Тайна Шерлока Холмса - Джерард Келли

Уже на протяжении многих веков известно, что в определённых местах под землёй могут скрываться карманы с метаном, получившим название болотного или рудничного газа. Мне известно место разлома в Карпатах, из которого выходит струя метана, питая собой пламя, горящее там неугасимо среди скал на протяжении десятков лет. Это место пользуется популярностью среди местных пастухов, которые любят греться у этого огня в холодную зимнюю пору.

Если карманы с метаном могут находиться под землёй, почему бы им не быть под морским дном? Зададимся вопросом: а может ли выброс газа потопить корабль? Прежде чем дать ответ, мне бы хотелось, если позволите, немного остановиться на базовых принципах гидродинамики.

Как Вам известно, объект остаётся на плаву, если его удельный вес меньше единицы (удельного веса воды). Согласно выводам Архимеда, на всякое тело, погруженное в воду, постоянно действует выталкивающая сила, величина которой равна весу вытесненной этим телом воды. Если эта архимедова сила больше или равна весу тела, пусть даже столь тяжёлого, как «Алисия», то оно не утонет. Однако в том случае, если воду непосредственно под кораблём насытить пузырьками газа и таким образом понизить её плотность, сила выталкивания резко снизится и корабль камнем пойдёт ко дну.

Данную теорию я лично проверил на практике, воспользовавшись моделями кораблей и создав необходимые условия в большом резервуаре физической лаборатории Оксфордского университета (результаты эксперимента прилагаются). При внезапном раскрытии кармана с газом непосредственно под кораблём происходит мгновенное затопление судна, занимающее не больше нескольких секунд. Корабль буквально проваливается под воду. Именно это и произошло с «Алисией».

Косвенные доказательства: а) Птицы, замертво падающие в море. Точно так же гибнут канарейки у нас в шахтах. Именно этих птиц используют горняки, чтобы обнаружить утечку метана. б) «Incendio del tare», то есть «морской огонь». В случае крупного выброса горючего газа для его воспламенения и последующего горения достаточно молнии или язычка пламени в корабельном фонаре. В этом случае судно или поверхность моря в один миг оказываются объяты огнём. в) Дыхание дьявола. Море вздыбливается и бурлит в безветренную погоду? Опять же, это явление можно объяснить крупным выбросом газа. г) Запах серы, наблюдающийся во время «дыхания дьявола». Если вам хоть раз в жизни доводилось почувствовать запах рудничного газа, то вы наверняка знаете, что он отдаёт серой!

Теперь я подхожу к самому главному парадоксу. Если версия с выбросом метана верна, остаётся открытым вопрос, куда пропал с морского дна затонувший корабль. Чтобы найти ответ на эту загадку, нам снова придётся вспомнить базовые законы физики.

Когда тонущий корабль опускается на морское дно, он продолжает погружаться в ил и песок до того момента, когда почва под днищем достигнет достаточной плотности, чтобы выдерживать вес судна. Таким образом, судно может уйти в песок на полметра, но при этом его всё равно будет видно.

Однако в том случае, если песок, аналогично случаю с водой, подвергается воздействию выделяющегося газа, его плотность резко падает, отчего корабль проваливается сквозь песчаный слой достаточно глубоко и в результате оказывается полностью погребённым под заносами.

Вряд ли кто-нибудь сможет ответить на вопрос, сколь велики запасы метана в подобных карманах, однако, принимая во внимание тот факт, что они формировались на протяжении миллионов лет, можно предположить, что они весьма значительны и вполне достаточны, чтобы погубить немало кораблей, не оставив от них никакого следа.

В заключение, сэр Бенджамин, мне бы хотелось отметить, что, невзирая на отсутствие каких бы то ни было вещественных доказательств моей правоты, я пребываю в глубокой уверенности, что «Алисия» погибла не в результате нападения пиратов или действий враждебных нашей стране сил. Судно ненароком попало в зону подводного скопления метана и затонуло. Дополнительным фактором, решившим судьбу судна, стал туман: команда просто не заметила вспенивание и бурление моря, вызванное струёй газа.

К тому моменту, как туман рассеялся, выброс прекратился, породив ещё одну легенду о корабле-призраке.

Несмотря на утрату несметных богатств, главная трагедия, на мой взгляд, заключается в гибели экипажа, нашедшего свой конец в морской пучине. К величайшему сожалению, у людей на борту «Алисии» не было ни малейшего шанса на спасение.

С глубоким уважением,

искренне Ваш Шерлок Холмс,

детектив — консультант

Бейкер-стрит, 221-b, Лондон

Catacausis ebriosus[14]

Это произошло на третий год моего знакомства с Шерлоком Холмсом. Дело, о котором я сейчас собираюсь поведать вам, было, мягко говоря, весьма необычным. Более того, его вполне можно назвать уникальным.

