Негласная карьера - Ханс-Петер де Лорент

Преподаватели производили впечатление весьма квалифицированных специалистов. Поммеренке обратил внимание, что почти все они – выходцы из стран восточного блока, учились там и даже занимались политической работой, прежде чем уйти за границу. Главной фигурой среди них являлся бывший член ЦК КПЧ, экономист, говоривший с сильным акцентом. Он рассказывал об основах социалистической экономики и ее проблемах.

Поммеренке увез с этих курсов множество ценных материалов; исполненный ощущением собственной значительности Рюдигер, откинувшись на мягком сиденье экспресса «Интерсити», думал о том, насколько полезным оказался для него опыт, приобретенный в университете. Это давало ему возможность совсем иначе полемизировать с коммунистами. По крайней мере, во внутренних диалогах с самим собой.

Разумеется, «контора» продолжала использовать этот опыт. Поммеренке, как и раньше, помогал аналитическому отделу, опознавал по фотографиям людей, снятых на различных собраниях, митингах и демонстрациях. Теперь у них имелось достаточно материалов об университетских общественных организациях и их руководителях. Причем «контора» уже не загружала своих сотрудников сбором подобной информации; ее регулярно предоставлял ректорат университета в рамках негласного сотрудничества.

По этим материалам Поммеренке узнал, что Феликс Бастиан больше не председательствует в объединенном студенческом комитете. Его имя не фигурировало и в иных выборных списках. Вероятно, он также занялся дипломом.

С гораздо меньшим энтузиазмом воспринял Поммеренке командирование на семинар по вопросам государства и права. Такие семинары регулярно проводились для служащих различных госучреждений. В программу входили лекции о странах восточного блока, о берлинской проблеме, о сравнении между ФРГ и ГДР и т. п. Слушателей курсов освобождали от работы на период занятий. А командировали на них, например, учителей, офицеров бундесвера и многих других. Посылали сюда и сотрудников ведомства по охране конституции. На то имелся двойной резон. Во-первых, лишний раз поучаствовать в политических дискуссиях никогда не вредно. Во-вторых, хотя преподавателей для курсов подбирали вполне надежных, зато за последнее время все больше молодых слушателей спорили с ними на семинарах. Сотрудникам ведомства по охране конституции рекомендовалось держаться в тени и не вмешиваться в эти споры.

Поммеренке зарегистрировался под своей фамилией, однако указал, что служит в отделе труда и социального обеспечения. Предосторожность оказалась не напрасной. В первый же день его окликнули:

– Привет, Рюдигер! Каким ветром?

Поммеренке постарался скрыть испуг. Ему протягивал руку Харольд Бергер, руководивший прежде группой секции педагогических наук.

– Вот послали повышать квалификацию. Тебя тоже?

– Да, я сейчас на стажировке. Заставляют изучать эту муть, которую они называют «восточноевропейские проблемы», – понизил голос Харальд. – Ты-то где работаешь?

– В отделе труда. Похоже, мы все определились на государственную службу.

Бергер ухмыльнулся.

Поммеренке остался доволен своей находчивостью. Судя по всему, никто из прежних товарищей ничего не заподозрил. Ведь Бергер входил и в университетское партийное руководство. Если бы там было бы что-нибудь известно о Поммеренке, Бергер обязательно бы знал.

Рюдигер и потом временами встречал прежних знакомых. Но испуг, который он переживал каждый раз, оказывался напрасным. Работа в государственных учреждениях была вполне обычной. Разумеется, Поммеренке никому не говорил, где именно он работает.

Спустя несколько лет Рюдигер снова увиделся с Феликсом. За две-три недели до этого Рюдигера назначили заместителем начальника отдела. Барбара все еще не знала, где, собственно, трудится ее муж на благо свободного демократического строя. У них сложилось молчаливое соглашение не разговаривать о его работе. Считалось, что дома говорить о канцелярской текучке неинтересно.

Пожалуй, Барбара даже радовалась тому, что муж не докучал ей нытьем из-за служебных неурядиц. Иногда за ужином она рассказывала Рюдигеру, что молодые матери, сидя во дворе с малышами, жалуются друг другу на мужей, которые изводят их занудными пересказами неприятностей по работе, чтобы изжить таким образом свои стрессы.

