Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму - Антон Краснов

Братья Ревнители позволили себе несколько мгновений просто гарцевать вокруг Леннара, не предпринимая попытки уничтожить его. Но даже этот короткий отрезок времени оказался чрезмерным. Леннар резко присел, склонившись вперед так, что его длинные волосы, свесившись, почти коснулись земли. Он не задумывался над тем, что делать дальше: коротенько, без замаха, он ткнул острием сабли и вогнал лезвие в ногу одного из великолепных белых скакунов. Бедное животное, которому перерезало сухожилие, взвилось на дыбы – так, что даже умелый наездник, служитель Храма, не удержался в седле и вывалился. Он не успел сгруппироваться в воздухе и упал так неудачно, что сломал себе шею.

Минус еще один.

Кольцо гарцевавших наездников разомкнулось. Леннар воспользовался образовавшейся брешью и выскользнул из окружения. Конечно, скорость его бега и прыть скакунов Ревнителей были несовместимы, но сыграли свою роль фактор неожиданности и та быстрота и отточенность, слаженность действий, которые были предприняты беглецом. Нет, никак не могли понять и усвоить Ревнители, что и «простолюдин» может оказать им, легитимным стражам Благолепия, ожесточенное сопротивление, да еще умелое и действенное!..

И сейчас же наездников Храма стало еще меньше. В воздухе просвистел какой-то увесистый предмет, и второй из подоспевших на помощь Ревнителей рухнул с коня оземь. Он был сбит обломком оглобли, которой еще недавно орудовал неуклюжий Лайбо и которая была разрублена саблей его соперника. Но не Лайбо столь удачно вмешался в неравную схватку между Леннаром и конными Ревнителями: старик Кукинк, выпрямившись, стоял на возу и переводил дух после совсем не старческого усилия. Его глаза, устремленные на поверженного им Ревнителя, горели молодым, злым торжеством.

– Вот так! – выговорил он.

Эти слова оказались последними в его жизни. Стоявший на возу в двух анниях от него Ревнитель, зарычав, прыгнул вперед, взвилась сабля, разя наповал, – и голова беззащитного старика запрыгала по окропившейся кровью холстине. Уже совсем не весельчаку Лайбо, который округлившимися глазами смотрел на это, показалось, что, еще будучи в воздухе, голова Кукинка победно улыбнулась.

Леннар одним махом вскочил на коня, с которого только что свалился сраженный покойным Кукинком Ревнитель, и закричал на Бреника и Лайбо:

– Да что же вы смотрите, как трусливые бабы? Старик и то оказался сильнее и смелее вас, тупых баранов! Ну давайте, ждите, пока эти молодцы нашинкуют вас в мелкий винегрет!

С этими словами он пришпорил скакуна и сшибся с последним, еще не спешившимся Ревнителем. Сноп искр вылетел от скрестившихся со звоном сабель. Оба всадника покачнулись, но удержались в своих седлах. Леннар ловко остановил коня и заставил его развернуться. Его противник сделал то же самое и, пришпорив своего коня, уже мчался навстречу. Однако Леннар не стал ждать нового столкновения. Он понял, что чем нестандартнее будут его действия, тем больше шансов на успех. Несмотря на невесть откуда всплывавший опыт участия в единоборствах, на уверенность, с которой он вырабатывал и мгновенно реализовывал план действий, – этот Ревнитель все равно был искуснее его. Он участвовал в тренировках каждый день, неустанной практикой оттачивал мастерство. И Леннар с его начинающей «просветляться» памятью духа и тела пока что не был равен ему.

Нужно было предпринять неожиданный ход.

Двадцать лошадиных корпусов между стремительно мчащимися навстречу друг другу Леннаром и Ревнителем… семнадцать… пятнадцать… десять. Когда между ними оставалось не более десяти шагов и Ревнитель уже поднял клинок, готовясь сшибиться, Леннар вдруг подкинул в воздухе саблю, перехватив посередине наподобие копья. Острейшее лезвие поранило кожу, но Леннар просто не заметил этого. Он сощурил левый глаз и, помедлив лишь мгновение, метнул саблю в Ревнителя.

Служитель Храма, надо отдать ему должное, успел среагировать и ударить по летящему клинку, почти отбив его. Но это привело лишь к тому, что он скорректировал направление полета, и сабля, вместо того чтобы попасть точно в сердце, вонзилась в живот. Ревнитель разорвал рот в беззвучном крике и скосил остекленелые глаза вниз. Туда, где из распоротого живота уже полезли кишки и хлынули тяжелые потоки рубиново-красной крови.

Кровь потекла по белым бокам скакуна, и Ревнитель, конвульсивно рванув поводья, стал неловко, бочком, свешиваться с седла.

Он упал на землю в тот самый момент, когда жеребец остановился.

