Тайна неудачного выстрела - Алексей Биргер

— По-моему, он замешан, — выступил вперёд Ванька. — Ведь это он прислал нам фейерверки!

Теперь взгляды всех взрослых обратились на него.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Влад.

— Смотрите! — Ванька выложил на верстак три пустые картонные трубочки. — Я нашёл это в снегу, среди других остатков фейерверка. Но я готов поклясться, что среди наших фейерверков этого не было! Я ведь тысячу раз их перебирал и пересчитывал — так мне нравилось думать о том, как мы их будем запускать! Значит, их секретарь присоединил — причём присоединил втихаря!

Влад взял у Ваньки слегка обгорелые картонные трубочки и внимательно их изучил.

— «Красный одиночный», «Жёлтый одиночный», «Красный одиночный», — прочёл он на них. — Похоже, в фейерверк был вставлен условный сигнал. Но при чём тут Степанов?

— Ну, как же! — сказал Ванька. — Ведь это он подарил нам фейерверки, чтобы удобно было сигнал вставлять!

Даже полковник Юрий, все больше угрюмевший с каждой минутой, не выдержал и рассмеялся.

— Степанов невольно сыграл на руку преступнику, и только! Недаром наш секретарь так рвался устроить фейерверк… И недаром от так расстроился, когда отец Василий попросил начать фейерверк намного раньше того времени, которое планировалось сначала! Может быть… — он осёкся. — Это было бы слишком хорошо, чтобы на это надеяться! Эх, как же мы остались без машины!..

Гришка тут же высунулся вперёд.

— Мой «москвич» к вашим услугам!

— Спасибо, — сказал Юрий. — Ты не обидишься, если я сам сяду за руль, а тебя мы высадим? Дело такое…

Тут вернулся отец.

— Всё в порядке, — сообщил он. — Барахолка надёжно прикрыта.

— А стоило возиться? — спросил полковник. — Барахолку уже Михаил прикрыл, со своими подчинёнными.

— Я так понимаю, — кротко заметил отец, — что Михаил, в отличие от Степанова, не знает исполнителей в лицо.

Полковник поглядел на отца и медленно кивнул. Видно, он отлично его понял, в отличие от нас, не до конца уразумевших, о чём идёт речь.

— Да, конечно. Об этом я и не подумал… Вперёд!

Он взял у Гришки ключи от машины и заспешил к «москвичу».

— Можно мы с вами? — спросил я, перехватив умоляющий взгляд Фантика. Ей до смерти хотелось присутствовать при развязке, но она не решалась попросить. Да и мы с Ванькой сгорали от желания увидеть, чем всё кончится. Что всё кончится хорошо, мы не сомневались. Отчаяние, что мы опоздали, прошло.

— Нет, — твёрдо ответил полковник. — Что угодно может случиться, и детям при этом лучше не присутствовать…

— Да, не лезьте поперёк батьки в пекло, — сказал отец, садясь в машину. Против того, чтобы отец ехал с ними, полковник возражать не стал.

Уже сидя за рулём, он опять извлёк мобильный телефон.

— Алло, Михаил? Новая информация… Секретаря взять… Да… Если на барахолке будут люди Степанова — твои подчинённые наверняка их знают — то не мешать им делать, что хотят. Мы едем прочёсывать тот участок шоссе, где может быть засада. Сейчас без двадцати три, время министру назначено на три ровно, так что начинаем гонки со временем!

И, отключившись от связи, он выехал со двора.

ПИСЬМО СЕМНАДЦАТОЕ. И, ПОКА ЧТО, ПОСЛЕДНЕЕ

Мы стояли и смотрели им вслед.

— Ужас!.. — вздохнула мама. Всё это время она и тётя Катя держались чуть поодаль, чтобы не мешать, и ни слова не проронили. — Прямо не знаю, за что браться… Иван! Марш домой, наконец! Хочешь все каникулы проболеть? Ещё и без шарфа выскочил!

Ванька покорно поплёлся домой.

— Не горюй, — сказал я ему. — Сейчас мы к тебе поднимемся.

— Дела! — покачал головой Гришка. — А я-то вам, мальцам, сперва не очень поверил, что такое возможно. Ну и денёк!..

— Словно вихрь пронёсся, — сказала тётя Катя.

— В общем-то, так оно и есть, — заметил дядя Серёжа.

— Давайте я всем кофе сварю, — предложила мама.

— Кстати, насчёт кофе, — сказала тётя Катя. — Не надо ли прибраться у министра? Столик вытереть, и вообще?

— Я бы не стал этого делать, — сказал дядя Серёжа. — Ведь и пролитый кофе, и многое другое является уликами, и может ещё понадобиться для следствия. Не хочется, чтобы нас обвинили в уничтожении улик.

— Это точно! — живо согласился Гришка. — Менты жутко не любят, когда им вещдоки портят!

Взрослые отправились пить кофе и обсуждать все произошедшее, а мы с Фантиком поднялись наверх.

Ванька сидел у окна, пригорюнившись и подперев кулаком подбородок.

— Эх, если бы я следил, не отрываясь, я бы увидел, что этот секретарь сам подкидывает письмо! И, может, догадался бы, в чём дело — и успел предупредить охранников!