Однажды Барбара потащила Рюдигера в кино смотреть «Belle de jour».[vi] Рюдигеру нравилась Катрин Денев, исполнительница главной роли. Барбару заинтриговала двойная жизнь красивой женщины, которая, протестуя против буржуазного брака и своей роли примерной супруги, становилась куртизанкой на то время, пока ее муж находился на службе. После фильма Барбаре захотелось обменяться впечатлениями. Соседка взялась посидеть с Конни до двенадцати, поэтому у них хватало времени зайти в ресторанчик по соседству. Найдя свободный столик, они уселись. Рюдигер, как всегда, так, чтобы видеть входную дверь и зал.

Пикантность разговора состояла в том, что Барбару интересовало, возможно ли вообще такое, чтобы муж или жена сумели полностью сохранить в секрете друг от друга свой образ жизни. Рюдигер мог бы тут многое поведать, исходя из личного опыта. Но он ограничился лишь замечанием, что миллионы мужей и жен обманывают друг друга, оставаясь вне всяких подозрений.

– Ко мне это, разумеется, не относится, – сказал он и плутовски подмигнул Барбаре, хотя говорил чистую правду.

Барбара продолжала рассуждать, он слушал ее вполуха, так как его заинтересовала компания за столом наискосок. Там под взрывы хохота рассказывали анекдоты из школьной жизни. Судя по сложенным рядом спортивным сумкам, это были, видимо, учителя, зашедшие сюда посидеть после какого-то спортивного мероприятия.

Неожиданно (вероятно, он даже вздрогнул, потому что Барбара сразу же спросила: «Что случилось?») Рюдигер услышал хорошо знакомый голос Феликса, с которым он не встречался уже очень давно.

– Ничего, – ответил он Барбаре. – Продолжай.

С этого момента все внимание Рюдигера, не рискнувшего обернуться, сосредоточилось на разговоре за соседним столом.

Говорил Феликс:

– Один учитель немецкого из нашей школы, руководствуясь самыми благими намерениями, записал ругательства, которые особенно популярны у школьников с пятого по десятый класс. Скверная картина. В пятом классе ребята обзывают друг друга «уродами» и «наркоманами». В шестом и того хуже – «жидами». И тут наш учитель дал промашку. Он решил проанализировать свои записи с десятиклассниками, чтобы те поняли, что так ругаться нельзя. Результат оказался прямо противоположным. Словесник лишь расширил арсенал наиболее ходовых ругательств. Примерно то же самое происходит с нашими обществоведами, которые разносят на уроках журнал «Браво», чтобы отвадить от него ребят. Вместо этого число подписчиков увеличивается.

Теперь Рюдигер уже почти совсем не слушал Барбару и лишь время от времени поддакивал ей или кидал банальные реплики. На занятиях по «управлению кадрами» он усвоил, что большинству людей хочется просто выговориться и с ними достаточно лишь делать вид, будто поддерживаешь беседу. Вот и Барбара сегодня именно выговаривалась, а Рюдигер умело исполнял роль внимательного слушателя.

Кое-какие истории с соседнего стола смешили его. Рюдигеру даже приходилось крепиться, чтобы не расхохотаться и сохранить сосредоточенное выражение лица. Барбара, говорившая серьезно, обиделась бы, если бы на лице у пего появилась идиотская улыбка.

– Практикантом я давал урок третьеклассникам, – рассказывал приятель Феликса. – Прочитал им рассказ, разобрал его с ребятами. Все шло, как задумано. Мне даже казалось, что это мой звездный час. После звонка я, довольный собой, начал собирать портфель. Ко мне подошел мальчуган. Он едва выглядывал из-за стола. И вот этот шпингалет вдруг спрашивает: «А вы разве хотите стать учителем?»

Следующей рассказывала женщина, которая была либо простужена, либо отличалась пристрастием к никотину и алкоголю. По ее прежним репликам Рюдигер уже догадался, что она работает в школе для трудновоспитуемых. Голосом Зары Леандер женщина поведала, как к ней пришла мать одного ученика.

– Вообще-то, ее дети учатся чуть ли не во всех классах. Целых восемь человек. Девятый на подходе, видно по животу. Уже несколько лет у нее есть постоянный сожитель, которого она называет женихом. Я наивно спрашиваю: «Когда же свадьба, фрау Шмиц?» А она отвечает: «Не настолько я его люблю, чтобы замуж идти».

Судя по всему, каждый рассказывал о реальных происшествиях из школьных будней. Рюдигеру это нравилось. Говорили по очереди. Никто не пытался перещеголять другого, казаться интересней остальных.

Последним был опять Феликс. Характерно, что он опять рассказал историю с политическим подтекстом.

– На прошлой неделе я сыграл девятиклассникам из реального училища старую песню Франца-Йозефа Дегенхардта «Фиеста Перуана». Там есть такой куплет: