Толкование закона и права. Том I - Коллектив авторов

как от принципов метафизического обоснования права (теория естественного права), так и от правового позитивизма. «Промежуточное положение скандинавской правовой системы соединяет то, что в основном не может соединиться – континентальную и англосаксонскую систему права»[285].

Идеи скандинавской реалистической школы права испытали на себе влияние многих современных психологических и социальных направлений, но определенно являются значимой составляющей общего потока теоретических интерпретаций феномена права. «Для юристов теория права Хагерстрема имеет тоже значение и те же недостатки, что и любая антропологическая, социологическая и психологическая теория права. Она не окажет большой помощи в разработке техники правовой догматики. Но она будет полезной юристам для понимания того, как работает право и как оно интегрировано в социальную и культурную систему»[286].

§ 18. Российский правовой реализм

Анна Викторовна Овсянникова, [email protected]

Реализм (англ, reality – реальность) – направление в теории государства и права, основной задачей которого является выявление фактических, действительных черт, присущих правовой системе. Опорными точками рассуждения в реализме являются прагматизм, критичность и здравый смысл. Под понятием права реалисты понимают преимущественно то, что фактически обязывает индивидов подчиняться, а именно страх перед санкциями, вызываемый в том числе возможностью применения насилия, власти, принуждения.

Феномен российского правового реализма в теории государства и права мало исследован, опубликовано несколько статей и упоминаний в монографиях[287]. Тем не менее следует признать, что в российском обществе существует явление, определенные черты которого схожи с американским и скандинавским правовыми реализмами. Кроме того, данный феномен распространился за счет преемственности основных черт советского реализма, прочно утвердившегося в культуре советского периода. Задача настоящего исследования состоит в том, чтобы определить содержание российского правового реализма, его структуру и отличительные черты.

На современном этапе развития государственности и права культурно-исторический базис каждого государственного образования включает своё уникальное представление о демократическом устройстве общественной жизни, как о форме политического устройства. Политического устройство общественной жизни в России в зависимости от точки зрения исследователя можно обозначить как демократическим, так и олигархическим, приведя в обоснование каждой из противоположных точек зрения достаточное количество аргументов. Гипертрофированный административный аппарат («бюрократическая машина») и следование традициям, перенятым властными органами из советской модели управления государственными и правовыми структурами предыдущих лет, в известной степени формируют российскую правовую действительность.

Российский правовой реализм можно рассматривать как преемник советского социалистического реализма. В течение длительного периода (1917–1993) на территории бывшей Российской Империи установилась несменяемость политического режима, что закрепило главенствующие роли определенного типа нормативно-правовых актов и органов государственного управления. По мнению Е. Н. Тонкова «движение правового реализма стремилось, в том числе, уменьшить влияние формализма в судопроизводстве, актуализировать значение судейского субъективизма, сделать процесс принятия решений более предсказуемым. Наиболее радикально формализм в праве был преодолен во время октябрьской (1917 г.) революции в России»[288].

Полное слияние политического и государственного аппаратов было закреплено в шестой статье Конституции СССР от 1977 года: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС служит для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма. Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР»[289].

Сходство современно правовой системы с советской моделью управления состоит в особом значении государственного сектора, осуществляющего формирование и реализацию экономической системы управления, которая обуславливается зависимостью от олигархических классов, занимающихся при государственной поддержке субсидированием основных социальных структур. В связи с подобной формой распределения финансов большинство фундаментальных сфер общественной жизни финансируются исключительно за счет федерального бюджета (образование, медицина, культура, спорт).

Кроме того, распределительный механизм средств для оказания социальной поддержки (пенсионное обеспечение, пособия по нетрудоспособности или болезни, или инвалидности, а также материальные выплаты малообеспеченным гражданам) осуществляется централизованно, как и при советском реализме. Хотя в действующей Конституции Российской Федерации закреплен принцип социального государства (ст. 7 ч. 1), реальная возможность использования гражданами права на социальную поддержку становится невостребованной из-за утомительности бюрократических процедур: сбора документов из различных ведомств, присущих советской правовой действительности.

Тоталитаризм СССР трансформировался в российский патернализм – режим, для которого характерны монополизация властных полномочий «Отца» или должностного лица в структуре административного управления. Эта тенденция получила свое распространение и закрепилась в российской ментальности ещё в досоветский период. Именно «вера в доброго царя-батюшку», как повиновение воли руководителя исполнительной и законодательной властей, сформировала принцип следования командам суверена над личными правами и свободами подданных. Пропаганда и агитация патерналистской идеологии, последовательное внушение или суггестия[290] подготовили советское общество к безболезненной трансформации в постсоветское.

Советское право определялось преимущественно, как государственное, обеспечивающее процветание именно государства. Эта особенность предопределяла главенствовавшее положение политических органов на всех административных уровнях. Советский чиновник, должностное лицо партийно-исполнительного и партийно-законодательного аппаратов управления был уполномочен применять и толковать правовые нормы в соответствии с его субъективным усмотрением относительно «вклада советского гражданина в развитие коммунистической модели». Хотя зачастую его интерес составлял только материально-корыстный аспект. Конституциями СССР 1924, 1936 годов была закреплена идеологическая функция государства и Коммунистической Партии, как источника формирования социалистического общественного строя и, соответственно, правопонимания в духе социалистического реализма.

Понятия гражданского общества и принципы правового государства начинают формироваться у большинства советских граждан только после принятия ориентиров на «приоритет общечеловеческих интересов на Земле»[291] и доктрины о так называемом «новом мышлении» 1980–1990 гг. По мнению М. Ф. Полынова «признание приоритета общечеловеческих ценностей означало их преобладающее значение по отношению к интересам других государств, народов, социальных групп и классов… Среди общечеловеческих ценностей главным провозглашалось выживание человечества. В фокусе международных отношений должна была находиться проблема обеспечения мира на планете и избежание ядерной войны. Этот интерес провозглашался всеобщими объединяющим для всех стран, особенно ядерных, независимо от их социально-политического строя, военной силы, величины, экономического потенциала и т. д.»[292].

Ю.М. Чернецовский утверждает, что «новое мышление» М. С. Горбачева окончательно отошло от марксизма-ленинизма, наблюдается отход от классовой теории и методологии в оценке мировых процессов, формируется новый внешнеполитический курс. Нечто подобное происходит и в идеологической эволюции М. Горбачева применительно ко внутренним процессам в нашей стране, он становится скорее социал-демократом, чем коммунистом[293]. Идеологические изменения в проведении внешней и внутренней политики руководящей партии и публичной власти государства не могли остаться незамеченными населением, общественными движениями и их лидерами.