Триумф «попаданцев». Стать Бонапартом! - Александр Романов

— А что вы намереваетесь делать с теми бандитами, что изуродовали мальчика?

А я, будучи к тому моменту не совсем уже в своем уме, ответил:

— Дык что… Нанесем им неофициальный и очень недружественный визит… Не совместимый с их дальнейшей жизнью. Что же еще?

И представляете, что мне после такого заявления сообщил этот представитель самой гуманной профессии?

— Вы не будете возражать, если мы составим вам компанию?

Нет, все-таки в каждом времени — свои нравы!..

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Знак Зорро

«Принимая на себя функцию правосудия — поневоле где-нибудь да обязательно нарушишь закон!»

Опять сидим с Ампером — считаем.

А что еще делать, пока задница не зажила? Так хоть время с пользой потратить, покуда выздоровею.

Кстати, этот вундеркиндер тоже собрался идти с нами на дело. Ну, пришлось ему рассказать потому что. Деваться было некуда: он на следующий день сам ко мне заявился. Настолько я заинтересовал его, оказывается, своими научными, блин, идеями, да… И застал тут, естественно, преинтересную компанию… Меня, дитенков, обалдевшего от всего Мюрата и еще более обалдевшего от всего Жюно, который тоже как раз завернул на огонек по причине того, что ему папаша денег отстегнул. Вот он и решил угостить боевого товарища — меня то есть — обедом. А тут — такое!..

Причем Жюно на меня обиделся. Из-за того, что я ему ничего раньше не сказал про свою связь с Калиостро, блин… Как я ни клялся, что, мол, я и сам не верил, что оно всерьез, — убедить до конца явно не сумел. А тут еще и Мюрат рядом, про которого Жюно, само собой, тоже ничего допрежь не слышал — хорошая приправа для дружеского объяснения! Они вообще, похоже, близки были к тому, чтоб подраться, — за право быть особой, приближенной к императору, ага… И только наличие моей священной персоны их от этого удержало. А в дополнение — еще и Ампер является. Поинтересоваться, когда мы продолжим проект управляемого аэростата разрабатывать… И все объяснения приходится начинать сначала! Причем этим двоим — Мюрату с Жюно — еще и про аэростат. Дурдом!

И кой только черт меня дернул с этим аэростатом прогрессорствовать? Ограничился бы тем, что Шарлю начеркал — так нет! Слишком просто показалось!.. Вот теперь и расхлебывай!..

Впрочем, идея и в самом деле была слишком заманчивой…

А самое главное — осуществимой! Во всяком случае, Соломон Эндрюс — автор этой штуки, реализовал ее на практике аж в шестидесятые годы девятнадцатого века. А через сто лет — в шестидесятые двадцатого — ее воспроизвели и убедились, что все работает. И ведь просто-то все как! Чтобы двигать аэростат, нам нужна какая-то сила, которая приводила бы его в движение. На привычных нам дирижаблях для этого используются двигатели. И считается, что без них — никак. Но ведь аэростат сам по себе располагает вполне себе реально движущей силой! Только движет она его по вертикали. Вверх — подъемная сила газа, вниз — всем известная сила тяжести. И силы эти совсем неслабые: один кубометр водорода создает тягу в один килограмм. А если в оболочке таких кубометров тысячи… Причем тяга эта регулируемая: сколько нам надо, столько можем и задать. Во всяком случае, Эндрюс на своем «Аэроне» спокойно ходил против ветра. Без всякого двигателя!

Все еще непонятно — как? Да проще пареной репы. Суть вот в чем. Если у нас имеется круглый воздушный шар, упрощенно говоря, так он и будет двигаться только вверх-вниз. Но вот если у нас аэростат с вытянутым корпусом и развитым оперением… А еще лучше — с корпусом, как у камбалы, сплюснутого сечения… То в результате по законам аэродинамики при асимметричном расположении центра тяжести — попросту говоря гондолу мы подвесим не по центру а со смещением — эта штука при движении будет отклоняться от вертикали! При наличии у нас на хвосте стабилизаторов с рулями — в нужном нам направлении! Причем тягу мы можем получить очень даже нехилую: в зависимости от того, какого веса балласт сбросим. Сбросим килограмм — получим килограмм и поплывем о-очень медле-енно-о-о… Сбросим тонну — получим и тягу в тонну, и понесемся со свистом. И то же самое при спуске: сколько водорода из оболочки выпустим — с такой силой тяги и будем снижаться. Таким образом, имея на борту необходимый запас балласта и газа, мы можем летать очень даже на приличные расстояния. А если кто-то подумает, что расход получится очень уж большой… Так те же пресловутые немецкие цеппелины чуть не половину где-то объема несущего газа тратили за время налета на Англию — десятки тысяч кубометров. Потому что он требовался, чтобы нести необходимый запас горючего — десятки тонн, и по мере выработки бензина становящийся лишним водород необходимо было травить из оболочки. И никакого проку от этого не было. А по способу Эндрюса мы просто используем это дело для полета.

