Царь Давид - Жеральд Мессадье

– Царь, – сказал Авенир, поднимаясь, – я пью за твое царство. Завтра я поеду и буду завоевывать эту страну тебе, чтобы твой скипетр владел ею по велению твоего сердца.

Подняли чаши.

– Без боя, – прошептал Давид Эзеру, сидящему слева.

Эзер сдержанно кивнул.

– К счастью, Иоава здесь нет, – заметил он. Иоав был на охоте, которую он обожал: охота – занятие мужчин. Он выбирал места, где хозяйничали грабители, которых надо было образумить мечом или кинжалом, и таким образом совмещал службу с развлечением. Застолье подходило к концу. Взгляд рассеянно скользил по проходящим танцовщицам, по их телам, ногам, грудям, которые можно было целиком обхватить рукой. Авенир ликовал. Иевосфей мог себе сколько угодно задыхаться от злобы в Миханаиме; ему было бы лучше воздержаться от бесцеремонных упреков о любовнице своего отца.

Окончание вечера, как обычно после таких празднеств, было предсказуемым. Приглашенные под воздействием вина парами уходили пораньше, стараясь не показываться Авиафару. В любом случае танцовщицы были рабынями или дочерьми необрезанных. Давид тоже пораньше ушел спать, не забыв торжественно вручить охранное свидетельство Авениру по стране иудеев. Отголосок его разговора с Мелхолой еще терзал его сердце, и только сон мог его приглушить.

На следующий день Авенир предпринял поездку к старейшинам соседних племен, которые подчинялись Иевосфею, сначала племя биньямина, потом реувен, гад, эфраим, дан.

Суть его речи была такова:

– Вы хотели видеть своим царем Давида, потому что Самуил выбрал его преемником Саула. Он слышал слова Господа: «Рукой моего служителя Давида я освобожу народ Израиля от филистимлян и всех его врагов». Настал час избрать его единогласно. Он царствует уже над Иудеей, спешите выполнить волю Господа.

Больше всего были удивлены этой речью биньямитяне, потому что еще некоторое время назад именно Авенир сам поддерживал дом Саула и короновал Иевосфея. Но, наконец, если было нужно, чтобы корона перешла от вениамитянина к человеку от иудеев, то так тому и быть. Что касается старейшин других племен, то некоторые из них присутствовали на коронации Давида Самуилом и хранили об этом живое воспоминание.

Все шло хорошо, пока Иоав не вернулся из своей экспедиции, нагруженный богатой добычей; ему испортили все удовольствие в тот же вечер. Из сообщений о событиях, произошедших в его отсутствие, он узнал, что Авенир нанес визит Давиду.

– …И Давид устроил большой праздник в его честь. Ты бы посмотрел, необычный праздник. Мы все были там!

– А где Авенир сейчас? – спросил Иоав.

– Он уехал с охранной грамотой Давида.

Иоав обезумел от гнева. Не отряхнувши дорожную пыль, он устремился к Давиду.

– Что я узнаю? Авенир был здесь, и ты принял его как друга?

– Это и есть друг, – спокойно ответил Давид.

– Ты устроил праздник в честь убийцы моего брата, и ты еще дал ему охранную грамоту!

– Ну что, будем платить кровью за кровь? – тихо спросил Давид.

Ты действительно слишком снисходителен к преступлениям дома Саула! – воскликнул Иоав. – Кто же тогда мой брат? Жертвенный агнец? Ты обманываешься в отношении этого человека! Ты не знаешь Авенира! Это лицемер! Он прибыл шпионить за тобой и доносить Иевосфею!

– Авенир порвал с Иевосфеем, потому что Авенир взял любовницу Саула, – объяснил Давид, который прилагал огромное усилие, чтобы сохранить спокойствие.

– И ты веришь, что Авенир, который фактически царствует над десятью племенами севера, откажется от своей власти, от своих прав, чтобы доставить тебе удовольствие? Иевосфей – его кукла! Он царствует повсюду!

Эзер, присутствовавший на встрече, видел, что было кое-что обоснованное в подозрениях Иоава, Давид ничего не хотел слышать. Одним жестом он показал, что с него достаточно. Иоав ушел. Ни баня, ни наступившая ночь, ни пылкость его жены не погасили его досады. На следующий день он собрал своих доверенных людей и сказал им:

– Пошлите людей во все уголки и найдите мне Авенира. А когда вы его обнаружите, сообщите мне, и я приеду. Все это секретно.

Эти люди понимали с полуслова. Смерть Азахеля нанесла им горький удар. Ее можно было искупить лишь кровью. Они думали, что Давид не понимает таких вещей. Горя нетерпением сделать это, используя всю свою энергию и хитрость, они бросились искать Авенира.

Им не пришлось искать его долго. Он закончил объезд племен и уже возвращался в Хеврон, когда посланники Иоава обнаружили его. Фонтен Сират на севере от Хеврона[9].

