Интервенция - Игорь Валериев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понятно. Значит, жёсткий, властный и, возможно, будущий император Китайской империи, – задумчиво произнёс Николай.
– Он об этом написал? – изумлённо спросил я государя, перебивая его.
– А что-то не так?
– У меня сложилось мнение, что он больше склоняется к военной диктатуре генерал-губернаторов ханьцев, которая уничтожит правление маньчжурской аристократии. Из-за чего он и готов отдать нам Маньчжурию. Ему и Центра, а особенно развитого в промышленном отношении Юга страны хватит, где он имеет наибольшую поддержку. Кроме аристократии военным сейчас просто больше некому противостоять. Тайные общества в своём большинстве разгромлены, чиновники в основной своей массе происходят из ханьцев, которые поддержат запланированные реформы Юань Шикая, – я сделал паузу, на несколько секунд задумавшись. – Единственно, чего я опасаюсь, что при проведении реформ под знаменем императора Гуан Сюй генерал Юань Шикай столкнётся с республиканцами. Как информировал меня генерал Вогак, китайские революционеры, ратующие за Китайскую республику, пока малочисленны, но постепенно их количество увеличивается и они находят всё больше и больше поддержки среди населения. При этом их серьёзно поддерживают Япония и Штаты, предоставляя убежища и финансируя их.
– Есть какие-то серьёзные силы?
– По словам Вогака, из наиболее опасных для китайского правительства – революционная организация «Союз возрождения Китая», которую возглавляет Сунь Ятсен. Основа программы этих революционеров состоит из трёх принципов. Первый: национализм – создание национального китайского государства путём ликвидации маньчжурского правления. Второй: народовластие через установление демократической республики. И последний принцип: народное благосостояние путём уравнивания прав на землю и построения государства социальной справедливости. Всё это данная организация планирует совершить через вооружённое восстание с привлечением на свою сторону правительственных войск, – я сделал паузу и усмехнулся. – Самое интересное, Николай Александрович, что вся эта китайская шатия-братия сейчас находится в Токио под крылом японской разведки и тайного общества «Чёрный дракон».
– И здесь японская разведка с «Чёрным драконом»!
– Не только японцы, которые в случае победы революции хотят получить во главе Китая правительство, благоволящее к своему восточному соседу. Англичане тоже отметились: когда семь лет назад в Лондоне Сунь Ятсена арестовали представители цинской миссии, сам лорд Солсбери потребовал освободить его. После этого Сунь больше трёх лет обитал то в Лондоне, то в Европе, занимаясь политическим и экономическим самообразованием. И кто-то его всё это время финансировал. Жил этот китаец отнюдь не бедно… – я замолчал.
– Интересная информация. Надо Константину Ипполитовичу отписать, чтобы он всё, что у него имеется по китайским революционерам, прислал. Да и по раскладу политических сил в Китае на сегодняшний момент. Честно говоря, даже не знаю, что и отвечать генералу Шикаю, слишком там всё неуравновешенно, зыбко… – император замолчал и о чём-то задумался.
Лицо Николая на несколько секунд стало каким-то беспомощным, но потом закаменело, а на скулах заходили желваки.
– Как и со всеми союзниками зыбко, даже с Вильгельмом, – зло бросил государь.
– Мне адмирал Алексеев рассказал о договоре с Виктором Эммануэлем по вспомогательным крейсерам, призам и порту Массауа в итальянской колонии. Как король пошёл на это? Ему же не выгодно с англичанами и французами бодаться.
– Немного Вилли надавил, а я денег предложил. Нет у Виктора Эммануэля Третьего сейчас финансовых возможностей развивать эту колонию. Тем более что там в этом году засуха, урожая нет. Колонистам буквально есть нечего. К тому же морские орудия я сам у Вилли купил, итальянцы их и «Барракуды» только перевезли, и то за наши деньги. Да и зерно колонистам, как и призы, пригодится. На захваченных судах много чего есть полезного для развития Эритреи, да ещё за полцены, – Николай усмехнулся, но как-то грустно.
А я подумал, какая всё-таки грязная вещь политика, особенно глобальная. Союзник может тебя предать в любой момент. Император замолчал и опять о чём-то задумался. Я тоже молчал, прикидывая про себя различные политические расклады, но мне остро не хватало последней информации.
– Тимофей Васильевич, серьёзный вопрос: как у тебя со здоровьем? Только честно, без бравады. Очень интересная операция планируется. Хочу я ответить, как ты иногда говоришь, «наглам» их же монетой, убив при этом двух, а может, и трёх, зайцев. И времени на её проведение остаётся не так уж и много, – прервал своё молчание император и внимательно посмотрел мне в глаза.
– Если только головой в кабинете работать, то через пару недель, думаю, смогу выдержать восемь часов работы. Если физически, то не раньше, чем через месяц, наверное. Я сейчас хожу-то еле-еле, а после двух-трёх часов активного состояния начинаются сильные головные боли и зрение двоится, – честно ответил я. – А что за операция?
– Хочу оружие, которое на японские деньги хотят закупить наши революционеры и отправить в Польшу и Финляндское княжество, перехватить и перенаправить в Ирландию. Туда месяц назад Ирландец и Горец с Джеймсом Коннолли и его людьми прибыли и начали формировать Ирландскую революционную армию, которой надо много оружия. Отлично твои агенты поработали, хорошо Коннолли мозги промыли.
Глава 10
Разговор
– Здравствуйте, Симон Аршакович Тер-Петросян, меня зовут Тимофей Васильевич Аленин-Зейский. Именно мою супругу и ребёнка вам поручил убить Владимир Ильич Ульянов, – я посмотрел на Камо, который сидел на стуле и бессмысленным взглядом смотрел перед собой, руки его были скованы наручниками сзади. – Я тут узнал, что вы изображаете из себя сумасшедшего, невосприимчивого к боли, надеясь избежать петли. Вынужден огорчить вас: есть решение консилиума уважаемых врачей, которое признаёт вас лицом, симулирующим заболевание душевнобольным.
Я сделал паузу и посмотрел на кумира моего детства там, в прошлом-будущем, а теперь в этом мире смотрел на человека, который чуть не убил мою семью. От которого пострадал мой тесть, с трудом выкарабкавшийся с того света после ранения. Но злости, как ни странно, не было. Было любопытство.
– Вы все ещё живы, Симон Аршакович, только потому, что я лично попросил императора сохранить вам жизнь до тех пор, пока я не переговорю с вами. А так приговор вам вынесен, осталось только привести его в исполнение, – продолжил я.
Заключённый всё так же молчал, уставившись в одну точку перед собой.
– Вы думаете, что я вас провоцирую. Отнюдь нет. Понимаете, Камо, любого нормального человека, когда ему причиняют боль, а тот пытается показать, что ему не больно, выдают глаза. Да,