— Ничего бы ты не увидел, — успокоил я его. — Я уверен, что секретарь просто отдал запечатанный конверт министру и сказал, что нашёл это странное послание под дверью.

— Если бы Топа был на месте, мы бы твёрдо могли сказать, что никто посторонний не мог подойти близко к дому, и что письмо подбросил кто-то из своих! — сказала Фантик.

— Это бы и министр сообразил! — усмехнулся я. — Разумеется, секретарь подстерегал время, когда Топу возьмут на прогулку. Но если бы Топа был на месте — мы бы вовек не распутали эту историю с ружьями, а Гришка и его дружки так бы до сих пор и сидели на деревьях!

— Расскажите наконец толком, что с вами было! — взмолился Ванька.

И мы стали подробно рассказывать ему, а мой братец охал и переживал, что его не было с нами.

— Так что всё-таки произошло, как по-вашему? — спросил он, когда мы закончили рассказ.

— По-моему, все предельно ясно, — ответил я. — Смотрите, что получается. Мафии надо устранить министра. Она находит слабое звено в его окружении — секретаря. Вспомните, что полковник рассказывал о секретаре отцу Василию. Что рекомендовал его взять из-за родителей, которые были какими-то важными шишками и которых полковник охранял и которых уважал. Вполне возможно, что сама мать этого Анатолия просила полковника — а полковник не мог отказать жене бывшего начальника. Секретарь министра — неплохое начало карьеры, как я понимаю. Но, видно, Анатолий очень высокого мнения о себе, и ему, с его претензиями, этого казалось мало.

— Да ещё, наверно, его избаловали! — сказала Фантик. — Вы бы видели этих детишек всяких «бонз», как их папа называет! У нас в классе учится сын референта депутата, а в секции фигурного катания вместе со мной занимается дочка крупного банкира — и оба так нос дерут, что тошно становится!

— Ну, это, наверно, от человека зависит, — сказал я. — Я уверен, что хоть Степан Артёмович и министр, но сын у него — нормальный парень, и если он когда-нибудь приедет сюда с сыном, то мы подружимся… Но сейчас мы говорим о секретаре. Это, конечно, прокол полковника. Он рекомендовал Анатолия «по родословной», заранее веря в его порядочность — и, конечно, убеждённый, что молодой парень, которому выпала везуха начать карьеру с такого ответственного поста, не подведёт, будет честным и будет стараться изо всех сил.

— Вот, наверно, он сейчас локти кусает! — злорадно сказал Ванька. Неприязнь к полковнику укоренилась в нём очень глубоко.

— Я бы не стал слишком злорадствовать, — сказал я. — Как бы мы ни относились к полковнику, но к своим обязанностям он относится очень добросовестно, и, мне кажется, по-своему предан министру. Если б с министром что-то стряслось по его вине, он бы мог и пулю в лоб себе пустить. Он из таких людей. — Я понял, кого он мне напоминает! — Ванька хлопнул себя по лбу. — Этого сыщика из «Отверженных», который отпустил Жана Вальжана, а потом пошёл и утопился, потому что не мог вынести, что нарушил свой долг!..

Я был не совсем согласен с Ванькой, но спорить мне не хотелось. Спор увёл бы нас слишком далеко.

— Не позавидую Анатолию, когда полковник его поймает! — заметила Фантик.

— Если поймает, — уточнил Ванька.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказала Фантик. — А ты? — она повернулась ко мне.

— Я тоже, — ответил я. — В общем, этот Анатолий оказался ещё тем фруктом. И на деньги падкий, и очень самолюбивый. Вы заметили, как его корёжило, когда министр его подначивал? Охранники относились к подначкам министра нормально, потому что они ведь понимают, что Степан Артёмович просто незлобно подшучивает и не хочет никого обидеть… Но у Анатолия сразу становился такой угрюмый вид, и мне даже казалось, что его лицо на долю секунды дёргается от злобы. То в баню волокут, то ковёр выбивать заставляют… Он считал, что его унижают и что он достоин большего.

— Он вообще, наверно, считал, что министр должен ему свой пост отдать… на блюдечке с золотой каёмочкой! — сказал мой братец.

— Очень возможно, — допустил я. — Во всяком случае, он взял и продался мафии. Какой был первоначальный план? Через Анатолия мафия знает о всех замыслах и передвижениях министра. И решает, что удобней всего будет подстроить несчастный случай на охоте. Так всё будет шито-крыто! Анатолий получает порченые патроны, которыми он заменяет часть хороших. Может быть, он даже вызвался бы сам заряжать ружья — это не возбудило бы никаких подозрений! Министр любит приобщать людей к охоте, он даже мне позволил зарядить ружьё, когда был здесь в прошлый раз! А учитывая, что министр пойдёт на кабана один в один — можно почти стопроцентно гарантировать, что план сработает. И если даже министр не погибнет, то всё равно будет сильно искалечен и изранен, ему придётся долго лежать в больнице и уйти со своего поста — а значит, и с пути мафии он будет устранён. Но этот замечательный план лопнул — из-за нас и из-за воров! Из-за нас машина засела в канаве, а воры уволокли ружья… Однако, как мы знаем, мафии надо так или иначе устранить министра не позже десятого января — и в действие вступает запасной вариант.