На то и волки - Александр Бушков

— Изящно, — сказал Данил. — Надо признать, изящно. Ситуация редкая, но вполне житейская, со мной самим однажды чуть не стряслось аналогичное… И доказательство есть. Действительно профессионал. С хорошим адвокатом мог бы выскочить даже без поддержки «астрономов»… но поддержка-то была, а?

Клебанов, глядя в стол, сказал:

— Есть мнение, что убийство Глаголевой — результат лесбиянских разборок. Ревность, месть, развращенные пресытившиеся бабы…

— А нет ли и подозреваемой? Скажем, какой-нибудь накачанной культуристки?

— Есть, — нехотя бросил опер. — Есть культуристка…

— Ага, значит, мы шли параллельными курсами… Мнение авторитетное?

— Весьма.

— А дальше? Что предписало это ваше «мнение»? Разрабатывать культуристку всерьез или спускать дело на тормозах? Да не жмитесь вы, я же не спрашиваю имен…

— У меня сложилось впечатление, что никого всерьез разрабатывать не будут. Отец Глаголевой… ну, вы знаете. У пары дамочек из этого круга мужья и папаши тоже с большим удельным весом, как и у культуристки, кстати.

— А вам чертовски не хочется отпускать Есаула… — сказал Данил. — Настолько припекло, что вы ко мне вот пришли… Есть личные счеты или одно служебное рвение?

Клебанов молчал.

— Давайте уж, — сказал Данил. — Я как-то больше доверяю людям, когда у них на служебный долг накладываются личные счеты, после этого люди такие мне понятнее и ближе, честно вам скажу.

— Он подстрелил в Краснодаре одного парня…

— Ваш друг?

— Да. Из наших. Только доказать так ничего и не смогли.

— Ну… — Данил услышал, как распахнулась дверь, вскочил. — Минутку…

Он вышел следом за Ольгой на площадку, притворил дверь:

— Давай без греческих трагедий. Не гоню я тебя, в самом-то деле.

— Даешь развратной девице шанс?

— Да вроде все хорошо шло, к чему ломать этак вот… — сказал Данил. — Забудем, попытаемся притереться… — он отобрал у нее туго набитую, но легкую красную сумку. — Вещички оставь, не дури.

— Ты же не из тех, кто прощает.

— Я попробую, правда, — сказал Данил. — Кстати, что там с Ивлевскими дискетками, я совсем забыл?

— Две — пустяки, да и записаны одна на четверть, одна на треть. А вот третья не поддается, там стоит серьезный код.

— Как только приедешь на фирму, отдай моим ребятам, пусть немедленно примутся этот код ломать… Чао.

Клебанов сидел в той же позе, разглядывая «Беретту».

— Нравится? — спросил Данил. — Шли бы к нам, у нас выдают… Ладно, это я шучу. Нам вообще-то пора ехать, но напоследок уточним еще одно… Вам дали хоть какие-то объяснения касаемо столь гуманного освобождения Димы Бешеного? Или просто поставили навытяжку? Честно говорю, я не злорадствую, меня детали интересуют… Ну хоть намеком?

— Честно, не пишете сейчас?

— Тьфу ты, — сказал Данил. — Если вас захотят взять за жопу ваши принципиальные начальники, самого факта нашего рандеву будет достаточно. И того, что вы раскатывали со мной по Шантарску в погоне за Есаулом… В с в о е й хате я никого не пишу. На других — каюсь, случалось. Валяйте.

— Мне сказали, что Шимко прибыл сюда в командировку от имени вполне приличной и серьезной конторы, требующей его освобождения.

— Контору назвали?

— Нет.

— И вы в это верите?

— Если бы мне это сказал один-единственный человек, тот, кого вы именуете «астрономом», я бы не поверил, — тщательно подбирая слова, словно говорил на плохо знакомом иностранном языке, ответил Клебанов. — Но то же самое мне повторил еще один, которому я, в отличие от первого, вполне верю…

— Но он тоже не назвал контору?

— Не назвал.

И у Данила осталось впечатление, что парень не врет.

— После «генерала Димы» я уже ничему не удивляюсь, — сказал Данил. — Это в старые времена были только мы да вы, да ГРУ в глухой конспирации. А теперь серьезных контор, не обязательно спецслужб, развелось, как блох на барбоске… Знаете, сколько министерств и ведомств имеют сейчас собственные воинские формирования?

— Нет.

— Ровным счетом двадцать четыре, — сказал Данил. — Верно вам говорю. Две дюжины, как одна копеечка… Пойдемте?

