Секс-опекун по соседству (СИ) - Попова Любовь

— Сейчас несколько не тот момент, чтобы обсуждать твои за*бы, раз я тебе помогаю, то убить хотят и меня. А мне, знаешь ли, хотелось умереть в старости. И если ты включишь мозг, тогда вспомнишь, что это ты сама залезла на мой член. Поэтому заткнись и дай мне выполнять свою работу, — затряс за плечи. — Поняла?

Остается только кивнуть, и мы снова пускаемся в путь.

Где-то через пятьдесят километров, за которые мы не произносим ни слова, я понимаю, что мы заехали в какую-то деревню. Там долго петляем, пока не натыкаемся на обрыв.

Тамерлан высаживает меня и кивает в сторону дорожки, я отхожу чуть назад. Тамерлан же толкает машину вперед, включает двигатель, машина сильно накреняется над обрывом, пока с оглушительным ревом не падает вниз.

Я стою, замерев, и шокировано наблюдаю за взрывом. В моей голове точно так же взорвалась мысль. Я теперь полностью завишу от Тамерлана.

Стою посреди неизвестного мне поля в одном лишь купальнике и совершенно не знаю, как мне быть дальше. Вся бравада и прыть теряются, а в голове один вопрос. А хочу ли я умирать? Но его перебивает другой вопрос. А смогу ли я выжить?

Смогу, если буду слушаться Тамерлана.

— Филипп и Зоя живы, — поворачивается ко мне Тамерлан и тянет за собой по дорожке.

Он даже не смотрит на полуголое тело, просто идет вперед, полностью сосредоточившись на дороге. А до меня только сейчас доходит смысл сказанной фразы.

— Ты знал про видео? — мне хочется кричать, но я шепчу.

Я пообещала себе слушаться его, я пообещала себе выжить. Не ради отца, а ради себя. Потому что у меня множество неосуществленных планов, и я не хочу одним махом обрубить все.

— Знал.

— Так почему не сказал! Заставил переживать, — вскрикиваю, но тут же затихаю.

Руку жжёт от прикосновения стальных пальцев, взгляд упирается в затылок, а мы идем, словно с картинки. Только вот это не долбанная сказка, и не инста, где все красиво. Это реальная, сука, жизнь и сейчас моя зависит от этого огромного куска тестостерона.

— Меньше знаешь, крепче спишь, — чуть поворачивает он голову и, нахмурившись, смотрит на мои босые ступни. Мне не больно, земля мягкая, хотя я и не привыкла ходить босиком. — Не хотел тебя отвлекать от спора.

Вот как значит. Не хотел он. Почему мужики такие самоуверенные?!

— Так и скажи, что просто ждал момента, чтобы меня трахнуть.

— А разве он был мне нужен? — осаживает меня Тамерлан, и я опускаю взгляд вниз.

Он просто защищал меня, а я просто на него накинулась. У него просто на меня стоял, а я думала, что он хочет только меня. Глупо, конечно. Наивно.

Мы долго идем по заброшенной деревне, и я невольно бросаю взгляд в сторону обрыва.

— Они будут считать нас мертвыми?

— Недолго, — кивает Тамерлан и даже не поворачивается.

Мне так хочется увидеть его взгляд, так хочется знака. Хотя, если ребята живы, может не все так плохо?

— Когда ты узнал? — спрашиваю, но Тамерлан не отвечает, прислушивается к звукам, замирает как хищник, а потом дергает меня в сторону и начинает бежать.

Я еле за ним поспеваю, еще немного и буду болтаться мешком возле его ног, но он все ускоряется, пока вдруг не толкает меня в какую-то яму. Я оказываюсь на чем-то мягком, и за долю секунды успеваю откатиться в сторону, и Тамерлан ныряет за мной.

Хватает мою руку и долго держит, пока над нами пролетает вертолет.

Закрываю глаза, даже боюсь представить, что нас найдут. Но, наверное, Тамерлану стоит доверять, все-таки он бывший военный, отец же не зря всегда считал его лучшим. Бесконечно промывал мне мозг о том, какой Тамерлан замечательный.

Да я и сама это видела, когда мы ездили на охоту. Он мог подстрелить бегущего зайца, заметить то, что не замечали другие. На него можно положиться, а о любви на время можно забыть. И о его словах, что, если кто-то коснется моих губ, он убьёт меня.

Мне кажется, я умерла в тот день, когда поняла, что хочу стать его женой. Умерла и стала другим человеком. И снова умерла, когда он меня оттолкнул.

