Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу

Воцарилось молчание; воспользовавшись случаем, присутствующие пытались хорошенько осмыслить услышанное.

– По чести говоря, меня это немного тревожит, – промолвил Оливер. – Сдается мне, сэр, вы поведали нам отнюдь не все. Этот мистер Кэмплемэн ныне обзавелся собственной семьей и много лет жил вдали от Талботшира, как говорят, «с глаз долой – из сердца вон». Что могло вынудить его сводить счеты спустя столько времени? Чего он, спрашивается, ждал? Отчего не приехал раньше? По мне, так в его возрасте полагается довольствоваться теми благами, что послала ему судьба в лице послушной жены и любящей дочери. Если он и вернулся в Скайлингден, так только за тем, чтобы вновь обосноваться в отчем доме, как в дни своей юности. Тамошнее семейство, как мне показалось, поглощено собственными своими делами и хочет одного лишь: чтобы их оставили в покое.

– Нельзя недооценивать человеческую мстительность, сэр, – не без строгости возразил мистер Доггер. – Мистера Кэмплемэна и его отца выдворили из фамильной усадьбы в результате скандала и неподтвержденных обвинений – возмутительная несправедливость, не так ли? Неслыханное оскорбление, сэр! Такая рана может болеть годами, может воспаляться и язвить мозг до тех пор, пока обида не перехлестнет через край и не подчинит себе волю. Более того, задам вам встречный вопрос: если мистер Чарльз Кэмплемэн не замышляет недоброго, зачем бы ему выдавать себя за другого и называться чужим именем?

Оливер вынужден был признать, что эту загадку он разгадать не в силах.

– А как же Марчанты? – вопросила Черри Айвз. – Как насчет родителей мисс Эдит Марчант, которые еще много месяцев обшаривали озеро, разыскивая тело, и, так ничего и не найдя, умерли от разбитого сердца? А ведь отец ее был не кем иным, как викарием!

Замечание Черри не оставило равнодушными Марка с Оливером. Возможно, девушка как раз эту цель и преследовала – проверить, что за эффект произведет оно на подозреваемых шутников. Со своей стороны, сквайр в жизни не слышал подробностей этой истории. Скандал так успешно замалчивали, что Марк даже имени утопленницы не знал; хотя на протяжении многих лет до слуха его доходили некие туманные намеки, и теперь мистер Тренч смутно припоминал, что вроде бы во всем этом участвовал какой-то священник. Однако ж сквайр Далройдский сплетни и пустопорожнюю болтовню терпеть не мог, так что к разговорам особо и не прислушивался. Он обернулся к Оливеру, Оливер вскинул глаза на него; перед мысленным взором двух джентльменов тут же возникли образы престарелого священника и его супруги, в чьих увядших, измученных, одряхлевших лицах читались тревога и озабоченность. И зазвучал дребезжащий голосок священника: «Вы нашу Эдит не видели? Нашу девочку?»

Сквайр посмотрел поверх карт на викария, затем обернулся к трактирщику и прочим деревенским старожилам. Что еще известно об этой трагедии, гадал Марк, сколь многое до сих пор упорно замалчивают? До конца ли пересказана история, или есть, что добавить? И что же такое наблюдали они с Оливером у Далройдской пристани?

– Сдаете, мистер Тренч? – осведомился викарий.

Сквайр сдал карты; глаза его были прикованы к колоде, а вот мысли снова и снова возвращались к Далройдской пристани; так что прения продолжались уже без него.

Позже тем вечером в Далройде друзья на досуге сыграли партию в бильярд, запасшись сигарами, бренди, и в присутствии Забавника: песик, едва улеглись первые восторги по поводу возвращения хозяина, устроился в камышовой корзинке у камина в бильярдной и, полузакрыв глаза, размышлял про себя о многих радостях жизни. Поборники кия играли за длинным столом в относительной тишине: безмолвие нарушали только звуки, с игрой сопряженные, да свежий прохладный ночной ветерок задувал из полуоткрытого окна. В комнате было зябко, но сквайр терпеть не мог духоты. С приближением полуночи призрачные тени от огня, неверный отблеск восковых свечей, облака сигарного дыма, холодный лунный свет, струящийся сквозь створное окно, мерное постукивание и погромыхивание шаров создавали жутковатую атмосферу, особенно в сочетании с воздействием спиртных паров.

– Ну и что? – промолвил Марк спустя некоторое время.

– То есть? – эхом подхватил Оливер.

– Что такое, по-твоему, мы видели у Далройдской пристани? Кто к нам подходил?

– Этот вопрос я для себя еще не решил. Надеюсь, не то, что ты думаешь.

– А что, по-твоему, я думаю, а, Нолл? Оливер взъерошил пышные кудри.