У подъезда стояла синяя «восьмерка», а в ней терпеливо дожидался Японец (получивший это прозвище за то, что год назад, поддавши, со страшной силой атаковал в ресторане «Амур» смазливенькую японку, простодушно принимая ее за отечественную азиаточку, к каковым питал слабость. Международного конфликта так и не разгорелось, но из милиции потом Данилу своего кадра вызволять пришлось — сопровождавшие японку сограждане из Страны восходящего солнца как-то не привыкли, чтоб в ресторане им надевали на уши салатницы, подняли хай).

Данил сунул Японцу обрезок фотографии и прошептал на ухо:

— Найдешь Соловья, спросишь одно: Рамона это или нет. Если Рамона, узнай, где ее можно приловить вечерком. Поехал.

И пошел к рыжему металлическому гаражу, поставленному во дворе полгода назад посредством не столь уж крупной взятки. Вывел «БМВ», запер гараж, махнул Клебанову. Тот сел рядом и без любопытства окинул взглядом салон, — хоть и старался делать это украдкой.

— Хорошо подумали? — спросил Данил, не включая мотора. — Если вас со мной засекут, могут выйти и неприятности. Я вас, конечно, вытащу…

— Спасибо. Сам выберусь.

«Черт его знает, — подумал Данил. — Возможно, гимназисточка вовсе и не продается за краюшку. Подполковник Бортко, шеф шантарского УОП, мужик хитрый и честный, может, и санкционировал данный визит вежливости. Ну да какая разница?»

— Тогда вперед… — но вместо того, чтобы включить мотор, он взял рацию. — Ястреб, я Барс. Табакерку — на второй, на второй. Как поняли?

— Табакерку на второй, принято.

— Федула тоже. Роджер.

Он выключил рацию и повернулся к Клебанову:

— Готовы махать красными корочками при нужде?

— Зачем?

— Я на месте Беса подогнал бы машину с… гм, с дружески настроенными сотрудниками милиции. Для вашей подстраховки. Бес у нас не гений, но такая подлянка ему вполне по извилинам. Эта машинка могла бы обрубить хвосты, действуя предельно нахально…

— Понял. Помахаю.

— А ваших ребят там точно нет?

— Нет, — Клебанов облизнул сухие губы. — Кстати, а у вас самого не будет там машины с… дружески настроенными сотрудниками милиции?

Данил хохотнул и сказал:

— Если вас Бортко выставит, приходите ко мне, не пожалеете…

…Второй следственный изолятор, понятно, красотой и дизайнерскими изысками не блистал. Просто трехэтажное облупившееся здание за невысокой стеной и пущенной поверху спиралью Бруно. Данил еще издали заметил у боковой, глухой стены группочку народу самого разного возраста, обоего пола.

Ждали «малявы». От зарешеченных окон до вольного пространства было далековато, но «малявки» при известной сноровке долетали. Технология несложная, многократно пережевывается хлеб, мастерится катышек с запиской внутри — и выдувается во всю силу легких через свернутую трубочкой газету.

Это, понятно, упражнения для тех, кто по несостоятельности или малозначимости своей отрезан от более легких путей — бывает, послания путешествуют туда и обратно гораздо потаеннее и проще, а злые языки уверяют, будто у обитателей камер иногда можно увидеть и радиотелефоны…

Данил медленно подъехал к бетонной коробочке проходной, остановился поодаль. Посмотрел на часы — без десяти девять. Огляделся вокруг.

В общем-то, по светлому времени здесь всегда было оживленно, да и машин хватало. Так что незнакомые, коротко стриженные ребятишки, безмятежно дувшие баночное пиво в вишневом «Чероки» с распахнутыми дверцами, вполне могли оказаться совершенно посторонними. Как и ребятишки в синей «Мазде». И ребятишки в белом «Мерседесе». А вот Жора Хилкевич, обнаружившийся за рулем бежевого «Паджеро», наводил на размышления. Как и картинно облокотившийся на крышу приплюснутого к земле спортивного «БМВ» Фантомас. Особенно если учесть, что «Паджеро» с «БМВ» стояли словно бы наособицу, и гораздо ближе к ним, чем ко всем остальным тачкам, притерся «УАЗ» со всеми внешними признаками патрульной милицейской машины…

Данил глазами показал на них Клебанову. Тот кивнул, зло нахмурившись.

— Остальных, часом, не знаете? — спросил Данил.

— В «Чероки» — «дойщики» с Восточного рынка. У них здесь загорает подельник: «Мерс» — ребята Фрола. Так, пехота. Больше никого не припомню. Этого, из «Скорпио», я где-то…

— Не далее как вчера, — сказал Данил. — На даче. Это мои. И в «Волге» тоже.

«И эти тоже», — мысленно добавил он, углядев краешком глаза скромно остановившуюся в отдалении «табакерку» — патруль ГАИ на «волжанке» с бортовым номером двадцать семь.

— Вообще-то его запросто могут вывезти и в вашем «луноходе», — сказал он. — Что немного осложнит нам работу, пусть и не особенно…