Он только что туда прибыл и отдыхал в банях в предвкушении ночного сна.

Несколько эмиссаров не упускали его из виду, а один побежал предупредить Иоава, что Авенир вернется на следующий день в Хеврон.

Иоав получил новость поздно ночью и больше не мог уснуть. Он ворочался на своей постели, что встревожило его жену. Заря застала его на ногах, вооруженный с ног до головы, он поехал со своим братом Абисхаем до ворот Хеврона, через которые должен был въехать его враг.

Кто-то крикнул:

– Вот он! Вот он!

Действительно, это ехал Авенир. Иоав вышел ему навстречу и отвел в сторону, как будто хотел поговорить по частному делу, и как только они сошлись, он всадил ему в живот кинжал точно так же, как Авенир ударил копьем в живот Азахеля. С глухим криком Авенир покатился по земле, поднеся руки к ране, и через несколько минут отдал Богу душу, в тот момент, когда подбежали офицеры его эскорта.

– Вот, – только и сказал Иоав, вытаскивая свой кинжал, чтобы вытереть его, прежде чем присоединиться к своим.

Товарищи Авенира подняли было крик, но они находились в Хевроне, и здесь они не обладали никакой властью. Им пришлось отнести труп во дворец. Это были первые утренние часы. Давиду только что сообщили о произошедшем, и он дал волю чувствам, что встревожило Эзера и других офицеров.

– Я и мое царство запятнаны кровью Авенира, сына Нера! – воскликнул он. – Пусть кровь этого человека прольется на Иоава и всю его семью! Пусть дом Иоава никогда не щадят страдания и тяжкие болезни! Пусть в нем плодятся лишь нищие, калеки или люди, обреченные погибать от меча!

Офицеры царского окружения слушали эту пламенную речь сначала с беспокойством, потом с некоторым удовлетворением. Прежде всего можно было не опасаться, что Давид прибегнет к крайним мерам, например, предаст смерти двух своих племянников и, конечно, Иоава, он только лишил его своей милости. С другой стороны, эта зрелищная опала укрепила авторитет других офицеров, что остановило возрастающее влияние Иоава.

Но Давид не ограничился своими проклятиями. Он приказал Иоаву и его брату разорвать одежды, надеть платье из пеньки и публично бить себя в грудь в знак траура. Потом он организовал торжественное погребение Авенира и сам следовал за гробом в глубокой печали. Народ Хеврона, собравшийся на похоронах, говорил, что их царь действительно хороший человек и не прибегает к таким крайним мерам, как убийство. Люди плакали вместе со своим повелителем.

Когда процессия подошла к гробнице Авенира, Давид поднял руки и снова начал стенания:

Авенир, разве должен ты был подвергнутьсятакой позорной смерти?Твои руки не были связаны,твои ноги не были в оковах,но ты мертв, жертва распутника!

Некоторые скверные умы считали преувеличением выставление напоказ такой скорби. В конце концов, этот Авенир сам боролся с Давидом, возводя Иевосфея на трон десяти северных племен, и если он поссорился с царем-олухом, то это было не небесное вдохновение, а просто печальная история любовницы. Они не осуждали Давида за лицемерие, но в его искренность не верили и понимать ее не хотели.

Тем не менее Давид продолжил свой публичный план во дворце, после похорон, произнося перед народом скорбные речи.

– Знаете ли вы, что сегодня умер великий человек? Великий воин! Великий человек! Ах! Господь накажет тех, кто совершил зло!

Однако многие из иудеев, так же как Иоав, оплакивали своих братьев и сыновей, павших в войне Давида против Саула. Кому же был верен Давид? Своему народу или дому Саула?

Все это наделало много шума и вызвало многочисленные обсуждения в стране. За три дня вся страна уже знала, и Иевосфей знал об этом вместе со всеми. Новость должна была его восхитить, но она его поразила. Как и отец, он был беспокойным человеком, и правда, которую он видел своими глазами вместе со всеми остальными, была в том, что он был один против Давида. У него не было союзников, как у Давида. Хуже того: Авенир перед смертью заключил племенные союзы в пользу Давида. Нужно было смотреть правде в глаза! Он, Иевосфей, теперь безоружен на руинах дома Саула с двумя сыновьями Риспы, любовницы Саула, Мемфивосфеем, единственным сыном Ионафана, мальчиком-калекой, хромавшим из-за перелома ноги, которая плохо срослась. Даже его собственные слуги смеялись над ним.

Иевосфей был похож на своего отца: он закрылся в своей комнате. Охрана у его двери возлагалась на человека, которому он полностью доверял, его кормилицу. Она занималась здесь своими повседневными делами: штопала, пряла шерсть, сеяла чечевицу или зерно. Все это она делала после полудня. Но если было жарко, она засыпала.