Ученик - Тесс Герритсен

Риццоли уставилась прямо в пасть раны, думая о руке, которая сжимала лезвие. Рука была твердой и опытной, раз смогла одним взмахом прочертить такую ровную линию.

Она тихо спросила:

— Жертва была жива, когда это сделали?

— Нет. Скобы он не ставил, кровотечения не было. Это был посмертный надрез, выполненный уже после того, как у жертвы остановились сердце и кровоток. Но манера, в которой была выполнена процедура — я имею в виду последовательность надрезов, — указывает на то, что убийца имел хирургический опыт. Он это уже делал.

— Вперед, детектив. Осмотрите рану, — сказал доктор Тирни. Риццоли заколебалась, чувствуя, как коченеют руки в латексных перчатках. Медленно она погрузила руку в рану, продвигаясь все глубже в область малого таза Каренны Гент. Она уже точно знала, что обнаружит там, и все равно ее затрясло от собственного открытия. Риццоли взглянула на доктора Тирни и увидела в его глазах подтверждение своих худших опасений.

— Матка удалена, — произнес он.

Риццоли вытащила руку.

— Это он, — тихо произнесла она. — Уоррен Хойт.

— И в то же время все остальные признаки указывают на Властелина, — сказал Габриэль Дин. — Похищение, удушение. Половой акт с трупом...

— Но только не это. — Она уставилась на рану. — Это фантазии Хойта. Это его заводит. Он забирает тот самый орган, который делает женщину женщиной и дает ей ту власть, которой он лишен от природы. — Она посмотрела в глаза Дину. — Я знаю его работу. Я уже видела ее.

— Мы оба видели, — поддержал ее доктор Тирни. — В прошлом году я проводил вскрытие жертв Хойта. Это его почерк.

Дин недоверчиво покачал головой.

— Два разных убийцы объединили свои усилия?

— Властелин и Хирург, — сказала Риццоли. — Они нашли друг друга.

14

Риццоли сидела в своей машине, под струей теплого воздуха, которую гнал кондиционер, и чувствовала, что обливается потом. Ее по-прежнему знобило, и даже тепло не согревало. Должно быть, вирус, подумала она, массируя виски. Да и неудивительно: в эти дни на нее столько всего навалилось; и для вируса это оказалось благодатной почвой. Голова раскалывалась от боли, и ей хотелось лишь одного — забраться в постель и уснуть на целую неделю.

Она поехала прямо домой. Зашла в квартиру и проделала привычный ритуал, который стал важным этапом в ее борьбе за сохранение рассудка. Почти машинально она поставила предохранители на замках, навесила цепочку и, только завершив все работы по обеспечению собственной безопасности, заглянув во все шкафы, скинула туфли, стянула брюки и блузку, после чего плюхнулась на кровать и принялась растирать виски, мучаясь вопросом, есть ли в аптечке аспирин. Подняться и проверить не было сил.

Раздался зуммер домофона. Риццоли резко вскочила, чувствуя, как натянулись нервы. Она не ждала гостей и тем более не хотела никого видеть.

Зуммер повторился, и его звук проскрежетал по нервным окончаниям словно железо по стеклу.

Она прошла в гостиную и сняла трубку домофона.

— Да.

— Это Габриэль Дин. Я могу подняться?

Из всех людей на свете именно его она меньше всего ожидала услышать. Она настолько опешила, что на какое-то время лишилась дара речи.

— Детектив Риццоли! — повторил он.

— А в чем дело, агент Дин?

— Есть вопросы, которые нужно обсудить.

Она открыла замок и тотчас пожалела об этом. Дин не вызывал у нее доверия, а между тем она собиралась впустить его в свою обитель. Легкомысленным нажатием кнопки она приняла решение, отменить которое уже не могла.

Она едва успела накинуть махровый халат, когда он постучал в дверь. Линзы дверного глазка искажали острые черты его лица, отчего они выглядели зловещими. И этот жуткий образ почему-то стоял у нее перед глазами, пока она отпирала бесконечные замки. Но реальность оказалась далеко не такой угрожающей. У мужчины, который появился в дверях, были усталые глаза, а лицо выглядело измученным после тех ужасов, что пришлось пережить за день, и хронического недосыпа.

И все-таки его первый вопрос был связан с ней:

— Как вы, в порядке?

Риццоли поняла его по-своему, уловив намек на то, что она не в порядке, что за ней нужно присмотреть; иначе она, коп с нестабильной психикой, совсем расклеится.

— У меня все отлично, — отчеканила она.

— Вы так быстро ушли после вскрытия. Мы даже не успели поговорить.

— О чем?

— О Уоррене Хойте.

— Что вы хотите о нем узнать?

— Все.

