелуе, но прежде чем он успел расплыться в улыбке, покачала головой.

– Дело прежде удовольствий, к сожалению. Разреши рассказать тебе одну историю, а в конце ты скажешь мне, чем она завершается.

– Это игра? – спросил он с легкой и послушной улыбкой.

– Ну конечно, душа моя, – солгала я. – А теперь молчи и слушай.

Я рассказала ему три истории.

Первая случилась в октябре 1917 года, когда я шла по улице и совершенно неожиданно увидела Дэйзи в объятиях военного – привлекательного, но настолько бедного и лишенного изысканности, что было невозможно предсказать, кем он станет. Понадобилась война, чтобы преобразить его – или убийство, или сделка с дьяволом, но кем бы он ни был в октябре семнадцатого, он смотрел на Дэйзи как на сердце, вынутое у него из груди, будто ему все равно, куда она идет, лишь бы он мог за ней последовать.

– Он смотрел на нее тем взглядом, – объяснила я Нику, – который каждая девушка мечтает увидеть обращенным на нее.

– И ты? – спросил Ник, но я нетерпеливо отмахнулась.

– Нет у меня времени на такую чепуху, – уклонилась я от вопроса, а потом продолжала рассказывать ему о том, что случилось ночью накануне свадьбы Дэйзи, – хотя, конечно, ту версию, которая устраивала ее: где она сначала рыдала, а потом за каких-то полчаса собралась на предсвадебный ужин. Я увидела, что Ник поверил, будто бы начинающая восемнадцатилетняя алкоголичка с разбитым сердцем, почти потерявшая рассудок, способна взять себя в руки за полчаса, и поняла, что свою кузину он знает не очень хорошо. Некоторые девушки способны на такие подвиги. Я тоже смогла бы так, хотя предпочла бы никогда не попадать в подобные ситуации. А Дэйзи для такого не годилась. Она могла лишь взбрыкнуть, мгновенно и наверняка с ужасными последствиями, но все, что требовало целенаправленных усилий, для нее было недоступно.

Ни Дэйзи, ни Гэтсби не просили меня рассказать ему третью историю.

– Их свадебное путешествие на Гавайи продолжалось три месяца, в Санта-Барбару они вернулись вскоре после Рождества. К тому времени я уже переселилась к тетушке Джастине, а она не выносила нью-йоркскую зиму. Поэтому и мы уехали в Санта-Барбару, чтобы она повидалась со своими калифорнийскими подружками, и по случайности поселились в том же отеле, что и Дэйзи с Томом.

– Ты никогда не видел настолько влюбленной женщины – во всяком случае, я не видела. Она часами сидела с ним на пляже, держа его голову на коленях и лаская ему лицо, как бесценное сокровище.