Как управлять поместьем: пособие для попаданки (СИ) - Ольга Иконникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доски, что остались от ремонта сыроваренного заводика, нужно отдать тем, у кого избы совсем прохудились. И выделите из мужиков тех, кто в плотницком деле смыслит — пусть пройдутся по деревне, с ремонтом помогут. У Лукерьи Борисовой в доме взрослых мужиков нет, а детишек — аж семеро. Ей самой крышу не залатать. И не морщитесь, Захар Егорович — знаю, в поместье тоже работы много, но нуждающимся помогать — дело богоугодное.
Он со вздохом соглашается.
День сегодня холодный, и по возвращении домой я с удовольствием пью чай с малиновым вареньем. Варенье свежее и ароматное. И пшеничный хлеб — тоже только недавно из печи.
На буфете замечаю смятый, пожелтевший от времени листок. Вырезка из газеты с объявлением об открытии новой конторы нотариуса Думанского Павла Станиславовича на Пошехонской улице. Листок, что был в кармане плаща старого графа Данилова.
Зачем его сиятельству потребовался нотариус? Составить завещание? Заверить договор?
На следующий день с самого утра мы отправляемся в Грязовец. Глафира Дементьевна хочет пройтись по магазинам, а я — расплатиться с обществом взаимного кредита. Тетушка выходит из экипажа на Соборной площади, а я еду дальше.
Через полчаса я получаю расписку об уплате долга и заверения председателя кредитного общества о том, что я всегда могу на них рассчитывать.
— Куда изволите теперь, ваше сиятельство? — спрашивает кучер.
Наверно, мне следует зайти в магазин готового платья — на следующей неделе Машевская устраивает прием, а мне не в чем там показаться. Или лучше посетить ателье и заказать что-то по модным столичным каталогам?
Мы едем по Пошехонской улице, и когда над крыльцом двухэтажного деревянного дома я замечаю вывеску «Павел Станиславович Думанский, нотариус», я велю кучеру остановиться.
Меня уже давно волновал вопрос, ответа на который в бумагах старого графа я не нашла. Андрей Михайлович опекал Кузнецова с малых лет. Учил грамоте, дарил книги, выделял среди остальных крепостных. Я почти не сомневалась в том, что Вадим был внебрачным сыном его сиятельства. Но если так, то разве не должен был Данилов о нём позаботиться? Дать вольную, отписать какую-то сумму в завещании? Разве не знал он о дурном нраве собственного племянника, не понимал, что тот может жестоко поступить с любым из доставшихся ему крепостных?
Я дожидаюсь, пока из кабинета Думанского выйдет посетитель, и вхожу. Назваю себя, сажусь на предложенный хозяином стул у стола.
— Чрезвычайно рад знакомству, ваше сиятельство! — улыбка нотариуса оказывается широкой как у чеширского кота. — Андрей Михайлович часто ко мне обращался. А вот с вашим покойным супругом я, можно сказать, был незнаком. Видались только однажды.
— А по каким же делам к вам обращался старый граф? — я отказываюсь от предложенного чая и предпочитаю перейти сразу к делу. — Насколько я знаю, завещания он не оставил.
Думанский вздыхает, и улыбка сбегает с его губ.
— Андрей Михайлович намеревался составить завещание, но, как он мне говорил, некоторые вопросы, которые он хотел туда включить, вызывали у него беспокойство, и он хотел всё тщательно обдумать. К сожалению, его хватил удар, и я так и не узнал, о чём же именно там должна была пойти речь. Но его сиятельство время от времени приезжал ко мне, чтобы заверить сделки самого разного рода.
— А вольные? — нетерпеливо спрашиваю я. — В последние годы жизни граф давал вольные кому-то из своих крепостных?
Думанский смотрит на меня с удивлением.
— Вольные? Да, ваша светлость, одну отпускную запись я регистрировал. Дядя вашего супруга отнюдь не был сторонником отмены крепостного права, коих теперь в России немало, поэтому я удивился, когда он приехал ко мне именно по этому вопросу.
— И кому же он дал эту отпускную грамоту?
Нотариус достает из шкафа толстую книгу и долго ищет в ней нужную запись.
— Некоему Вадиму Кузнецову, тысяча восемьсот двадцать восьмого года рождения.
— Вот как? — я вскакиваю со стула. — Но если эта грамота была оформлена должным образом, то почему же в поместье до сих пор считают Кузнецова крепостным? И почему он сам об этом не знает? Как мог его сиятельство ему об этом не сказать?
— Мне трудно ответить на ваши вопросы, Анна Николаевна, — он смотрит на меня поверх очков. — Граф не посвящал меня в такие тонкости. Возможно, он не успел об этом рассказать. А заверенный мною документ мог затеряться среди его бумаг. Или он сам засомневался в правильности принятого решения и сжег его.
Я не намерена с ним это обсуждать, хотя если документ и был сожжен, то наверняка отнюдь не старым графом.
— Но если грамота была сожжена, то значит ли это, что Кузнецов — всё еще крепостной?
— Никак нет, ваше сиятельство, — качает головой Думанский. — Все отпускные грамоты, как вы видите, регистрируются в специальной книге. Интересующая вас запись здесь тоже есть, так что этот мужчина — уже четыре года как свободный человек. Впрочем, если вы пожелаете, то можете сделать вид, что вам ничего об этом не известно. Обещаю, что не стану в это вмешиваться.
Если он ждал от меня благодарности, то напрасно. Возможно, он считал нормальным то, что человек столько лет не знал о своем праве на свободу, но я думала по-другому.
— Вы можете составить новый документ, который будет подтверждать ранее выданную грамоту?
— Разумеется, ваше сиятельство, — он уже тянется к перу и чернильнице. — Я сделаю выписку из книги регистрации и заверю ее. Этого будет достаточно.
Ему требуется на это всего несколько минут, и я выхожу из его конторы, сжимая в руках конверт. Никакого желания ехать к портнихе у меня уже нет.
Мы возвращаемся на Соборную площадь. Тетушка передает кучеру упакованные в бумагу покупки и садится в экипаж.
И именно в этот момент я чувствую на себе чей-то пристальный взгляд. Я осматриваю площадь и вздрагиваю — в нескольких шагах от нас у витрины булочной стоит маркиз Паулуччи!
36. Вольная грамота
Я узнаю его сразу, хотя те сто пятьдесят лет, что отделяют этого маркиза от того, с которым знакома я, надо признать, сказались на его внешности. И, как ни странно, тот Паулуччи, из двадцать первого века, выглядел моложе, чем этот. Прибег к помощи пластических хирургов? Использовал дорогую косметику? Выучил новые заклинания?
И всё-таки это он. Темный пиджак, светлый жилет и клетчатые брюки. Модный галстук в виде тонкой ленты с