Всё началось в один непогожий день поздней осенью, когда к нам домой на Бейкер-стрит неожиданно заявился инспектор Лестрейд. Поздоровавшись, Холмс произнёс:

— Насколько я могу судить, инспектор, на этот раз вам не нужна моя профессиональная помощь. Я догадался об этом по блеску ваших глаз. Кроме того, сейчас вы выглядите на удивление спокойным.

— Вы как всегда правы, мистер Холмс, — улыбнулся Лестрейд. — Я хочу позвать вас с собой и показать нечто такое, чего вы никогда прежде в жизни не видели. Итак, джентльмены, если у вас нет срочных дел, не желаете ли вы проехаться со мной до Бетнал-Грин[15]? Экипаж подан и ждёт вас. — С этими словами инспектор широким жестом показал на дверь.

Вполне естественно, слова Лестрейда донельзя заинтриговали нас. Мы быстро оделись и проследовали за ним на улицу. Как мы ни пытались по дороге вытянуть подробности — всё тщетно. Инспектор лишь качал головой и повторял:

— Я такого, господа, никогда прежде не видел. Да и вы наверняка тоже. В противном случае вы меня сильно удивите.

Кэб остановился у большого доходного дома на несколько квартир. Констебль, стоявший у парадного подъезда, сдерживал толпу зевак, в которой выделялось несколько горластых журналистов. Констебль отсалютовал Лестрейду и пропустил нас в дом, где мы поднялись вслед за инспектором на верхний этаж. Когда мы проходили по коридору, я обратил внимание на резкий запах, которым тянуло из второй справа комнаты. Здесь тоже дежурил полицейский. Откозыряв, он распахнул перед нами дверь.

— Ну что ж, джентльмены, готовы? Смотрите! — произнёс Лестрейд и отошёл в сторону, пропуская нас вперёд.

Холмс с решительным видом вошёл в комнату, и я услышал, как он ахнул. Не в силах сдержать любопытства, к которому теперь примешивалось и нетерпение, я поспешил за другом. Первым делом меня настиг запах, вернее маслянистая омерзительная вонь, от которой меня чуть не вырвало. Всё было затянуто дымом, а окна покрыты тонким слоем бурой копоти, отчего в помещении царил полумрак. Вся комната, начиная примерно с метра от пола и выше, была заляпана жирной сажей. Она же покрывала потолок, газовые лампы, зеркало и часы.

— Потрясающе, — пробормотал Холмс, склоняясь, чтобы рассмотреть нечто, лежащее у камина на полу, — просто потрясающе.

Я глянул через плечо друга и с ужасом увидел перед собой обугленные останки женщины. Огонь пожрал всё, пощадив лишь конечности и череп. На руках и ногах сохранились остатки плоти. Следов огня на туфлях несчастной я и вовсе не заметил. Всё остальное обратилось в пепел.

— Знаете, Уотсон, впервые за всю свою жизнь сталкиваюсь с catacausis ebriosus.

— Боже всемогущий, — ошеломлённо проговорил я. — Самовозгорание человека?

— Именно оно, — кивнул Холмс. — Или же я совсем ничего не понимаю.

— Я был уверен, джентльмены, — вмешался Лестрейд, — что вам будет любопытно взглянуть на останки бедняжки, прежде чем их увезут в морг. Наши фотографы из Скотленд-Ярда уже всё зафиксировали.

— Обратите внимание, насколько чётко прослеживается граница возгорания, — Холмс показал на кучку нетронутых пламенем щепок для растопки, лежавшую в камине, и пару деревянных спиц в руке женщины. Огонь пощадил и вязанье из шерсти, над которым она трудилась.

— Просто не верится, — покачал головой я. — Пламя было такой силы, что обратило в пепел рёбра и позвоночник. Оно должно было охватить весь дом.

— Вы совершенно правы, доктор, — кивнул Лестрейд. — Поразительно.

— Скажите, Уотсон, сколько, на ваш взгляд, ей было лет? — спросил Холмс.

Я осмотрел зубы, потрогал руку и ответил:

— Судя по состоянию зубов и степени упругости кожи, я бы сказал, что жертве лет двадцать-тридцать.

— Браво, доктор, вы просто великолепны! — похвалил меня Лестрейд. — Женщине было двадцать семь лет. Её звали Алиса Мёрфи. Она работала швеёй и жила одна.

Холмс как раз изучал голову трупа. Череп был голым; огонь уничтожил волосы и плоть.