Дыхание Смерти - Роберто Диоталлеви

— Ешь, — произнес он, взглядом указывая на еду. — На чужой стороне и свой пес — земляк.

Кулл оглядел присутствующих и, убедившись, что на его порцию никто не претендует, приступил к трапезе. Оглушенный стражник, издав протяжный стон, приподнялся на локтях в так близко от миски атланта, что ему пришлось зарычать.

— Кушай, не отвлекайся, — погладив пса по холке, произнес камелиец. Он уселся на скамью рядом, охраняя покой друга. Для здорового пса миска оказалась не так глубока, как ему хотелось. Вдруг он уловил далекий стук копыт. Лихой бег коней нельзя было спутать ни с чем. Пес встревоженно поднял уши, вопросительно посмотрел на Дзигоро. Тот явно тоже что-то услышал. Его брови сдвинулись, и без того узкие глаза вытянулись в одну тоненькую полоску.

«Интересно, — подумал пес, узнав в надвигающемся шуме ровный стук копыт, — куда это могут спешить туранийские воины?»

Подковы зазвякали совсем близко и наконец замерли совсем близко. С улицы донеслись крепкие туранийские словечки.

«Видно, заметили стражников», — догадался Кулл, уловив звон стали. Высокорослые воины Турании величаво, как истинные хозяева Гайбары, один за другим вошли в таверну. Их презрительные взгляды скользнули по посетителям и остановились на распластавшемся стражнике. Вперед выступил тураниец в красном плаще.

— Кто?!

Таверна притихла. Атлант прижался к ноге Дзигоро, ожидая дальнейший оборот событий. Камелиец наклонился над ухом Кулла, тихо сказав:

— Любопытно, не правда ли?

— Молчать! — взревел тураниец. — Я последний раз спрашиваю! Кто это сделал?!

Лицо его налилось краской, левая щека задергалась в нервном тике, и он продолжал орать на всю таверну:

— Вы что, воды в рот набрали? Никто не видел, куда делся преступник?!

Не дождавшись ответа, капитан махнул своим рукой. Блеснули клинки, покидая ножны.

— Господин, — учтиво поклонившись, произнес Дзигоро. — Разрешите мне сказать.

Капитан осмотрел неказистого камелийца с ног до головы и позволительно произнес:

— Если у тебя есть что сказать, говори. Выдашь преступника — я прощу твою дерзость, солжешь…

Он закончил свою мысль красноречивым жестом. Острие сабли уперлось Дзигоро в грудь.

— Я не намерен лгать, господин, — спокойно ответил он.

— Отлично! — чуть мягче произнес тураниец, не отнимая клинка.

— Они не смогли договориться между собой, кто первым из них должен выйти из дверей. И беседа их длилась столь долго, что был вынужден я прийти к ним на помощь, указав достойнейшего из них. Тот, кто согласно чину, возрасту и многим военным доблестям, украшающим его жизненный путь, написанный нестираемыми знаками на премудром челе, и вышел первым, — слегка качнув головой в сторону неподвижного тела, все так же невозмутимо продолжал Дзигоро.

Только начав проясняться, лицо капитана вновь приняло багровый цвет.

— Ты? — не поверил стражник, озирая глазами тщедушного камелийца.

— Повелителю Гайбары стоило бы тратить больше денег на обучение городской стражи. Тем более, господин, ведь эти затраты всегда окупятся.

Такой неслыханной наглости капитан не ожидал. Мгновенная смерть была бы расплатой за такие слова! Дзигоро прочел это в его мгновенно сузившихся глазах. Левой рукой он мягко отвел саблю от своей груди. Стражник не шевельнулся, точно заколдованный. Правая рука камелийца метнулась к лицу гайбарийца, но в полудюйме от переносицы кулак Дзигоро вдруг превратился в открытую ладонь и замер. Капитан плавно опустился на колени, устремив в пустоту стеклянный взгляд. Дзигоро сделал шаг в сторону, и тело громыхнуло об пол.

Стражники переглянулись. На лицах гайбарийцев даже не слишком наблюдательный человек без труда прочел бы недоумение и страх. В землях Турании и Фарсуна колдунов не любили и боялись. Возможно, потому, что были с ними слишком хорошо знакомы. Лемурия была далеко, и хотя маленький человек был не слишком похож на лемурийца, но ведь любому ясно, что колдун может превратиться во что пожелает. Во всяком случае, этот огромный пес был точно воплощенным демоном.

Разве бывают собаки с такими холодными серыми глазами, собаки, величиной с жеребенка и с презрительной, чисто человеческой ухмылкой?

И поэтому, когда Дзигоро шагнул к выходу, никто не осмелился его остановить. Пес последовал за ним, пятясь задом и тихо рыча.

Оказавшись за дверью, камелиец быстро огляделся, нашел окно, ведущее во двор, и, проскользнув в него, бесшумно спрыгнул вниз. Кулл, не раздумывая, нырнул следом. Это было действительно неглупо. Не то чтобы стоило бояться встречи с двумя побитыми стражниками, которые наверняка уже пришли в себя, но для великого колдуна самым естественным поступком было бы бесследно раствориться в воздухе.

Но, видимо, это был несчастный день. Через высокий забор они перемахнули легко и быстро, но стражники Гайбары отошли от испуга еще быстрее. Их заметили. Возможно, капитан пришел в себя, и его гнев показался им страшнее, чем магия неведомого чародея. Или взыграла гордость. Сначала пес услышал, как по лестнице загрохотали сапоги, а потом, оглянувшись на бегу, увидел, как от полновесного пинка отлетел ставень и закачался на одной петле. Особо нетерпеливым путь через окно показался короче, и Кулл едва не взвыл, когда понял, что Дзигоро от всадников не уйти. Пусть так. Что бы там ни было, а друга Кулл не бросит!

Пес развернулся в сторону приближающейся опасности, злобно рыча и скалясь.

— Не надо, их слишком много. Нам с ними не с правиться. — Дзигоро подошел к атланту и, положив на спину собаки руку, добавил: — Хотя выход, дружище, пожалуй, есть. Если ты согласишься понести меня.

Уловив на себе вопросительный взгляд друга, Кулл согласно кивнул.

— Вот и ладно, — с облегчением произнес Дзигоро, усаживаясь на спину пса. — Вперед, мой друг.

И Кулл понес его вперед по тропинке. Странно, но он почти не ощущал веса седока.

«Ну конечно, — подумал варвар, — жрет одну траву». Северянин с каждым новым прыжком ощущал необыкновенную легкость. Теперь он не чувствовал и своего веса. Он заглянул себе под ноги… лапы перебирали не сырую землю, а воздух…

…Одинокий фарсунский всадник от удивления вывалился из седла. Его кобыла беспокойно забила копытами и, позабыв про хозяина, умчалась в ночь. Фарсунец то боязливо поглядывал на небо, то принимался страстно молиться. Такого он в своей жизни еще не видывал. По звездному южному небу огромный белый ястреб нес свою жертву в гнездо. Животное в когтях птицы усиленно перебирало лапами, словно стремясь вырваться из плена. Мощный взмах крыльев — и фарсунца обдал ветер, донесший тонкий звук поющих на ветру перьев.

В рыжие пески медленно опускалось яркое малиновое солнце. Темнело.