Слёзы Шороша - Братья Бри

«Его взгляд простирается дальше, чем видит его глаз», – подумал Лебеард.

Малам проводил гостей в небольшую комнату и усадил их за стол, который оставался не накрытым всего лишь несколько мгновений. То по одну, то по другую его сторону вырастала фигура морковного человечка (как будто в доме был не один, а три или четыре морковных человечка), объявлявшего очередное блюдо.

– Попробуйте моего свекольного салатика… Тушёная морковка, прошу оценить свойства… Отведайте котлеток морковных… А вот и кролик в морковном соусе, – хозяин подмигнул Савасу, не удержавшемуся от улыбки, вызванной морковным нашествием… – Картошечка в козьем молоке поспела. Очень кстати… Грибочков откушайте. В козьем молочке тушённые.

Малам сел за стол и сказал:

– Сел за стол – не говори, что сыт. Доброго вам голода, друзья мои.

С того самого момента, как Савас увидел морковного человечка, он проникся к нему нежным чувством и очень хотел сказать ему что-нибудь приятное. И такая возможность наконец появилась.

– Доброго тебе голода, Малам! – с радостью произнёс он впервые услышанное застольное пожелание.

Малам пришёл в умиление от такого внимания к себе и оттого, что угодил душе юного гостя.

– Спасибо, мой друг. И помни: в миг безнадёжности Малам придёт к тебе на помощь по первому зову. А теперь – доброго тебе голода.

В ответ Савас улыбнулся и кивнул головой.

Пока морковный человечек подносил и расставлял кушанья, можно было лишь предположить, что он неравнодушен к такой усладе жизни, как с толком посидеть за сытным столом. Но когда он принялся отведывать блюда, в этом у гостей не осталось никаких сомнений. Малам не просто ел – он вкушал, он наслаждался пережёвыванием. Жевал он то часто и мелко (при этом подбородок его беспрестанно прыгал, а верхняя губа надувалась и выпячивалась), не стесняясь оценивающе причмокивать, то, поймав неповторимый вкус, ради которого он и ел, почти замирал, закрывая глаза и вздымая брови, и лишь его язык перекатывал пойманный вкус, давая проявиться его оттенкам…

Беседа текла мерно, не мешая главному.

– Малам, ты будто гостей ждал? – спросил Фэдэф. – Стол трещит от угощений.

Малам улыбнулся, одними глазами улыбнулся. Неспешно допробовав вкус кусочка крольчатины, он ответил:

– А как же. Я ждал гостей – они и пришли.

– Кто же тебе нас выдал?

– А в углу около входной двери стоит. Всё-ё слышит.

– Кто? – в изумлении спросил Савас, вообразив, что в углу таится какое-то животное.

– Уж не козу ли ты там прячешь? – усмехнулся Фэдэф.

– Савас, иди-ка сам посмотри. Не бойся… Кто там? Кого я там спрятал?

– Здесь нет никого. Только палка какая-то.

– То-то и оно, что палка. Она-то мне всё и поведала про вас.

Темнело. Малам зажёг свечи.

– Пойду проверю, чаёк готов ли.

Проходя мимо Саваса, он погладил его по огненной голове.

– А вот и чай с лепёшками. Сегодняшние. Угощайтесь.

– Паратовый? – порадовал старика вопросом Фэдэф.

– Ага, запомнил. Понравился тебе чаёк паратовый.

Савасу и Лебеарду тоже очень понравился паратовый чай с лепёшками.

– Малам, спасибо за угощения, – Фэдэф поднялся с места. – Мне надо увидеться с Рэгогэром. Он завтра с нами до Кадухара поедет, а потом с Короком и Нэном обратно.

– Почему же, дорогой Фэдэф, не я? Я буду ухаживать за лошадьми, кормить их. Обязательно дам им побегать. Почему же, дорогой Фэдэф, не я?

– Нет, Малам. У нас с Рэгогэром будет другой уговор: ему придётся каждый вечер приезжать к подножию Кадухара с лошадьми. Я не могу тебя так обременять, ты уж не держи на меня обиду.

– Ну, коли так, поезжай к Рэгогэру… Другой уговор, – раздосадованно покачал головой Малам.

– Оставляю под твой присмотр моего сына и моего друга.

– За них не беспокойся. Домик у меня хоть и невелик, а места в нём всем хватит.

– Савас, ты пораньше сегодня спать ложись – меня не жди. Завтра чуть свет в путь отправляемся.

– Только уж не обессудьте, друзья мои, придётся вам почивать без подушек: я привык без них обходиться – не держу, – предупредил гостей Малам.

…Вернувшись от Рэгогэра, Фэдэф нашёл Малама на кухоньке, в удручённом состоянии. Он сидел на стульчике у стены, согнувшись и обхватив голову руками. Он поднял глаза: в них была печаль и слёзы.

– Малам, дорогой, что случилось? – тихо спросил Фэдэф.

– Ничего, – старик покачал головой.

– Савас? Лебеард? Они спят?

– Савас заснул быстро, дорога помогла ему. Лебеард решил прогуляться перед сном.

– Что же ты горюешь? Твой скорбный вид смутил меня.

– Она смутила меня, – старик кивнул на палку, стоявшую у стены рядом.

– Малам, я не понимаю твоих слов, но от тебя исходит тревога.

– Тревога предупреждает. Ты и твой сын – моя тревога, – Малам закрыл глаза.

– Продолжай, прошу тебя.

– Я вижу, Фэдэф, что ваши души сближаются, но она… – он снова указал на свою палку. – Она говорит мне, что расстояние между тобой и твоим сыном увеличивается. Быстро увеличивается.

– Какое расстояние, Малам?

– Какое расстояние? Пространство между вами. Больше я ничего не знаю. Она сказала мне только это.

– Почему же ты плачешь?

– Разве этого мало?.. Тебе надо побыть одному, Фэдэф, – и голова твоя просветлеет. Ступай подыши свежим воздухом, всё равно теперь не уснёшь.

– Ну, спасибо тебе, старик. Буду думать, хоть и не очень доверяю твоей палке: это простой болотный двухтрубчатник.

Фэдэф направился к двери.

– Друг мой, – окликнул его Малам.

Фэдэф остановился, лицо его было сурово.

– Наберись терпения, – проникновенно сказал маленький морковный человечек. – Тебе его скоро не нагнать.

– Кого не нагнать?

– Расстояние.

Глава одиннадцатая

Расстояние, неподвластное взору

Фэдэф понимал, что поиски горбуна, возможно, заставят их идти до Хавура. Но самый короткий путь к горе, не считая тайного, Тоннеля, Дарящего Спутника, путь через перевал Парсар, таил слишком много опасностей, чтобы вести по нему Саваса. Слова Малама, окроплённые его слезами, хоть и оставались для Фэдэфа чем-то вроде причуды странного человека, не могли не насторожить его: случайно или неслучайно они пересекались с напугавшим его сына сном. И он решил идти кружным путём, через ущелье Ведолик вдоль речки Гвиз и затем через перевал Ревдур.

…Второй день похода подходил к концу. Лебеард шёл немного впереди по правую сторону ущелья против течения Гвиза, Фэдэф с сыном – по левую. Всё чаще их взоры, утомлённые тщетным поиском следов каменных горбунов, привлекали расселины, уступы, ходы в скалах – всё то, что могло стать убежищем для них самих. Савасу не понравилась пещера, которую они с отцом только что исследовали. Она была очень глубокой и сырой, к тому же дно её было неровным.

– Совсем неуютная, папа, и не видно, что дальше, в глубине пещеры. Всегда будет казаться, что оттуда кто-нибудь выскочит или выползет. Так и не поспишь.

Как только они вышли из пещеры, Лебеард посвистел им и позвал их рукой. Они быстро пересекли Гвиз, прыгая с камня на камень.

– Смотрите… След хороший – недавно горбун прошёл.

– Его можно принять за след огромного человека, – заметил Савас.

– А как же след от большого пальца? – подсказал ему Лебеард.

– Я не подумал об этом, Лебеард. У человека так не бывает.

– Вот ещё следы, видите? – Лебеард продолжал исследовать выдавший горбуна участок грунта. – Это клок его волос. Он, как и вы, перешёл в этом месте речку. Задняя лапа соскользнула с камня и оставила тяжёлый след, а эта трещинка прихватила волосы.

Савас побежал на другую сторону Гвиза, чтобы проверить, нет ли следов там.

– Лебеард, папа, идите сюда!..

– Вижу, Савас, – Лебеард склонился над следом. – Здесь горбун пил из реки. Эти углубления он сделал пальцами задних лап, когда наклонялся, чтобы попить.

– Что же нам делать, Лебеард? Савас? – спросил Фэдэф.

– Конечно, преследовать горбуна! Мы его быстро настигнем. Лебеард сказал, что след свежий… Папа, не смотри так, я не устал.

– Пока светло, будем двигаться, – согласился Фэдэф.

Ещё два раза охотники натыкались на следы горбуна. Но сумерки заставили их отложить преследование и сделать привал.

Третий день начался неожиданно. Как только они покинули небольшую пещеру, которая приютила их на ночь, Савас громко прошептал, указывая рукой:

– Папа, Лебеард, смотрите – горбун! Наш горбун!

Впереди, в трёх сотнях шагов от них, по другой стороне ущелья неторопливо шёл каменный горбун.