Сибирь - Георгий Марков

- Девушку встретил, Стася. Она сейчас выйдет.

Придется ей погостить у нас вместо Зоей.

- Вдруг и та приедет? - понизив голос, с беспокойством сказала женщина. Портной что-то ответил жене, но, какие слова он произнес, Катя не поняла.

Одно ей стало совершенно очевидно: Ивана нет, он в Томск пока не прибыл.

- Катя открыла чемодан, достала из сумки зеркальце, пудру, духи и быстро-быстро привела себя в порядок.

- Это, Зося, ваша тетя Стася, - усмехнувшись в седые, обвислые усы, сказал Насимович и посмотрел вначале на жену, а затем на Катю. Высокая полная женщина, одетая в легкое домашнее платье и мягкие тапочки, окинула Катю лучистыми, под цвет августовского неба, глазами, сдержанно улыбнулась и, подойдя к девушке, полуобняла ее.

- Садитесь за стол, Зосенька. Самовар у меня давно готов, и мы с Брониславом еще не завтракали.

- Спасибо вам, тетя Стася. Я с удовольствием.

Катя села за стол, не испытывая и намека на стеснение. В облике Насимовича и его жены было что-то неуловимо располагающее, приветливое.

- Гранит должен был приехать три дня тому назад, место на пароходе заранее мы подготовили, - сказал Насимович, когда тетя Стася подала гостье и ему чашки с чаем.

- А не могли его снять где-нибудь по дороге? - размешивая сахар в чашке, спросила Катя, взглянув на портного тревожными глазами.

- Наш связной с парохода не подтверждает это, - сказал Насимович и, придвинув тарелку с хлебом и сыром, принялся угощать девушку.

- Возможно, товарищ Гранит почему-либо опоздал к пароходу? - не упуская нити разговора, продолжала Катя.

- Вполне допускаю. Но они ведь там, в Нарыме, не мальчики. У них в запасе еще один пароход. Последний рейс в этом году. Больше ехать ему не на чем.

- Да, да, - подтвердила тетя Стася. - Сегодня рано утром я ходила на базар и попутно завернула на пристань. К вечеру ожидается пароход из Колпашевой.

Мне сказали: на этом навигация кончается. Дальше плавать опасна.

- Почему опасно? - не поняла Катя.

- Зима, паничка, приближается, - с улыбкой посматривая на Катю, сказала тетя Стася. - Она здесь наступает в один миг. В прошлом году, например, вечером ложились спать чуть ли не летом: тепло, небо чистое, закат оранжевый. Проснулись, глядь - снег по колено, мороз сковал все лужи намертво. Сибирь здесь, девушка, Си-би-ирь!

- А как по-вашему, пан Насимович, может Гранит приехать с этим пароходом, который прибывает сегодня к вечеру? - испытывая острую тоску оттого, что встреча с Акимовым отдаляется, спросила Катя.

Насимович прищурился, что-то припоминая, посмотрел на девушку, догадываясь, как ей не по себе в эти минуты, витиевато сказал:

- С одной стороны, может, с другой - ни в коем случае.

Катя подняла голову, уставилась на портного, стараясь понять его. Насимович растопырил пальцы, пригнул один, пустился в рассуждения:

- Почему не может? А потому: от Нарыма до Колпашевой верст полтораста двести. Гранит не птица, на крыльях такое пространство не перелетит. Но может быть и так, - Насимович пригнул второй палец, - с пароходом из Нарыма выехать не было возможности, условия не позволяли: усиленный надзор. Гранит отправился на лодке. В Колпашевой мог сесть на пароход.

И вот-вот будет здесь.

- Именно так, Бронислав, произошло. Я почему-то в этом уверена, высказала свое мнение тетя Стася.

Катя с улыбкой поглядела на жену Насимовича.

Возможно, тетя Стася не очень верила в осуществимость второго варианта из двух предложенных ее мужем, но ей хотелось, чтобы Кате стало хорошо, чтобы она поверила в лучший вариант. С первой же минуты встречи с Катей ей, опытной, умной женщине, все тайное представилось наяву: Катя Ксенофонтова, ставшая по обстоятельствам конспирации ее племянницей Зосей, не только посыльная партийного комитета, направлена к Акимову, она к тому же влюблена в него самым серьезным образом. А что это такое, тетя Стася отлично представляла по собственному опыту. Не она ли сопровождала своего Бронислава по городам Российской империи, оказываясь то в Варшаве, то в Саратове и Самаре, то в Екатеринбурге и Томске, то в Петербурге или Одессе?

Благо, что они с мужем ни одного дня еще не голодали.

Всюду выручали их, как и друзей по борьбе, золотые руки Бронислава. Он умел делать все: шить модное женское платье, чинить часы, стричь и завивать, полировать мебель, запаивать посуду и лудить самовары. По обыкновению их жизнь на одном месте не продолжалась больше года. Слишком рисковал собой Бронислав Насимович! Правда, рисковал всегда с расчетом, умно, и только этим можно было объяснить, что за десять лет революционной работы он ни разу еще не стал жертвой жандармских ищеек, всякий раз уходя от них буквально из-под носа.

