Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко

– Работа – на первом месте. – строго смотря на меня, убеждённо произносит ДжиХён. – Личные отношения сами по себе к успеху не приводят.

Смотрю на неё, уже сожалея, что поднял эту тему. Ну живут люди со своими понятиями… Веками жили, до сих пор не померли… На кой мне понадобилось группе аборигенов – «открыть глаза на мир, в котором они живут»? Зарекался ведь и опять за старое! Наверное, это близкий «пьяный воздух свободы» сыграл со мной злую шутку. Он и ещё моя бабушка. Это она читала мне сначала правильные сказки вроде «Данко, горящее сердце», потом давала правильные книги – «Как закалялась сталь». Хотела, чтобы внук вырос хорошим человеком, как она это понимала. И вот теперь я мучаюсь с её уставом в чужом монастыре. Моя же жизнь не раз показывала, что правильнее всего – помалкивать и зубрить наизусть какие-нибудь «необыкновенные методы повышения продаж» от какого-нибудь признанного рыночного гуру. Поэтому, сейчас лучше «закруглить» разговор, выкинуть из головы и постараться забыть эту ерунду как можно скорее.

– Прошу прощения, сонбе, за моё поведение. – говорю я, обращаясь ко всем. – Я нахожусь в состоянии стресса, вызванного последними событиями, вы знаете – какими. Поэтому говорю то, что думаю. Извините меня.

Сказав, я наклоняю голову, показывая своё раскаяние. В ответ же получаю озадаченное молчание.

– Мы понимаем. – наконец, произносит СонЁн и, к моему сожалению, начинает «говорить разговор» далее. – Но, ЮнМи, пойми и нас. Ты делаешь странные заявления и ставишь этим группу под удар. Если ты уйдёшь, как мы тогда сможем поехать в Японию?

– Я сказала, что сначала закрою все свои долги, а потом – уйду. – напоминаю ей я. – Раньше Нового года это не получится.

– Не представляю, как можно будет работать, при этом собираясь разорвать контракт с агентством. – честно признаётся СонЁн.

– Что в этом такого? – пожимаю плечами в ответ, тоже не понимая её недоумения. – Увольняющийся работник заканчивает свои проекты и передаёт дела сменщику. Стандартная ситуация.

– А что будет с фанатами?

– А что с ними будет? – снова не понимаю я.

– Уход мембера из группы, – для них это будет предательством. – объясняет БоРам. – Тем более, что ты это делаешь не из-за проблем со здоровьем, а просто потому, что тебе так хочется.

– Я ухожу из-за проблем с руководством. – отвечаю я.

– Но ты же не будешь это говорить?

– А что я должна тогда говорить?

– Всё, что ни скажешь, будет против тебя.

– И что мне теперь – сидеть, пока не посинею, потому что фанаты опечалятся?

– Президент СанХён был прав, когда говорил, что у тебя мало опыта. – с осуждением в голосе говорит ХёМин. – Если бы ты побыла трени хотя бы год, то не была бы такой легкомысленной в отношениях с фанатами. Это ведь они приносят тебе свои деньги. Если ты их разочаруешь, они, в знак протеста, перестанут покупать наши диски и мерч. Из-за тебя пострадают все.

– Ну так выгоняйте меня быстрее из группы! – предлагаю я. – Собирайтесь все вместе и идите к ЮСону, говорите, что испытываете ко мне такую личную неприязнь, что аж кушать не можете!

Вижу, как после моих слов в глазах у сонбе появляется выражение сомнения в моих умственных способностях.

– Как мы можем это говорить, если у нас совместное выступление в «Tokyo Dome»? – спрашивает ДжиХён.

– И что тогда делать? – спрашиваю я.

– Будет правильно, если ты не станешь делать официальное заявление о желании уйти из агентства. – отвечает ДжиХён. – Хотя бы до конца этого года. Тогда мы будем спокойно работать и получим за это хорошие деньги и популярность.

Обдумываю услышанное и прихожу к выводу, что подобный вариант развития событий – не в моих интересах.

– Так не получится, сонбе. – отвечаю я ДжиХён. – Сейчас у меня есть все основания для предъявления претензий к агентству. А через полгода это станет уже историей, и вот как раз тогда моё желание уйти в свободное плавание будет выглядеть нелогичным и взбалмошным поступком.

– Ты и сейчас не логична. – обвиняюще произносит СонЁн. – Сначала говоришь, что группа – это когда все вместе, а когда нужно самой сделать что-то для всех, отказываешься…

– Группа никогда не поддерживала меня. – отвечаю я, обдумав претензию. – Хотя я всегда ратовала за общие интересы. Вспомните, – когда я предлагала устроить забастовку, чтобы заставить президента СанХёна пройти обследование? Помните, что вы мне тогда сказали? А ничего вы не сказали! Стояли, сопли жевали, бубнили, что «так нельзя»! Ведь если бы мы его заставили сходить к врачам раньше, то не было бы той ситуации в Японии, когда он чуть не умер! И не было бы сейчас этого ЮСона, который взялся подкладывать вас под всяких старых козлов! И опять же, куями обкладывать его за ИнЧжон пошла тоже я! А вы – снова ничего не делали! Ждали, чем закончится! Какие могут быть теперь ко мне претензии, если я за вас шею свою подставляю, а вы меня не поддерживаете?! Но когда возникла угроза не получить деньги, вы тут же вспомнили, что мы – группа! Да никакая мы не «группа»! И отродясь ею не были! Вообще разговаривать больше не желаю!

Бурно дыша от недостатка воздуха, со стремительно колотящимся сердцем, разворачиваюсь к сонбе спиной, намереваясь уйти и натыкаюсь взглядом на толпу стаффа, стоящую в дверях зала и молча смотрящую на меня. Щибаль! Они всё слышали!

(примерно в это время в кабинете ЮСона)

– А-а, это ты, КиХо? Хорошо, что зашёл, я как раз думал о тебе. Ты же работал здесь в тот момент, когда в агентство взяли ЮнМи? Как вообще президент СанХён с нею управлялся? Как он воздействовал, чтобы она сидела молча и делала то, что ей говорят? У него был какой-то секрет?

– Ну… Если было совсем всё плохо, президент СанХён обещал, что позвонит её маме и расскажет, как она себя ведёт.

– Позвонит маме? … Серьёзно?

– Понимаете, господин директор, дело в том, что был