Бумеранг судьбы - Татьяна де Росней

Когда я вернулся на кухню, Анжель держала Марго за руку, а та беззвучно плакала. Я на мгновение застыл в дверях, не зная, как быть. Наши с Анжель взгляды встретились. Ее золотистые глаза были полны грусти и мудрости, какие увидишь разве что у стариков. Я предпочел уйти. В гостиной читала Мелани.

– Хорошо, что она приехала, – сказала моя сестра.

Я тоже был этому очень рад. Но знал, что через несколько часов Анжель уедет. Я думал о долгой дороге по холоду, которая ей предстоит. Она вернется в Вандею, а я стану считать дни до следующей встречи.

Глава 34

В понедельник утром, за день до похорон Полин, у меня назначена встреча с Ксавье Паримбером, владельцем популярного сайта по фэн-шуй, у него в офисе, недалеко от авеню Монтень. Эта встреча была запланирована очень давно. С мсье Паримбером я не знаком, но немало о нем наслышан. И вот он появляется. Шестидесяти лет от роду, невысокий и тонкий, как шнурок, с крашеными волосами. При взгляде на него мне вспомнился фон Ашенбах, герой произведения Томаса Манна «Смерть в Венеции». У Паримбера фигура человека, не сводящего глаз с индикатора весов. В этом он похож на моего тестя, чье неукоснительное следование правилам здорового образа жизни выводит меня из себя. Паримбер препроводил меня в свой просторный бело-серебряный кабинет, жестом отпустив угодливую ассистентку. Предложил мне сесть и сразу перешел к делу.

– Я видел результаты вашей работы, в частности детский сад, который вы спланировали для Режи Рабани.

На ином жизненном этапе после этой фразы на меня, пожалуй, накатила бы волна леденящего ужаса. Мы с Рабани расстались, мягко говоря, недовольные друг другом. Я был уверен, что уж он-то постарается сделать мне отвратительную рекламу. Но потом умерла Полин, на меня, словно бумеранг, обрушилась жестокая правда о матери, и эта история с Арно… Имя Рабани скользнуло мимо, не зацепив меня. Мне плевать, даже если этот молодящийся бодрый шестидесятилетний господин вздумает меня критиковать.

Удивительно, но ничего подобного он делать не стал. Напротив, одарил меня на удивление ласковой улыбкой.

– Во-первых, я нахожу этот проект впечатляющим. Но есть еще одна важная деталь, которая меня интересует.

– И что же это за деталь? Соблюдены ли при постройке детского сада принципы фэн-шуй?

На мое ироничное замечание он отвечает вежливым смешком.

– Я имею в виду то, как вы обошлись с мсье Рабани.

– Не могли бы вы выразиться яснее?

– Вы – единственный из тех, кого я знаю, за исключением меня самого, послали его ко всем чертям.

Теперь моя очередь вежливо смеяться. Я прекрасно помню этот знаменательный день. Рабани обрушил на меня поток ругательств по телефону. Речь шла о вопросах, которые никак не подпадали ни под мою ответственность, ни под ответственность нанятых мной рабочих. Взбешенный его тоном, я ответил, не стесняясь присутствующей тут же Люси: «А не пошли бы вы куда подальше!»

Но как мог Ксавье Паримбер узнать об этом? Нет, что-то в этом деле от меня ускользает. Он снова мне улыбается, словно приготовил приятный сюрприз.

– Дело в том, что Режи Рабани… мой зять.

– Не повезло…

– Я и сам так частенько думаю. Но что вы хотите, моя дочь любит его. А когда в игру вступает любовь…

Звонит лежащий на столе телефон. Паримбер хватает его безукоризненно наманикюренной рукой.

– Да? Нет, не сейчас. Где? Ясно.

Телефонный разговор затягивается. Я пользуюсь этим, чтобы рассмотреть строгий декор кабинета. Я ничего не смыслю и фэн-шуй. Только знаю, что это очень древнее китайское искусство, которое учит, что воздух и вода влияют на наше благополучие. И что место, где мы живем, может оказывать на нас как позитивное, так и негативное воздействие. Этот кабинет – самый чистый и упорядоченный из тех, что мне доводилось видеть. Все на своих местах, ни единого лишнего листка бумаги, ничто не загромождает пространство. Одна из стен почти полностью занята аквариумом, в котором между пузырьками воздуха лениво струятся-плавают странного вида черные рыбы. В углу напротив буйно раскинулись роскошные экзотические растения. Ароматические палочки распространяют умиротворяющий аромат. На этажерке, расположенной за столом хозяина кабинета, – многочисленные фотографии, на которых Паримбер запечатлен в компании знаменитостей.

Он наконец кладет трубку и смотрит на меня.

– Вам по вкусу зеленый чай с цельнозерновыми сконами?[27] – спрашивает он бодро – так, словно предлагает шоколадный мусс ребенку, который не хочет есть суп.