Вдруг зажигается свет, и я могу осмотреться.

— Это… Землянка?

Я, честно, удивлена. Откуда он знал?

— Она самая, — достает откуда-то рюкзак и роется там. — Нам здесь долго оставаться нельзя. Завтра снова в путь. Здесь одежда, еда.

Он бросает мне рюкзак, а я почти не вижу его лица, не понимаю интонаций.

Мы проведем здесь ночь. Без электричества, без огня, без интернета.

Пару месяцев назад я бы с ума сошла, скажи мне кто, что я окажусь в такой ситуации, но сейчас я благодарна за то, что жива. И благодарить за это надо именно Тамерлана. Но отчего-то язык не поворачивается, все же слишком долго он был для меня врагом номер один. Может потом я и скажу ему спасибо, но сейчас не готова.

— Ты переодеваться будешь? Мне твои тряпочки уже поперек горла, — говорит Тамерлан и вгрызается в копченое мясо, но продолжает смотреть на меня, теперь уже пожирающим взглядом. И даже в полумраке по его глазам я вижу, что на месте мяса должна быть я.

За нами погоня. Мы прячемся. Но мы живы, и мы вместе. Скорее всего, через пару дней все закончится, отец все решит, и наши пути с Тамерланом разойдутся, так почему я теряю время.

Может быть, хватит стесняться, показывать гордость, когда все, что мне нужно, находится сейчас прямо передо мной. Может стоит на это время зарыть топор войны? Хотя бы сейчас, хотя бы на эту ночь?

— Если не перестанешь так смотреть, я тебя вы*бу.

Очень страшная угроза, но я только делаю глаза шире, и сама развязываю тесемку на верхней части купальника, обнажая тело, обнажая душу.

Глава 33. Алла

Расстояние сокращается. Его взгляд делает меня беспомощной. Руки сжимаются в кулаки, словно он сдерживает себя, но зачем, ведь я готова.

Смело шагаю ближе, беру его грубые руки, и сама тяну к своей груди. В смущении хочется взгляд отвести, но это как гипноз. Колени дрожат. Губы пересыхают, и я облизываю их, замечая, как резко острый взгляд цепляется за это движение языком.

Его кулак все-таки разжимается, чтобы обхватить мою грудь, сжать до приятной боли так, что я охаю и кусаю губу.

В груди отчаянно бьется птичкой сердце, словно заточенное в клетку. И только Тамерлан может его спасти. Меня спасти.

Между ног тянет. Не понимаю, откуда во мне берутся силы, но сейчас я готова на все, что может предложить этот перекачанный засранец. Нашла, конечно, время, но так хочется просто забыть все, просто отдаться воле зверя. Получить удовольствие. Почувствовать, как он будет растягивать меня, хотя лёгкая боль между ног после прошлой ночи ещё не исчезла. Вторая рука уже у моей щеки, касается губы, просовывает палец в рот, и я жадно его втягиваю, сосу, не отрывая взгляда от напряженного лица, страшась, что все может закончиться. А этого я не хочу, не сейчас.

Может быть, поэтому так смело касаюсь его брюк, так смело расстегиваю ширинку, чтобы ощутить огонь его ко мне желания, чтобы понять, что сейчас он только мой. В этом нет сомнений.

Его палец скользит по губам, пока я вся трепещу, освобождая член и чувствуя его выпуклые венки, пульсацию в такт биения сердца.

Хочется сказать себе: «Ну, Алла, возьми себя в руки. Мы не пойми где, в лесу, в мокрой землянке». Но все равно думаю о том, как бы встать раком и отдаться, напроситься на дикий, животный танец. Нервный срыв, не иначе, но мне все равно.

Млею от горячего взгляда, от касания влажного пальца к своему ноющему соску, поднимаюсь на цыпочки и буквально проваливаюсь, когда наши губы сталкиваются в голодном желании друг друга сожрать. И я уже сама не своя, я обезличена, я не Алла, просто женщина, его женщина, жаждущая, чтобы меня покорили, пронзили и довели до точки невозврата, когда голоса безудержной страсти будут разрывать ночную тьму.

Меня начинает потряхивать, и я вцепляюсь в жесткие плечи, жду, пока зверь накинется на свою жертву, хочу прыгнуть к нему на бедра, чтобы толстый член смог войти в меня, заставить забыть об опасности. Но все резко заканчивается, слишком быстро и неожиданно. И вот я уже на земле, а в руках у меня ворох одежды.