Искушения Парижа - Барбара Картленд

— Если вам так нравится быстрая езда, вы должны позволить Берти покатать вас на «пежо», — сказал лорд Харткорт.

— Когда тебя везут лошади, это гораздо интереснее! — заявила Гардения. — И кажется, что они умеют бегать проворнее любого автомобиля.

Бертрам рассмеялся.

— Многое зависит от воображения. У меня, например, иногда возникает такое ощущение, что я уже пробовал летать на аэроплане.

Лорд Харткорт хмыкнул.

— На аэроплане!

— Вчера вечером я разговаривал с одним человеком по имени Густав Хаммель, — сообщил Бертрам. — Этот парень намеревается побить рекорд Блерио и долететь до Англии за половину затраченного им времени. И, знаешь, Вейн, в этом что-то есть! Не исключено, что через несколько лет у каждого из нас появится возможность на чем-нибудь полетать.

— Как все это интересно! — воскликнула Гардения. — Когда мы с мамой читали о полете мсье Блерио через Ла-Манш, у нас по коже бегали мурашки. По-моему, Франция всегда в чем-нибудь опережает остальные страны.

— Не всегда! — возразил Берти. — Старушке Англии тоже есть чем похвастаться. Ты со мной согласен, Вейн?

— Отчасти, — ответил лорд Харткорт. — Если говорить о достижениях в авиации, французы, несомненно, ушли от нас далеко вперед.

— Я с удовольствием познакомилась бы с мсье Блерио, — сказала Гардения мечтательно. — Может, кому-нибудь из вас доводилось встречался с этим человеком?

— Я могу представить вас Густаву Хаммелю, — ответил Бертрам. — Он знает Блерио. А еще — одного англичанина, сделавшего значительный вклад в развитие авиации. Его зовут Клод Грэхам-Уайт.

— Полагаю, что дамы поднимутся в небо еще очень не скоро, — усмехнулся лорд Харткорт.

— О, перестаньте, прошу вас, — взмолилась Гардения с шутливой серьезностью. — Если вы разовьете эту тему, то скоро я примкну к рядам суфражисток21.

— Эти дамочки просто сумасшедшие, — сказал Бертрам с чувством. — Выкидывают свои безумные номера непонятно ради чего. Привязывают себя к заборам, кричат перед зданиями парламента и позорят тем самым всех представительниц прекрасного пола.

— Что касается меня, я, конечно, не решилась бы на столь отчаянные поступки ради получения права голоса, — произнесла Гардения рассудительным тоном. — Но считаю, что женщины должны иметь больше свободы. Только подумайте, ими постоянно кто-то управляет! Сначала родители, потом муж!

— Вас я ни за что не держал бы в рамках, — тихо сказал Бертрам.

— Спасибо. — Гардения бросила на него косой взгляд. — Но если бы тетя решила не пускать меня на эту прогулку, я не ехала бы сейчас с вами.

— А почему она передумала? — спросил Бертрам, искусно заставляя лошадей обогнуть две машины, стоявшие у обочины.

— Не знаю, — быстро ответила Гардения, не желая заострять внимание на обсуждении тетиных замыслов. — Вероятно, потому что все женщины непредсказуемы.

Бертрам рассмеялся.

— В этом я с вами абсолютно согласен. Сам нередко приходил к подобному выводу. А ты, Вейн? Что ты можешь сказать по поводу женской непредсказуемости?

Лорд Харткорт не ответил, сделав вид, что вообще не расслышал вопроса кузена.

— Взгляните внимательнее на лошадей Бертрама, мисс Уидон, — сказал он, переводя беседу в другое русло. — Правда, бесподобные животные?

— Я от них в восторге! — призналась Гардения. — Замечательно, что мистер Каннингхэм до сих пор ездит в запряженном лошадьми экипаже. Теперь большинство горожан предпочитают автомобили старым добрым коляскам.

— Но самые щеголеватые из молодых людей все еще не выпускают из рук поводьев, — заметил лорд Харткорт с улыбкой. — Мимо некоторых из конкурентов Берти мы проезжали сегодня. Вы заметили, какие отличные у них скакуны?

— Больше всего мне нравятся эти лошадки. — Гардения кивнула вперед, указывая на черных кобыл Бертрама.

Берти просиял.

— Спасибо, Гардения. Вы меня порадовали. В последнее время я слышу не так много приятных слов.

— Только не балуйте его, мисс Уидон! — с шутливой серьезностью сказал лорд Харткорт. — А не то он задерет нос.

Гардения рассмеялась. Она не ожидала, что прогулка окажется настолько увлекательной. Было нечто бодрящее и захватывающее в езде в этом модном и в то же время довольно нелепом экипаже. Она сидела на высоком сиденье в обществе двух симпатичных молодых людей и чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.

На ней было розовое платье из крепа, отделанное на воротнике и манжетах голубой лентой, плотно облегающее талию, и почти детская шляпка с букетом шелковых розочек.

На ее щеках играл румянец, а глаза оживленно горели.

— Я счастлива! — воскликнула она, поддавшись силе внезапного порыва.

Лорд Харткорт, ясно услышавший трепетную дрожь в ее голосе, повернул к ней голову и улыбнулся.

— Я начинаю верить, что вы можете почувствовать себя счастливой из-за настоящих малостей.

Гардения пожала плечами.

— Но ведь так оно и есть. Все люди устроены почти одинаково. Человек в состоянии мужественно и бесстрастно переносить серьезные лишения и невзгоды, а что-то радостное, совсем незначительное, нередко трогает его настолько, что хочется плакать.

Она говорила так пылко и взволнованно, что лорд Харткорт почувствовал себя несколько неловко.

Он долго не соглашался ехать с Бертрамом, не желая быть сводником. Но тот не отвязался бы, пока не добился бы своего.

— Умоляю тебя, Вейн! Ты ведь прекрасно понимаешь, что герцогиня не отпустит со мной свою малышку, если рядом не будет тебя, — сказал он, уговаривая кузена выполнить его просьбу. — Наверняка этим ходом ее светлость планирует подобраться поближе к тебе. Съезди со мной всего один раз, а потом я что-нибудь придумаю! Ну же, соглашайся! И я тут же напишу Лили письмо. Сообщу, что завтра утром мы с тобой заедем за ее Гарденией.

— У меня нет ни малейшего желания быть няней двух влюбленных, — сопротивлялся лорд Харткорт. — Разбирайся со своими романами сам, Берти.

— В том-то все и дело: ни о каком романе не будет и речи, если ты так и не согласишься мне помочь.

После столь честного признания лорд Харткорт сдался, хотя ужасно не хотел быть третьим лишним.

Подъезжая утром к дому герцогини, он с раздражением думал о том, что должен тратить драгоценное время на всякие глупости, но, когда увидел сбегающую вниз по ступеням Гардению, похожую на нераспустившуюся розу, напрочь забыл о своем недовольстве. Она была восхитительна и даже не пыталась скрыть, что ждет предстоящей прогулки с большим нетерпением.

— Почему вчера вы не пришли на ужасную тетину вечеринку? — поинтересовалась она, поздоровавшись.