Ясен пень — никакой особой быстроходности тут добиться не получится. Впрочем для дирижабля оно не критично — у них предел где-то в районе сотни кэмэ в час. А так — самое расхожее — несколько десятков. Выжмем мы здесь хотя бы столько же, не знаю. Но на десяток-другой надеяться можно вполне.

Вот этой идеей я и заразил сдуру Ампера. А он проникся. А теперь мне пришлось еще все то же самое объяснять и для Жюно с Мюратом. Но тут, по счастью, эффект вышел не столь захватывающий. Все ж ребята простые солдаты — не из ученой братии. Потому новых энтузиастов аэронавтики на свет не появилось. Зато, кажется, удалось примирить их между собой. Поскольку теперь оба стали смотреть на меня одинаково преданными глазами — не иначе как уверовали в то, что в голове моей завелись-таки опилки… В смысле — тайные знания. Ну — хоть какая-то польза…

А Ампер, как я уже сказал, выслушав подробности приключившейся со мной ночью истории, решительно заявил, что желает влиться в наши ряды борцов с бандитизмом. Я даже не ожидал от него такого порыва. Ну все-таки: домашний мальчишка, ботан по терминологии будущего — а тут ни секунды не раздумывал. Нет — все-таки раньше люди были не те, что потом…

В общем, сидим мы с Ампером, считаем. Чтоб времени зря не терять.

Детенышей, дабы не мешали, забрал Евгений — пристроил к своей знакомой вдовушке. Там им всяко удобнее, чем в моем берлогове. Да и наблюдающий врач как бы ближе, а это тоже немаловажно. Денег на прокорм — чтоб не объедали добрую женщину — отстегнул Жюно. Из свежеполученного от родителя пансиона.

Пока на первое время хватит. А там надо будет что-то придумывать… Ибо с детским призрением в стране — полный швах… Господа-товарищи революционеры упразднили все детские приюты как продукт прогнившего самодержавия, а заместо них устроили такое, что я даже не знаю, как обозвать… Они детей раздали в частные руки, так сказать. На воспитание наиболее достойным гражданам. Чтоб как лучше было. А получилось… Как всегда. У кого средств не стало на исполнение этой почетной обязанности, у кого с самого начала никакого революционного энтузиазма не было. А у кого он на третьем году республики иссяк… В общем — только для немногих приемные семьи стали действительно семьями. С остальными вышло… Там уж как кому повезло. Многим — не очень.

Правда, некоторое количество приютов все же осталось… Каким-то чудом. Если кому-то удалось заполучить поддержку членов Конвента. Или ставших натурально подпольными — существующими на одном энтузиазме персонала. Но их считаные единицы, и они переполнены. И так просто туда человека не пристроишь. Тут, впрочем, обещал посодействовать Петр Верховцев — тот самый студент-математик, учитель которого как раз и оказался депутатом Конвента. И Петр обещал с ним поговорить — может, удастся ребят куда определить. Петр уверяет, что учитель его человек весьма отзывчивый. И более того, в Конвенте занимается вопросами народного образования, а значит, вопрос этот вполне по его части. Во всяком случае — близко.

То есть приюты как раз он и разогнал. Хорошо, по крайней мере, что не лично… А теперь вот помогает справиться с последствиями, добрая душа… Оксюморон, блин… Занятный тип. Жильбер Ромм. Врач, математик, между прочим — создатель того самого революционного календаря. Что для меня новость, поскольку в будущем я про этого Ромма ничего не слышал. А вот Наполеон в курсе дела. И даже кое-какие подробности добавил, от которых я малость обалдел. Оказывается, этот Ромм — учитель того самого Павла Строганова, «гражданина Поля Очера» по-революционному. Семь лет прожил в семье Строгановых в Питере. И по России даже поездил вместе с учеником. А потом вот во Францию его привез — ну, типа, Европу посмотреть. И неизвестно, чем бы оно кончилось, да папа-Строганов, когда дела в Париже совсем сошли с нарезки, сына домой вытребовал. От греха подальше… Бонапарту эта информация известна была как посетителю Якобинского клуба. И чем там дальше дело кончилось, он не знал. А я — не помнил. Смутно только брезжило что-то в голове, что все там потом у Строганова было хорошо и он даже карьеру сделал. Но какую и как — хоть убей, не вспоминается!.. Ну да не об том сейчас речь.