Воздушный стрелок. Боярич - Антон Демченко

Глава 2

Не ошибается только тот, кто ничего не делает

Пока я шел к выходу из школы, успел немного успокоиться. Да, выходка одноклассников меня не порадовала, равно как и полученный статус. А уж Бестужев, хорек пронырливый, так и вовсе вызвал серьезное желание пересчитать ему ребра. Но больше всего бесила не столько сама подстава, сколько время, которого потребует от меня новая должность. Время, которое я мог бы потратить с куда бо́льшим толком… Ну, Бестужев…

Я вздохнул и взялся за дверную ручку. Открыв дверь, уже было шагнул за порог школы, как со спины пахну́ло опасностью. Ускорение, рывок в сторону – и пролетевший мимо воздушный удар ушел в распахнутую дверь. Хорошо, что за ней никого не было. Интересно! У кого мозгов хватило стихийными техниками тут разбрасываться?! Да еще и без предупреждения? Кто этот мечтающий о смене школы идиот?

Не выходя из разгона, оборачиваюсь и, поймав волну раздраженного недоумения пополам с яростью, аккуратно подхватываю своего новоявленного помощника. Зафиксировав Бестужева, замедляюсь и, улыбнувшись дернувшемуся от неожиданности и боли в заломленной кисти руки пареньку, уверенно выволакиваю его на улицу. Со стороны это почти незаметно, но Бестужев даже дернуться толком не может. А потому ему не остается ничего иного, как шипеть от ярости и боли, но ковылять рядом.

Завернув за угол, подальше от любопытных глаз расходящихся по домам школьников, отпускаю руку новоявленного заместителя старосты и, не дав даже вздохнуть, вцепляюсь пальцами ему в ключицу.

– И что это было, господин Бестужев? Вам жить надоело?

– Ы-ы… – Мой противник бледен, а на ресницах уже блестят слезы. Да, больно… А на какое еще обращение может рассчитывать нападающий со спины придурок? – О-отпусти.

– Чтобы ты снова попытался всадить мне что-нибудь убойное в затылок? – усмехаюсь, но, заметив «поплывший» взгляд Леонида, все же расслабляю пальцы. Болевой шок мне здесь совсем ни к чему. – Итак. Я внимательно тебя слушаю. – Молчит, собака. Трет плечо и молчит.

– Так, понятно. Обиделся маленький, что кто-то его игру испортил, да? Не дали самоутвердиться за счет одноклассника?

– Да что ты понимаешь! – вскинулся Бестужев, заслышав презрительные нотки в моих словах. – В классе половина боярских детей без покровителей… А ты со своими выходками… Ста-ароста.

– Твою дивизию, и из-за такой хрени ты меня едва в больницу не отправил? Дебил! – Я чуть не сплюнул с досады. – Сила в заднице заиграла, решил меня уронить, чтобы авторитет свой поднять? Так ты, придурок, его сейчас вообще в унитаз спустил. А если я сейчас запись в администрацию скину?

Бестужев вдруг резко побледнел и охнул. Скорость, с которой его ярость уступила место пониманию, меня удивила. Очень. Не человек, а калейдоскоп какой-то!

– Опять не подумал. Опять! – пробормотал он и с каким-то остервенением сам себе заехал кулаком в лоб. Потом поднял на меня взгляд и заговорил уже совсем другим тоном: – Кирилл, извини. У меня… я… в общем, меня там за эту шутку дурацкую чуть не разорвали… Вот я и взбеленился. Спускаюсь по лестнице, а там ты… вышагиваешь. Вот я и… не подумал, в общем. – К концу своей речи Бестужев совершенно смутился и закончил говорить чуть ли не шепотом. Искренне смутился, уж я-то чувствую! Да, черт, ему же стыдно! Ребенок, итить коромысло… Четырнадцать лет, сквозняк от задницы до ушей…

Мне стало не по себе. Посмотрел на кривящегося от боли паренька и, вздохнув, ткнул его в пару точек, снимая последствия своего захвата. Лицо Бестужева тут же разгладилось, и он удивленно охнул.

– Прошло…

– Ясен пень. Готов слушать? – хмуро спросил я. Леонид кивнул. – Тогда так. На нападение я глаза закрою. Один раз. Попробуешь повторить – так легко не отделаешься.

– Понял… – тихо вздохнул Бестужев.

– Дальше. Пахать, господин заместитель, будешь – что тот конь в страду. Возражения?

– Нет, – Леонид испустил вздох еще печальней предыдущего. – Я и так увиливать не собирался.

– Еще лучше. Так, глядишь, и вытащишь себя из той… лужи, в которую сел. Если потрудишься на совесть, глядишь, одноклассники сами за тобой пойдут. Тем более что тут я тебе не конкурент, мне до этих ваших боярских заморочек и игрищ с будущими вассалами дела нет – от слова «совсем». Неинтересно. Говорю один раз и больше повторять не буду. Усек?

– Да, – кивнул Бестужев и вдруг плеснул любопытством. – Значит, это правда?

– Что? – не понял я.

– Ну, что ты изгнанный? – замявшись, проговорил Леня.

Не понял.

Сидя на заднем сиденье отцовского «вездехода», Леонид вспоминал события первого дня в гимназии и озадаченно хмурился. По недолгом размышлении Бестужев-младший понял, что вел себя как… как ребенок, и осознание этого факта больно ударило по самолюбию наследника рода.

Да, его попытка вырваться в первый же день в лидеры класса оказалась неудачной… да что там, провальной! Ну что стоило подумать о последствиях заранее? В смысле, прежде чем назначить Гро… Николаева козлом отпущения? А все эта неосторожность и бездумность, в которой его так часто упрекает отец. Сначала думай, потом делай, так он говорит. Но у Леонида это получается не всегда… И результаты обычно бывают соответствующими. Вот как сегодня, например. Хорошо еще, что Кирилл оказался не такой уж сволочью… по крайней мере, дальше угроз дело не пошло. Тут Леонид с ужасом представил, в какой кошмар превратили бы одноклассники его жизнь, если бы обманом назначенный на должность старосты «изгнанник» воплотил свою угрозу по поводу проверки домашних заданий… Стоп-стоп-стоп! Слух об изгнании Громова-Николаева – ложь, и Кирилл легко это доказал. Аргумент был прост как две копейки и абсолютно неотразим. Леонид мысленно поблагодарил отца за вбитую в сына привычку писать все, вся и всегда и включил запись разговора с одноклассником во дворе.

– Кто тебе сказал эту чушь? – Недоумение в голосе Кирилла было абсолютно неподдельным, уж тут Леонид был уверен. Недаром тренировался с утра до вечера в Эфире. Отец говорил, что с его умениями он даже начинающего гридня «прочесть» сможет. И у Леонида не было оснований сомневаться в этих словах. Старший Бестужев всегда был весьма скуп на похвалы.

– Э-э… да так, слышал от кого-то на большой перемене, – заметив, как он суетливо выглядит, вот так вот пожимая плечами, Бестужев недовольно скривился. Несолидно.

– М-да… – Громов-Николаев от удивления даже не обиделся на «изгнанника», но после недолгого молчания все-таки решил объяснить, выдав тот самый аргумент. – Ты головой-то подумай, Леонид. Совет попечителей гимназии состоит из бояр. И что, они позволят принять сюда изгнанного?