– Боги и демоны! – заорал стоявший на возу Ревнитель, тот, что убил старика Кукинка.

Его отчаянный крик был одновременно воплем ярости и недоуменного смятения: как, сначала этот простолюдин расправился с Ревнителем Моолнаром и одним из его людей, а потом уничтожил еще трех подоспевших на помощь всадников! И это все в одиночку, если не считать злополучного старика, метнувшего обломок этой проклятой оглобли! Простолюдин! Простолюдин ли? Или?.. Еще недавно Ревнитель был в составе целого отряда и находился в полной уверенности, что легко скрутит зарвавшегося мерзавца. А теперь он пеший и один, снова один! Слабо шевелившийся на земле, грязный, перепачканный в крови и жалкий Моолнар – не в счет.

Ревнитель растерялся. Он закрутил головой, озираясь. Первый раз на его памяти слуг Храма били так жестоко и неотвратимо. Ведь им не было равных. Короткая схватка все перевернула с ног на голову. Не зная, что предпринять, он снова завертел головой, и тут его взгляд упал на бывшего послушника Бреника, который вылез из-под телеги. Ярость, редкое для хладнокровных воинов ланкарнакского Храма чувство, вдруг захлестнула Ревнителя.

– Это ты-ы-ы… – прошипел он, не отрывая взгляда от Бреника. – Это ты… это из-за тебя… Ты выпустил этого… этого демона, Илдыз тебя побери!!!

И, оскалив длинные зубы, он прыгнул на послушника.

Бреник понял, что ему конец. Ибо Леннар, расправившись с конными Ревнителями, поскакал на выручку к плененным, оставив Бреника и Лайбо наедине с последним, пешим, Ревнителем. И Леннара ждали еще двое врагов, сильных, без единой царапины, зато полных решимости отомстить за погибших товарищей. И у этих двоих было преимущество перед теми, кого уже сразил человек из Проклятого леса: они знали, чего ждать от этого «простолюдина», приговоренного к аутодафе на площади Гнева.

Не дожидаясь, пока он сам нападет на них, они выехали ему навстречу, бросив стоящую на возу клеть с плененными крестьянами без присмотра.

Но снова Леннар сумел удивить противника, которого сам за последние несколько минут, казалось бы, отучил удивляться чему-либо.

Когда между ним и скачущим наперерез ближайшим Ревнителем оставалось пять или шесть лошадиных корпусов, он резко пришпорил коня, заставив взвиться на дыбы. Оба Ревнителя пролетели мимо; одного из них Леннар угостил сочным ударом по спине, однако в последний момент сабля перевернулась в руке, и потому удар пришелся плашмя.

Только это спасло Ревнителя от неминуемой смерти.

Так Леннару удалось разминуться с всадниками Храма. Путь к клети с крестьянами был свободен. Леннар не стал терять времени. Он подъехал к возу и с такой силой рубанул по замку, запиравшему дверь клети, что тот рассыпался вдребезги. Остатки разрубленной дужки разлетелись в разные стороны, и с легким скрипом дверь открылась.

Кожевенники Ингер, его сестра Инара и здоровенный кузнец Бобырр первыми выпрыгнули из клетки.

– Свободны! – не веря в происходящее, выдохнул Ингер.

– Свободны… – эхом отозвалась его сестра, а кузнец Бобырр, не удовлетворившись словами, с такой силой врезал кулаком по земле, что выбил глубокую вмятину, не хуже той, какую оставляет копытом тяжелый жеребец.

Ревнители развернулись и уже скакали обратно. Это зрелище, которое в другой ситуации вогнало бы сельчан в трясину благоговейного, животного, почти суеверного страха, теперь было воспринято по-иному. Кузнец Бобырр, славящийся своей силищей, рывком сорвал с петель решетчатую дверь клети. Этой дверью он отразил удар сабли налетевшего Ревнителя, а потом не мудрствуя лукаво так врезал ею по крупу белого скакуна, что тот не устоял (!) на ногах. И повалился наземь вместе с всадником. Как ни крепок и вынослив был Ревнитель, но когда конь придавил его всей массой и повредил ему ногу, он взвыл от боли и стал дергаться, пытаясь высвободиться. Впрочем, кузнец Бобырр быстро прекратил мучения Ревнителя: ударом все той же железной двери размозжил тому голову.

Разгорячившись, Бобырр подскочил ко второму (и последнему!) всаднику и с силой схватил коня за узду одной рукой, другой хлеща по морде. Мощным ударом сабли Ревнитель развалил кузнеца надвое чуть ли не до пояса, но подоспевший Ингер ударом в бок свалил Ревнителя с коня, а потом, упав на колени и зажав голову оглоушенного, полупарализованного соперника в локтевом закате, свернул шею. Ревнитель не успел и пикнуть.