— Боюсь, это растянется на всю ночь, а я слишком устала. — Она плотнее закуталась в халат, вдруг испытав неловкость. Для нее всегда было важно выглядеть профессионально, и, отправляясь на место происшествия, она привычно надевала пиджак. И вот сейчас она стояла перед Дином в халате и нижнем белье, чувствуя себя как никогда уязвимой.

Она потянулась к двери, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен.

Но он не двинулся с места.

— Послушайте, я признаю, что допустил ошибку. Мне следовало прислушаться к вам с самого начала. Вы первая провели параллель с делом Хойта. А я проигнорировал это.

— Это потому, что вы его не знаете.

— Так расскажите мне о нем. Мы должны работать вместе, Джейн.

Ее смех оказался колким, как стекло.

— Выходит, теперь вы заинтересованы работать в команде? Это что-то новое.

Смирившись с тем, что уходить он не собирается, она развернулась и пошла в гостиную. Дин последовал за ней, захлопнув входную дверь.

— Расскажите мне про Хойта, — снова попросил он.

— Вы можете прочитать его дело.

— Уже прочитал.

— Значит, вам известно все.

— Нет, не все.

Она обернулась:

— А чего же не хватает?

— Я хочу знать то, что знаете вы. — Он подошел ближе, и в ней шевельнулась тревога; ведь она стояла перед ним такая незащищенная, слабая, неспособная отразить нападение. Ей в самом деле казалось, будто и его слова, и взгляд, проникающий сквозь ее хлипкую одежду, не что иное, как нападение.

— Между вами существует какая-то духовная связь, — заявил Дин. — Своего рода привязанность.

— Только не называйте это привязанностью, черт возьми.

— А как бы вы это назвали?

— Он преступник. Я полицейский, упрятавшая его за решетку. Все очень просто.

— Судя по тому, что мне известно, все было не так уж просто. Хотите вы в этом признаться или нет, но между вами все-таки существует привязанность. Он намеренно вернулся в вашу жизнь. Та могила, на которой оставили труп Каренны Гент, была выбрана не случайно.

Она промолчала. На это ей нечего было возразить.

— Он охотник, такой же, как и вы, — продолжал Дин. — Вы оба охотитесь на людей. Это первое, что вас связывает. И основное.

— Ничего нас не связывает.

— Но ведь вы понимаете друг друга. Пусть даже он вызывает у вас отрицательные эмоции, но вы его чувствуете. Вы первая заметили его влияние на Властелина. В этом смысле вы опередили всех нас.

— И тогда вы решили, что мне следует обратиться к психиатру.

— Да. В тот момент я так думал.

— Выходит, я все-таки не сумасшедшая. А гениальная.

— Вы способны понять ход его мысли. И можете помочь нам вычислить его следующий шаг. Чего он хочет?

— Откуда мне знать?

— Вы же ближе всех общались с ним.

— О какой близости вы говорите? Этот сукин сын чуть не убил меня.

— Нет ничего более интимного, чем убийство. Не так ли?

В этот момент она его ненавидела, поскольку он говорил правду, от которой ей так хотелось укрыться. Он произнес то, в чем она боялась признаться даже себе: они с Уорреном Хойтом связаны навеки. Что страх и ненависть сильнее, чем любовь.

Риццоли села на диван. Раньше она бы боролась. Она бы не спустила мужчине такие слова. Но сегодня она слишком устала, и у нее не было сил отражать нападки Дина. Она понимала, что он будет продолжать, пока не получит ответы на свои вопросы, и она будет вынуждена уступить — лишь бы только он оставил ее в покое.

Она выпрямилась и поймала себя на том, что смотрит на свои обезображенные шрамами ладони. Это были самые заметные сувениры, оставленные Хойтом; остальные шрамы были не так очевидны: зажившие переломы ребер и лицевых костей были различимы только под рентгеновскими лучами. И уж совсем незаметными были трещинки, которые до сих пор расползались по ее жизни словно следы землетрясения. В последние недели они стали глубже, как будто земля угрожала разверзнуться под ее ногами.

— Я не думала, что он там, — прошептала Риццоли. — Что окажется у меня за спиной, в том подвале. В том доме...

Дин сел на стул напротив нее.

— Это ведь вы его нашли. Вы были единственным полицейским, который знал, где его искать.

— Да.

— Откуда вы знали?

Она пожала плечами и усмехнулась.

— Просто повезло.

— Нет, это не простое везение.

— Не стоит преувеличивать мои заслуги.

— Скорее, я их недооценивал, Джейн.

Она подняла взгляд и увидела, что он пристально смотрит на нее, отчего ей стало не по себе. Но отступать было некуда, да и вообще ей нечего было противопоставить этому проницательному взгляду. «Насколько глубоко он видит? — задалась она вопросом. — И понимает ли, насколько сильно смущает меня?»