Экипаж Меконга - Е Войскунский

покрывало таинственности...

Кио, "Фокусы и фокусники"

Томительно тянулись дни в доме Лал Чандра. Федор бродил по пустынным коридорам, заглядывал в прохладные комнаты - нигде ни души. Но знал, что стоит ударить в гулкий бронзовый гонг - и на пороге вырастет безмолвный слуга.

Кормили сытно. Да разве в том радость? Пытался Федор пробраться за ограду, посмотреть, что за местность вокруг, но всегда были заперты ворота. Не убежишь... Да и не покидало Федора скверное ощущение, что кто-то неотступно следит за каждым его шагом.

Длинными вечерами особенно грызла неизбывная тоска. Не раз представлял себе: что делал бы сим часом в родном краю, если б не злая судьбина? Может, командовал бы корабельными канонирами в морской баталии. А то сидел бы с друзьями-приятелями в австерии за пуншем, за трубкой табаку, за веселым разговором...

За резными ставнями - чужая ночь. Хоть бы собачий брех услышать!.. Тишина - хоть криком кричи. Хоть руки на себя накладывай. Изорви грудь криком - не услышит Россия. Далека - за высокими горами, за опаленными песками...

Бешено трясет Федор решетку ставень. Прижимает мокрое от слез лицо к холодному железному узору.

Лал Чандр навещал его почти каждый день. Придет, высокий, прямой, в белой одежде, и заведет туманный разговор о божественном. Федору эти разговоры были тошнехоньки. И у себя дома он не бог весть как усердствовал в молитвах. Да и некогда было Федору вникать в тонкости своей религии; полагал он, что с него, военного, хватит и того, что перед сном лоб перекрестит.

Однажды не выдержал, прервал монотонную речь Лал Чандра:

- Довольно с меня сих скучных назиданий. Брал меня для работы - так давай работу.

Лал Чандр улыбнулся одними губами. Глаза, как всегда, смотрели холодно, будто сквозь стенку.

- Ты прав, - молвил он. - Я взял тебя для большой работы. Но, прежде чем приступить к ней, нужно укрепить свой дух.

- Плевал я на твой дух! - сказал Федор по-русски, не найдя подходящих голландских слов.

Лал Чандр помолчал, потом сказал негромко:

- Скоро я приподниму перед тобой покров священной тайны, в которую боги позволяют проникать лишь избранным.

- Что ж, ваши боги другого кого не нашли? - с усмешкой спросил Федор.

- Не говори о богах, которые тебе неведомы. Тайной этой владею лишь я. А ты будешь моим помощником. Как чужестранец, не имеющий здесь друзей и родных, ты не так опасен мне, как иные мои соплеменники.

- Если я узнаю такую тайну, ты не пустишь меня на родину, когда к тому представится случай. Лучше не надо мне твоей тайны!

- У тебя на родине наша тайна будет бесполезна. Она важна и страшна здесь, - уклончиво ответил индус. - Но страшись ее выдать, ибо смерть твоя не будет простой.

С этими словами он вышел.

А Федор долго еще стоял в оцепенении. Невеселыми были его думы...

На следующий день вечером Лал Чандр тихо вошел в комнату Федора и присел возле него.

- Какому божеству ты поклонялся в своей стране? - спросил он.

Неожиданность вопроса озадачила Федора. "Верую в святую троицу", хотел сказать он. Но по-голландски у него получилось:

- Верю святым трем.

- Три бога - Тримурти, - задумчиво сказал Лал Чандр. - А творят ли ваши боги чудеса?

- А как же! Вот в евангелии рассказывается, как Христос, сын божий, превратил веду в вино, как воскресил мертвого Лазаря. В Ветхом завете сказано, как куст горел и не сгорел. - Федор не смог точно выразить по-голландски "неопалимая купина". - Или как Моисей пошел по морю, а вода раздалась и пропустила его...

- А видел ли ты чудо своими глазами?

- Не доводилось.

- Люди и так живут среди чудес, - сказал индус. - Разве не чудо жизнь, ее зарождение, превращение дитяти в могучего воина, а потом - в дряхлого старика? Или малого зерна - в ветвистое дерево? Или мертвого яйца - в живую птицу? Но люди не понимают, что это чудо, забывают богов, жаждут низменных житейских благ. Что им, - Лал Чандр презрительно указал на дверь, - что им блаженство нирваны! Я довольствуюсь глотком воды и горстью сушеных плодов, а они, дай им волю, будут пожирать тело священного животного - коровы.

- Корову у нас все едят, - заметил Федор.

- А какая пища считается у вас греховной?

- Ну, вот когда пост, никакого мяса нельзя есть.

- Да, все одинаково, - про себя заметил Лал Чандр. - А скажи, когда земные властители нарушают у вас законы первосвященников, постигает их кара?

- Бывало, - ответил Федор. - Раньше патриархи сильнее царей считались.

- А ныне?

- Ну, Петр-то Алексеевич, как на пушки медь понадобилась, колокола с церквей снимал, а святых отцов заставил землю копать, камни таскать на укрепления...

- Он разорял храмы? И его не постиг гнев богов?

- Не дай бог под его гнев попасть.

Лал Чандр снова задумался.

- Теперь пойми меня, юноша, - сказал он. - Если боги не творят чудес, то люди забывают, что должны слепо повиноваться первосвященникам. Но нам не дано знать, почему боги долго не напоминают людям о себе...

- Да ты кто - священник, что ли? - удивился Федор.

- Я лишь нижайший раб богини Кали. Я избран орудием богини, чтобы люди низких каст посредством чудес убеждались в могуществе богов и уверялись, что их удел - повиновение и труд. А властители, увидев чудо, поймут, что должны повиноваться первосвященникам. Ты понял меня, юноша?

- Значит, если бог сам чудо не сотворит, так ты...

- Да. Боги, открывшие мне малую часть своих тайн, могут творить чудеса моими руками. Ибо боги всемогущи!

Федор вдруг засмеялся.

- Твой смех кощунствен, - с достоинством заметил Лал Чандр.

- Да я не про вашего бога, - продолжая смеяться, сказал Федор. - Просто вспомнил: у нас в Навигацкой школе один, из поповских детей, загадку загадывал: если-де бог всемогущ, может ли такой большой камень сотворить, что и сам не поднимет? Вот и ответь. Если создаст, да не поднимет - не всемогущ. А не сможет создать - тоже.

- И святотатец не понес наказания?

- Как не понести! Да не он один, а душ шесть навигаторов наших, и я тоже, попались. Священник, отец Никодим, подслушал. Неделю на хлебе да воде продержали!

- Такая слабость у вас только оттого, что вы поклоняетесь не истинным богам, - возмущенно сказал индус. - Впрочем, ты из касты воинов, и высокие мысли не трогают тебя, как и весь твой род.

- А при чем тут род?

- Раз ты воин, то и весь твой род - воины.

- Вот уж нет. Ни дед, ни отец мой никогда в службе не бывали, да и я не собирался.

- Чем же занимается твой отец?

- Землей. Крестьяне у него пашут, сеют, хлеб собирают.

- Значит, твой отец раджа? Понятно. А послушны ли у вас рабы?

- У нас в деревне вроде послушны. А инако, бывает, и своевольничают.

- Повелевают ли ваши боги рабам служить своим господам?