Женитесь на мне, профессор! (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Ага. Притом голимый. Мечется туда-сюда, и вашим, и нашим, как говорится. Ищет выгоду. Пристрелят его втихую, даже не удивлюсь вот.

Я только отчаянно моргала. Нет, ну я, конечно, не совсем отсталая, смотрела пару фильмов про бандитов… Но что-то вот так за чаем в милом семейном кругу обсуждать подобные вещи готова не была.

Глеб мою реакцию увидел и только головой покачал.

— Как с луны свалилась, честное слово.

— Расскажите поподробней, — заблеяла я. — Что-то я ничего не понимаю.

Мужчина вздохнул.

— Да что рассказывать. Кира с малолетства в плохой компании, все старался прибиться к кому покрупней, да не срасталось, так и крутился мелкой шушерой. То здесь, то в Люберцах, то в Москве. Последнее время тут жил, а после нового года подорвался в Москву, сказал, есть дело, если все срастется, озолотится. Ну вот полгода прошло, золота пока нет, с минуты на минуту ждём.

Юмор я оценила, но веселиться повода не нашла. Все складывалось воедино: зимой закрутилась какая-то история, связанная с Городецким. И Потапов стал ее участником вместе с Лизой, которая совсем не просто так появилась в жизни профессора. Только вот кто затеял против него игру? И что на кону?

Волнение за Пал Сергеича охватило меня как-то разом, словно я до сих пор не осознавала опасности, нависшей над ним. Лиза сделала фотографии Потапова с каким-то мужчиной, знакомым Городецкому. Хотела спасти от заговора?

Мне нужно узнать, кто этот мужик, и как-то связать его с Потаповым. Как только нащупывается связь, станет ясно, откуда ноги растут. Только вот как узнать, у меня ведь даже фотографии нет никакой.

Я ехала в электричке, кусая губы, когда меня настиг звонок Городецкого. Надеюсь, он не собирается отчитывать за прогулы, последние дни учебы можно и забить, тем более, когда сессия официально закрыта. Трубку я все же сняла и тут же услышала:

— Лиза пришла в сознание.

Новость вызвала новый рой мыслей, обдумать их я не успела, потому что Пал Сергеич добавил:

— Скорее всего, нас вызовут для допроса. Ты же понимаешь, если она расскажет свои домыслы о нашем романе…

Все заиграет в новом свете, и для меня этот свет, кстати, не особенно радужный.

— Что вы думаете делать? — спросила бестолково.

— Лететь в Питер, у меня к ней, как понимаешь, много вопросов.

— Я с вами! — сказала раньше, чем поняла, а собственно, с чего бы? Городецкий немного подумал.

— Лучше тебе дождаться официального вызова. Думаю, с тобой свяжутся со дня на день. Как только это случится, позвони мне, хорошо?

— Хорошо, — скуксилась я.

Он то опять все первым узнает, а я буду только ногти грызть, ожидая, посадят меня или нет. Дребезжащий женский голос в динамике объявил станцию, и Городецкий спросил:

— А ты собственно где?

— Гуляла за городом, — выдала я первое, что пришло в голову.

Немного помолчав, профессор сказал:

— Ну хорошо. Пожалуйста, будь на связи. И будь осторожна. Если что, звони мне в любой ситуации. Поняла?

— Поняла.

Он отключился, а я уставилась в окно. Что же расскажет Лиза?

Глава 17

Два последующих дня прошли в настоящем мучении. От Дениса я узнала, что отец уехал в командировку. Сам командировочный на связь не выходил. Звонить ему причин не было, так что оставалось только маяться.

Наконец, на третий день позвонил следователь, тот самый, что допрашивал нас в Питере. Разговор вышел коротким, по большей части потому, что на все его слова я только угукала и агакала, и даже один раз сказала “хорошо”.

Он попросил приехать, по возможности не дожидаясь повестки, и я согласилась. После разговора позвонила Городецкому.

— Я заказал билет на вечер, — заявил тот, значит, уже в курсе событий, — встречу тебя в аэропорту, расскажу, что и как.

Что и как по версии Городецкого? А правду мне кто расскажет, интересно?

— А что я Денису скажу?

— Скажи, что едешь к родным в Вятку, придумай что-нибудь.

— Долго вы будете юлить? Рано или поздно следователь придёт к вашей жене.

