Развод. (не) Говори прощай (СИ) - Сати Стоун

Здесь меня никто не обидит, никто не причинит зла. Здесь я нахожу покой, о котором так долго мечтала.

Утром мой водитель отвозит меня на работу в ресторан. И каждый день я узнаю что-то новое. Учусь изо всех сил, как губка, впитываю знания и перенимаю опыт. Это непросто, но в работе я забываюсь и нахожу утешение.

Вечером возвращаюсь домой. Готовлю еду, иногда приходит Ильдар. Бывает, мы ужинаем вместе. Он — мой друг и защитник, а теперь ещё и сосед. Нам всегда есть, о чём поговорить. В основном, конечно, о работе ресторана.

Но почему-то в те вечера, когда я остаюсь совсем одна, мне становится даже немного легче. Тишина не угнетает, а расслабляет меня. И всё же именно в такие момент мысли об Алишере становятся сильнее, настойчивее.

Где он? С кем? Уже нашёл мне замену и счастливо обустраивает новую семью? Может, даже готовиться к свадьбе и думает о потомстве?

Хотя ведь ребёнка от меня он отверг. Значит, просто передумал обзаводиться детьми. Но, может, меня иногда вспоминает? Ведь зачем-то он хотел поговорить со мной, когда мы столкнулись в доме Хусаиновых.

Мне всё ещё беспокоил тот странный вопрос Алишера: «Света, скажи, чьего ребёнка ты носишь под сердцем?». Неужели у него могли быть сомнения? Или он просто надеялся, что ребёнок не его, и я не стану ничего требовать после развода? Но как он мог дойти до такой мысли?

Что за странное помутнение произошло с моим мужем?

Хотел детей — и перехотел. Хотел жить со мной долго и счастливо — и подал на развод. Всегда почитал меня — и вдруг выгнал. Вдобавок почти потребовал сказать, что я ношу чужое дитя, чтобы не платить алименты.

Какой бред!

Наверное, я совершенно не знала Алишера. А может, всё дело в том, что у него самого появилась любовница?

Но я этому ещё меньше верилось. Сердце подсказывало иное: произошла какая-то ошибка. Но — какая?

И всё ли я сделала правильно?..

После случившегося шока, после всех невзгод, после стольких потерь, сейчас я всё чаще мучилась догадками, разгадок к которым не находила. И, если сердце шептало правду, что случилась чудовищная ошибка, то в чём же она состояла?

Вопросы, вопросы, вопросы…

Вопросы без ответа. Только муки сплошные.

Быть может, эти треволнения и усилили мой токсикоз. Теперь я едва могла что-нибудь съесть, тут же начиналось отторжение. Но на обследовании доктор убедил меня: беременность протекает хорошо, малышу ничего не угрожает. А это было самым главным.

Каждый раз мои размышления о бывшем муже и нашем разводе заканчивались одинаково — благодарностью за то, что отныне у меня есть настоящий смысл жизни. Ничто другое не могло перекрыть мою радость от осознания материнства. Долгожданного, выстраданного материнства.

И всё же сегодня, глядя на небо, я едва сдерживаю себя, чтобы не позвонить Алишеру. Даже просто так, узнать, что он в порядке, что просто жив. Несмотря ни на что, я не желаю ему зла. А ещё очень хотелось спросить его: почему он отрёкся от своего дитя?

Мне ничего не нужно — ни деньги, ни фамилия Хакимовых. Я даже не стану требовать, чтобы Алишер вписал своё имя в графу отцовства. Пускай не видится с ребёнком, никак не напоминает о себе. Так даже лучше. И всё-таки — почему? Почему Алишеру расхотелось детей?

Пусть ответит. Пусть ответ его будет: «Так получилось» или «Я не готов» — какой угодно ответ. Просто пусть скажет, как есть.

Беру телефон, в списке контактов нахожу имя бывшего мужа. До сих пор сердце колотится при виде таких родных символов на экране. Я только спрошу…

Заношу палец над кнопкой вызова.

Но в этот момент трель колокольчика на входной двери отвлекает меня.

Бегу открывать и уже знаю, кто меня ждёт на пороге.

— Ильдар, — улыбаюсь, — не спится?

— Не ложусь так рано, давно отвык. Ты позволишь войти?

— Конечно. Мои двери всегда для тебя открыты.

Отхожу в сторону, чтобы пропустить Ильдара, и замечаю, что рядом с ним что-то стоит на двухколёсной тележке. Что-то большое, прямоугольное, в коробке.

Тем временем Яруллин берётся за ручки тележки и закатывает её в дом. При свете легче разглядеть упаковку. На ней какие-то рисунки, вроде детские.

— Что это такое? — интересуюсь я, глядя, как Ильдар аккуратно прислоняет к стене коробку.

— Подарок, — объясняет он.

— Подарок? — удивляюсь. — До моего Дня рождения ещё далеко.

— Знаю. Но подарок не тебе.

— Хочешь у меня спрятать?

— Считай, что так, — Ильдар тоже улыбается. — Это для твоего сына. Или дочки. Когда родится, вручишь от меня.

— О чём ты? Тогда сам и вручишь…

— Нет, — Ильдар подходит ближе, кладёт ладонь мне на плечо, тянет к дивану, — давай присядем.

Мне тревожно от неприятных предчувствий, возникших тут же, как Ильдар заговорил о подарке. Я послушно усаживаюсь на диван и готова выслушать, что мне скажет Яруллин.

— Понимаешь, — говорит он медленно и спокойно, — моё состояние немного ухудшилось. Возможно, мне придётся уехать на дополнительное обследование заграницу. И у меня нет уверенности, что из этой поездки я вернусь. Если вообще вернусь.

— Ильдар… — начинаю я.

— Не надо, — пресекает он меня. — Если всё пойдёт плохо, я хотя бы буду спокоен, что успел сделать хоть что-то для твоего малыша. Это всего лишь кроватка. Мелочь, но она пригодиться вам…

— Замолчи! — восклицаю я, не выдержав. — Спасибо за подарок. Это и правда очень нужная вещь. Но ты не должен даже на долю процента сомневаться, что вернёшься. А ты вернёшься! Ты обязательно вернёшься! И обязательно поправишься! Потому что так правильно! И потому что я буду ждать. Мы будем ждать. И я, и мой малыш.

— Света… — произносит Ильдар и смотрит мне в глаза. — Ты…

— Пообещай! — почти кричу. — Пообещай, что справишься ради нас! Пообещай!

Он молчит, ничего не отвечает. Я беру его ладони, такие сильные, большие, но холодные как лёд, сжимаю своими руками.

— Пообещай, — настаиваю с двойным нажимом.

Наконец, после долгой паузы Ильдар произносит:

— Я обещаю. Я обещаю справиться ради вас.

Обнимаю его крепко, запрещая себе плакать. Ильдару не нужны мои слёзы, ему нужна поддержка. А мне нужен он. Кроме него, у меня никого не осталось.

Я больше не имею права жить прошлым. Не имею права дознаваться какой-то правды от бывшего мужа. Я должна взять себя в руки и спасать всеми силами то, что у меня есть сейчас, — моего ребёнка и моего Ангела-хранителя Ильдара.