– Должен признаться, вся эта история ставит меня в тупик. Мне до некоторой степени известны твои своеобразные верования – или скорее отсутствие каких бы то ни было верований: насколько я понимаю, жизни за пределами земного бытия ты не признаешь. Так что, боюсь, я вынужден тебя разочаровать: удовлетворительного ответа у меня нет.

Сквайр ударил кием – и загнал в лузу красный шар.

– Выходцы с того света. – Ненадолго вынув сигару изо рта, Марк жадно глотнул бренди.

– Привидения?

– Привидения. Призраки. Фантомы. Духи, как сказал бы старина Боттом. Химеры. Выходцы из могил. Называй как хочешь.

– Возможно, это и есть одна из тайн мистера Боттома, каковые ты поклялся разгадать. Хотя в толк взять не могу, Марк, как ты умудряешься признавать существование призраков, ежели упрямо не желаешь поверить в загробную жизнь.

– Загвоздка не из простых, верно? Ха! – воскликнул хозяин Далройда, эффектным карамболем завоевав себе еще очко. Оливер выказал подобающее восхищение. Удар – щелчок – и красный шар вновь покоится в лузе.

– Ты в самом деле веришь, что твой отец умер? – внезапно спросил Оливер. Он наблюдал за игрою сквайра от камина: на фоне огня четко выделялся его силуэт – рука опущена, кий упирается в пол.

– Абсолютно, – отвечал Марк, доводя удар до конца – чужой шар в лузе, два очка в пользу играющего, – и только потом оборачиваясь к другу. – Почему ты спрашиваешь, старина Нолл?

– Понятия не имею, вот засела в голове мысль, и все тут. А сколько ему сейчас было бы лет?

– Извини, как-то не озаботился подсчитать.

В Лету канули еще несколько минут методичной игры.

– А когда это все случилось? Когда именно утопилась дочка викария? – продолжал любопытствовать Оливер.

– Лет двадцать восемь назад. Примерно тогда же, когда мой многоуважаемый папаша удрал неведомо куда – за холмы, за долы.

– Может, он еще жив. Может, подобно мистеру Чарльзу Кэмплемэну, он взял себе чужое имя. Где-нибудь в Малбери, или в Фишмуте, или даже в Вороньем Крае! Может, я даже на улице с ним сталкивался тысячу раз, в Хаймаркете, например, и понятия не имел, что это он!

– Маловероятно. От души надеюсь, что не так.

– Вот никогда я этого не понимал. Что его заставило бросить свое наследие, усадьбу и семью? Что он мог при этом выгадать?

Сквайр задумчиво потеребил бакенбарды.

– Право же, Нолл, ты без конца пристаешь ко мне с одной и той же темой, которую мы уже бесчисленное количество раз обсудили во всех подробностях. В жизни никто меня так не донимал. Берегись: ты того и гляди мне наскучишь!

– Наверное, уже наскучил. Боюсь, что так, – со вздохом посетовал Оливер. – Намек понят.

– Какое мне дело до того, что случилось с отцом? Кто он мне такой, собственно говоря? – промолвил Марк, яростно жуя сигару, словно вознамерился истребить ее раз и навсегда.

– Если бы речь шла о моем отце, меня бы это очень даже занимало – бедный мой старик-отец, да упокоится на небесах его душа! Хотя, полагаю, мои взгляды на этот счет в твоих глазах мало что значат. И тем не менее, хоть ты и невысокого о нем мнения, Ральф Тренч был твоим отцом, Марк, ты же этого отрицать не станешь. В какой степени твои детские о нем воспоминания – о его характере, темпераменте, принципах – соответствуют истине, а в какой – порождены собственным твоим воображением как результат мрачных предположений и раздумий?

Сквайр промолчал, сосредоточившись на игре. Глаза его – слишком маленькие и узкие, слишком близко посаженные, один чуть выше другого, под лохматыми нависающими бровями – высмотрели цель. Щелк. Красный шар исчез в нижней угловой лузе.

– Безотносительно к тому, как сильно его исчезновение огорчило твою мать…

Сквайр резко вскинул глаза.

– О матери – ни слова, – предостерег он гостя ледяным, точно ночной воздух, тоном. Было ясно, что Оливер задел струну весьма чувствительную. – Молчи, слышишь? Эта женщина много вынесла в своей жизни, на том и покончим.

Какое-то время джентльмены молча орудовали киями. Игра заметно ускорилась: сквайр провел серию удачных ударов и сделал несколько карамболей подряд.

– Я тут перед уходом из «Герба» перекинулся парой слов с твоим приятелем викарием, – наконец обронил Оливер. – Он исподволь расспрашивал меня насчет писем, которые отдал тебе с неделю назад или больше, – писем, которые он обнаружил в старом платяном шкафу в своем доме. Некоторые из них касались твоего отца.