– Конечно, – отвечаю я, подумав о том, что отказаться будет невежливо.

Паримбер нажимает на маленький звоночек на своем столе, и в ту же секунду с подносом в руках появляется азиатского типа красавица, одетая во все белое. Опустив глаза долу, она наклоняется и из тяжелого украшенного национальными мотивами чайника церемонно разливает чай. Ее жесты грациозны и уверенны. Паримбер благодушно наблюдает за ней. Мне протягивают неаппетитного вида печеньице. Это и есть цельнозерновой скон, догадываюсь я. Паримбер ест и пьет в монашеской тишине, и мне начинает казаться, что время остановилось. Я кусаю свой скон. И жалею, что не отказался: у этой штуки консистенция каучука, ни дать ни взять жевательная резинка. Паримбер длинными глотками пьет чай – шумно, с удовольствием. Как ему удается с таким энтузиазмом втягивать этот кипяток?

– А теперь, – говорит Паримбер, – поговорим о бизнесе.

Он улыбается, словно Чеширский Кот из «Алисы в Стране Чудес». Зеленые чаинки застряли у него между зубами – миниатюрные джунгли решили пустить корни у него на деснах. Я подавляю приступ дикого смеха. После смерти Полин со мной это впервые. На меня обрушивается чувство вины. Всякое желание смеяться пропадает.

– У меня есть одна задумка, – говорит Паримбер таинственным тоном. – И я уверен, что вы – именно тот человек, который сможет ее успешно реализовать.

Он делает паузу и ждет моей реакции – эдакий Зевс, восседающий на Олимпе. Я наклоняю голову. Паримбер продолжает:

– Я хочу, чтобы вы представили себе собор Духа.

Последние два слова он произносит с волнением в голосе, словно речь идет о святом Граале или далай-ламе. Я пытаюсь понять, что может представлять собой собор Духа, надеясь, что изумление не отразилось у меня на лице. Паримбер встает, заложив руки в карманы своих идеально отглаженных серых брюк. Он делает сотню шагов по сияющему паркету и театрально останавливается в центре комнаты.

– В этот собор Духа я буду приглашать тщательно отобранных людей и вместе с ними размышлять о гармонии. Он будет оборудован в нашем здании. Я хочу, чтобы он был похож на интеллектуальное иглу. Вы меня понимаете?

– Разумеется, – говорю я.

И снова чувствую, как подкрадывается смех.

– Я пока еще ни с кем не говорил об этом проекте. Я даю вам карт-бланш. Знаю, что вы прекрасно справитесь с этой задачей. Поэтому-то я вас и выбрал. И вы получите достойную плату.

Он называет щедрую сумму, но я пока не имею никакого представления ни о масштабах собора Духа, который задумал Паримбер, ни о том, из каких материалов он должен быть построен.

– Я хочу, чтобы на нашу следующую встречу вы пришли с идеями. Только идеи в виде набросков на бумаге. Дайте выход нашей позитивной энергии. Просто решитесь. Доверьтесь внутренней силе. Не ставьте себе ограничений, это главное. Это не тот случай. Собор Духа должен располагаться рядом с моим кабинетом. Я пришлю вам план этажа.

Я откланиваюсь и иду в направлении авеню Монтень. Бутики ломятся от роскошных рождественских товаров. На улицах полно машин. Небо темно-серого цвета. Возвращаясь на левый берег, я думаю о Полин, о ее похоронах, о ее родителях. И об Астрид, которая сейчас возвращается во Францию. Вечером ее самолет должен приземлиться в Париже. Умерла девочка-подросток или нет, Рождество неотвратимо приближается. Богатые, шикарные женщины занимаются шопингом на авеню Монтень, в то время как паримберы всех сортов и размеров продолжают воспринимать себя всерьез.

Глава 35

Я за рулем, Астрид сидит справа, мальчики и Марго – на заднем сиденье. Это второй или третий раз, считая со дня развода, когда мы все собрались в нашем «ауди». Совсем как в те времена, когда мы составляли одну семью… Сейчас десять часов утра, но небо так же затянуто тучами, как и вчера. Смена часовых поясов негативно отразилась на самочувствии Астрид. Я заехал за ней в Малакофф. Серж предпочел с нами не ехать.

От Парижа до Тиля час пути. Тиль – небольшой городок, в котором у семьи Сюзанн есть дом. Весь класс Полин собрался там. Люка решил поехать с нами. Это первые похороны в его жизни, как, впрочем, и для Марго и Арно. Я поглядываю на них в зеркало заднего вида. Все трое грустные и бледные.

С субботы Арно ведет себя настороженно. Я до сих пор не заводил с ним разговор о случившемся. Но знаю, что это случится, потому что в противном случае я поведу себя как трус. Астрид пока еще ничего не знает о «приключениях» своего старшего сына. Я сам расскажу ей. После похорон.