2

После обеда Катя и пан Насимович решили отправиться на берег. Тетя Стася сбегала еще разок на пристань и принесла самые новейшие данные: легковые и ломовые извозчики уже сгрудились возле багажных пакгаузов и ждут парохода из Колпашевой. С часу на час он должен показаться на изогнутом белобородовском плесе.

- Ну, раз извозчики собрались, пора и нам, Зосенька, двигаться, сказал Насимович, взбивая перед зеркалом свои изрядно обкуренные усы.

Катя тоже поспешно принялась за сборы: потуже переплела свою толстую косу, хитроумно уложила ее на самом трудном участке головы - между затылком и макушкой, закрепила шпильками и булавками. Черная шляпа с белой узенькой ленточкой вокруг тульи, напоминавшей монашеский клобук, уместилась ловко и прочно, чуть сдвинувшись на крутой лоб, к черным, дугообразным бровям.

- Возьмешь, Броня, Зосю под руку. Всем и каждому будет ясно: пан и паничка наслаждаются жизнью, гуляют, пользуясь тем, что кончился дождик. А все-таки зонт, Броня, возьми. Небо сегодня такое неопределенное, наставническим тоном сказала тетя Стася.

- Все встречные мужчины, Стася, будут сгорать от зависти: любой бы из них посчитал за счастье пройтись под руку с такой красавицей, как наша Зося, - лукаво поглядывая на жену и Катю, со смешком в голосе сказал Насимович

Однако, когда Катя надела свою жакетку, опушенную беличьим мехом, а сам он вырядился в суконное серое пальто с плисовым воротником и широкополою черную шляпу, какие-то сомнения вкрались в душу портного, и он с раздумьем сказал, обращаясь к жене:

- Нет, Стася, как ни лестно мне, пожилому человеку, пройтись с девушкой под р;уку, пойдем мы с Зосей в одиночку. Она по одной стороне улицы, я по другой.

- Почему, Броня? Зосю никто здесь еще не знает!

Насимович по привычке поднял руку, растопырил длинные узловатые пальцы, начал пригибать их.

- Пока Зосю никто не знает - это так, но ее могут быстро узнать. Слишком бросится в глаза такая пара.

Нам же известность не нужна. Это раз. Два - вот что:

если Гранит действительно прибудет с этим пароходом, то ни я, ни Зося, ни вместе, ни в одиночку не можем встречать его открыто. Он проследует к нам сюда, на квартиру, самостоятельно, сообразуясь со своими обстоятельствами. А три, Стася, тебе известно: береженого бог бережет.

- Ну, делай как хочешь, Броня, тебе виднее, и ты в этом деле понимаешь больше меня, - послушно согласилась тетя Стася.

- Я, Зосенька, пойду по левой стороне, - Насимович взял Катю за руку, ты - по правой. Выйдешь через две-три минуты после меня, чтобы не потерять друг друга из виду. Иди не торопясь. Если вдруг за тобой увяжется "хвост", то я замечу это раньше тебя, потому что буду поглядывать все время направо. В этом случае я сниму шляпу и приглажу волосы.

- Что же я должна делать? - обеспокоешю спросила Катя.

- Думаю, что все будет хорошо. Если же все-таки тебя заприметили и начнут слежку, то скрывайся в большом головановском магазине. Он будет на твоей стороне. Я постараюсь оказаться там же и как-нибудь помочь тебе.

- Я поняла вас, дядя Броня, - спокойно сказала Катя, но обеспокоенное выражение ее глаз не совпадало с тоном голоса. Всю дорогу из Петрограда Катя была начеку, и это состояние постоянного напряжения утомило ее.

- Боже мой, боже мой, - вздохнула тетя Стася, - как живут люди! Дорогого человека не имеешь возможности встретить, как велит тебе сердце.

- Не причитай, Стася. Еще ничего не произошло, и я уверен, что все будет хорошо, - остановил жену Насимович.

- Мне тоже так кажется, Броня. А вам, Зосенька?

- Будем надеяться на лучшее, - стараясь не смотреть на тетю Стасю, сказала Катя.

Дверь скрипнула, и Насимович скрылся в сумраке сепей. Катя подошла к окну, подняла уголок белоснежной шторки и стала ждать появления Насимовича.

Долго его не было. По-видимому, что-то задержало портного возле калитки. Так и есть: по тротуару, поднятому из-за болота выше уровня окна, протопали две пары ног. Одна пара была в начищенных бизоновых сапогах, вторая - в желтых ботинках со шнурками.

- Сын аптекаря беременную жену на прогулку вывел, - пояснила тетя Стася, пристроившаяся за спиной Кати. - Ну а это ноги Бронислава, - через минуту сказала она, увидев медленно передвигавшиеся черные ботинки в блестящих калошах.