— Со своей женой я сам разберусь, — строго ответил мне он, а я взяла и отключилась. Вот и пусть разбирается с ней, не дождется от меня помощи.

Городецкий ещё несколько раз позвонил, потом в смс поинтересовался, к чему весь этот детский сад, а потом сбросил данные рейса.

В Питере я была в половине десятого вечера. Пал Сергеич стоял на выходе среди встречающих, и я почти чувствовала, как каждое женское сердце на миг замирало, когда его обладательница встречалась взглядом с этими бесстыжими глазами.

— Привет, — улыбнулся он мне, я сунула ему в руки рюкзак и пошла мимо с непроницаемым выражением лица.

— На что ты взъелась? — поинтересовался Городецкий, шествуя рядом, за что получил еще один тяжёлый взгляд.

Молча мы прошли до машины, выехав с парковки аэропорта, устремились в сторону города.

— Ну рассказывайте, — буркнула я.

Профессор, бросив взгляд, заговорил:

— Она не видела, кто ее ударил. Говорит, зашла в свой номер, удар, темнота, очнулась уже в больнице.

— Очень удобная позиция, — не удержалась я.

— Согласен.

— Ну а в приват беседе вы из неё душу вытрясли?

Пал Сергеич усмехнулся.

— Да, кое-что интересное она рассказала.

— Поделитесь? Или опять будете в молчанку играть?

— Когда это я играл в молчанку?

— Да все время. Знаете, Пал Сергеич, не удивлюсь, если вы тут самый главный злодей.

Городецкий посмотрел на меня, как на умалишенную.

— И когда ты только успела прийти к подобным выводам?

Я только плечами пожала, не оправдываться же перед ним. Он потянул меня за локоть, так как я продолжала демонстративно пялиться в окно. Я вырвалась.

— Алена, — хмуро заметил профессор, — давай-ка разберемся.

— Разбираться будете со своей женой, — не удержалась я, — а моя жизнь вас не касается.

Он усмехнулся, качая головой.

— Вот оно в чем дело. Ты что, обиделась?

— Вовсе нет. Просто не думайте, что сможете запудрить мне мозги, как это происходит со всеми остальными вокруг.

Городецкий резко свернул вправо, так что меня дернуло, благо ремень был пристегнут, и замер у обочины.

— Вы чего? — испуганно посмотрела я на него.

— С места не сдвинусь, пока ты не объяснишь, что успела себе надумать.

— Значит, будем тут стоять, пока не появится постовая служба и не выгонит нас отсюда, — сложила я на груди руки. Но у Пал Сергеича были другие планы.

— Ладно, — процедил он, — я пытался по-хорошему.

И потянулся ко мне. Первое мгновенье я даже испугалась. А вдруг он, и правда, главный злодей, сейчас как задушит меня и бренное тело скинет в Неву. Но тут же посчитала эту мысль глупой, он же не дурак, должен понимать, что его сразу заметут.

Пока я предавалась страхам и мыслям, Городецкий, перегнувшись, отстегнул мой ремень и, ловким движением подхватив, в один миг усадил на себя. Я только и успела, что ойкнуть, уперевшись спиной в руль, а руками в плечи профессора.

— Вы что творите? — уставилась на него испуганно.

— Ищу способы развязать тебе язык, — сказал он, сжав мою талию.

— Это противозаконно, — прошептала я, приблизившись к его лицу, скользя взглядом по губам и глазам.

— Пока еще нет, но если ты не перестанешь об меня тереться, то точно станет противозаконно, — прошептал он, и я только сообразила, что действительно двигаюсь, а еще почувствовала растущее желание Пал Сергеича.

В голове сразу помутнело, и я вынуждена была признать, что этот способ развязать мне язык не работает. Потому что мысли в голове спутались, и я толком не помнила, о чем вообще был разговор. Заставив себя замереть, почувствовала, как его руки, скользнув по моему телу, оказались на бедрах, профессор вдавил меня в себя, выбив стон. Я прижалась к нему, еще сильнее вцепившись в плечи, чувствуя, как низ живота пульсирует, а виски тяжелеют. Поймала его потемневший взгляд и подумала: а, к черту! Не могу больше терпеть, не хочу! И сократила оставшиеся сантиметры между нашими губами.