Шерлок Холмс Мценского уезда - Станислав Сергеевич Сергеев

Стало понятно, что кто-то весьма искусный в военном деле вмешался в местные дела на стороне противной бандитам, но это явно не представители закона – слишком уж жестко уничтожали бандитов. Единственный, кто сразу ей пришел на ум, так это Володя Ковальский, который после своих поездок на Кавказ со своими казаками-пластунами и службе в Отдельном жандармском корпусе стал достаточно непримиримым и даже жестоким по отношению к врагам.

Поняв, что спасение близко и ее молитвы были услышаны, ей оставалось только одно – ждать и надеяться.

Время шло, у Настюши началась агония, а на лес опустилась натуральная буря, которая должна была смешать карты и тем, кто обороняется, и тем, кто придет ее освобождать. Княгиней тогда овладело такое отчаянье, что трудно передать. Она всю ночь просидела, прислушиваясь к завыванию ветра в кронах деревьев, в надежде услышать те самые звуки подходящих военных, стрельбу и, конечно, крики и обычную русскую площадную ругань, которая всегда сопровождает яростные схватки.

Но так ничего не дождавшись, она под утро задремала, держа в руке горячую ладошку умирающей дочери. Еще не рассвело, как она проснулась от долгожданных криков ужаса, злобы и ожесточения, и тут же, к ее удовольствию, послышались так милые сердцу в данной ситуации выстрелы. Наученная горьким опытом, она с Глашей прямо вместе с одеялом спустила на грязный пол дочку и прикрыла ее своим телом, стараясь провести весь бой лежа на полу, чтобы снова не получить шальную пулю. Но к ее удивлению, несмотря на многочисленность банды, бой длился считанные минуты и никак не вязался с тем побоищем, которое она ожидала услышать. Крики были, выстрелы, но как-то немного, и все. Чуть позже опять в несколько голосов орали так, как будто им в глотку залили жидкого свинца, и это продолжалось достаточно долго. Когда по ее ощущениям все закончилось, она осторожно поднялась к заветной щели и осмотрела в свете нового зарождающегося дня, что же теперь такое происходит и почему их до сих пор не освобождают. С одной стороны, картина радовала, с другой – наводила на размышления.

На большой истоптанной поляне картинно лежали тела убитых бандитов, а еще нескольких, живых, связывали и отводили в сторону, но вот кто? Это были не полицейские, не военные и не жандармы, которых как раз и ожидала увидеть Ольга Алексеевна в качестве спасителей. К ее несказанному изумлению, это были местные дикари-охотники под командованием странного человека в одежде необычной пятнистой расцветки, в шлеме, наподобие тех, что когда-то носили и рыцари, и кнехты. Странная система ремней и всяких сумочек, которая явно имела военное назначение и служила для переноски огнеприпасов и других мелочей, так нужных солдату во время сражения, дополняла картину профессионального военного.

Но что больше всего удивило Ольгу Алексеевну, так это то, что лицо спасителя было закрыто маской из той же ткани, что и необычная форма незнакомого офицера. То, что это точно офицер, а не очередной атаман из каторжников или беглых, генеральская дочка, всю свою сознательную жизнь общавшаяся с офицерами и солдатами, поняла сразу. Такое не скроешь – манера контролировать ситуацию, быстро принимать решения и раздавать указания, причем это был явно боевой офицер, а не паркетный шаркун, которых она тоже вдоволь насмотрелась. Но было одно «но» – после того как ее предали дальние родственники в той политической игре, где они с Настюшей были всего лишь разменными фигурами, она не спешила бросаться в объятья нового спасителя, общество которого может оказаться более опасным, нежели заточение у простых лесных бандитов.

Но потом, к ее огромному облегчению, неизвестный выпустил из заточения плененного урядника, быстро о чем-то с ним поговорил, после чего полицейский встал по стойке смирно и фактически бегом понесся исполнять указания своего освободителя. Как она знала, урядник явно не был простым наивным гимназистом и в своем уезде считался достаточно влиятельным и авторитетным человеком. Естественно, все это дало пищу для размышлений.

Но вот дошла очередь и до нее. Вместе с урядником, который привел себя в порядок, неизвестный направился к ее узилищу – сараю и сейчас все станет ясно…

И вот по прошествии двух дней для них с дочкой все снова поменялось: в сопровождении охраны они возвращаются домой. Теперь, оценив произошедшее с ними и новые знания, которые она получила, общаясь с Катраном (как его почтительно называли местные охотники, Великим Катраном), можно было сказать, что ей не просто крупно повезло – с ней случилось настоящее чудо, которое позволило человеку из другого мира прийти на помощь в самый нужный момент.

Даже она, умудренная жизненным опытом, и, как сама считала себя, образованная европейская женщина, давно уже не ставила под сомнение то, что ее спаситель и, что особенно важно, спаситель ее ненаглядной Насти, пришел из другого мира. Это, и главное, то, чем он спас ее дочь, вызвало настоящий шок. Эти одноразовые шприцы, в необычных и весьма интересных упаковках, эти системы, чтоб прямо в вену вводить препараты, и главное, Катран, когда делал операцию ее дочери, подробно объяснял, что и зачем он делает. Маски, перчатки, обязательная чистота, инструменты, этот необычный фонарь, который он надел на голову, чтобы лучше все видеть. Он сам точно не был врачом, а просто знал, как и что нужно делать, о чем сразу предупредил, но тут было без вариантов – Настя умирала, и Ольга Алексеевна была рада любой помощи, и тут случилось чудо, о котором она молила Господа. Нет, это не шарлатанство и даже не какие-нибудь новинки из Североамериканских Штатов или Европы – это совершенно иной уровень, абсолютно недостижимый местным эскулапам.

Как-то, чуть позже, заметив, как она прячет обертки от шприцов, лекарств, да и сами приборы, он только улыбнулся и ничего не сказал. Ему было все равно, и фраза «что скоро он снова уйдет в свой мир» стала наполняться смыслом.

Когда Насте стало лучше, Катран организовал носилки и из охотников и местных мужиков сформировал, как он сказал «две команды сменных носильщиков», причем всех сумел как-то материально заинтересовать, да и урядник, который чуть ли в рот не заглядывал Катрану, показал огромное рвение, чтобы максимально ускорить вывоз княгини Таранской и ее дочери из этого забытого богом места.

Что примечательно, за день до выхода Катран показал себя с новой стороны, что еще больше заставило задуматься Ольгу Алексеевну о том, кто же на самом деле их спаситель. Когда он вроде как потерял бдительность, на него напали двое каторжников, которых под честное слово развязали и доверили заниматься хозяйственными делами, причем один из них сумел выбить у Катрана его страшное