Чужое знание - Владимир Николаевич Васильев

Хена пил маленькими глоточками, откровенно смакуя каждую каплю. Через несколько минут он счел необходимым высказаться:

- Неплохо по нынешним временам. Хотя, пивал я коньяки и получше.

- Французские, поди? - предположил Пашка.

- Пивал и французские. Но среди лучших их не припомню. Больше всего мне пришлись по вкусу сотворенные в окрестностях озера Ван. Наверное, правильнее назвать их армянскими, хотя сейчас это Турция.

Швед слушал, но думал о другом. Его занимал вопрос - каким образом Хена оказался в поезде? Неужели он едет от самого Севастополя? Но тогда возникает следующий вопрос: а что привело его в Севастополь? Хотя, как говорила Лариса Наримановна, туда нынешним летом стянулись тяжелые фигуры со всей Европы, Швед уже имел счастье лицезреть Дункеля, Гесера, ну и своего шефа, конечно, Великого Темного мага Завулона. А также старых вампиров Юсуповых, две штуки. К вампирам счет на штуки вполне применим - нежить же. Плюс сама Лариса Наримановна (интересно, куда она делась в итоге? Вышла из игры? Вряд ли...). Отчего бы и старейшему оборотню не посетить Крым в нынешние непростые времена? Тем более, Дункель Хену с ходу назначил наблюдателем от Инквизиции.

- И сыр неплохой, - гость похвалил и закуску. - Крымский?

- Джанкой! - сообщил Швед с некоторой даже гордостью - непонятно откуда взявшейся. Не сам же он поднимал сыроварни из украинской разрухи? Да и полноправным крымчанином он стал совсем недавно, с тех пор как поставил подпись под купчей на квартиру в Севастополе. Тем не менее законную гордость он испытал.

- Как настрой перед делом? - Хена неожиданно сменил тему.

Швед сразу поскучнел.

- В целом - как обычно. Только на этот раз нет никого постарше кто командует.

- Шереметьева имеешь в виду?

- В том числе.

- Скажу тебе вот что: по последствиям возня вокруг Пустой Книги, конечно, куда глубже, чем рейд против Черных дикарок. Но по исполнению - проще. Запомни три "не" и поступай сообразно им. Во-первых, не верь. Никому, даже своим. Слушай, запоминай, учитывай, но не полагайся на чужие слова, даже если это слова Завулона. Во-вторых, не бойся. Страх тебе не поможет, а помешать может легко. Если в этот раз ставку сделали на тебя - значит верят, что ты вытянешь. Ну и чего тогда бояться? И в-третьих...

Хена сделал паузу, в которую неожиданно вклинился Пашка:

- Не проси? - предположил он.

- Почему - не проси? - удивился Хена.

Пашка смутился.

- Ну... - протянул он. - После "не верь" и "не бойся" всегда идет "не проси". Не так?

- Нет, - ответил Хена серьезно и вновь повернулся к Шведу. - Просить бесполезно, об этом сразу забудь. Да и кого ты сможешь просить? Дункеля? Меня? И о чем? О помощи? Если тебе требуется помощь - то зачем ты вообще нужен? Послали бы другого, кто заведомо справится. Нет, третье "не" - это не мешкай. Не мучай себя раздумиями и сомнениями когда нужно действовать. Книга не любит пауз. Она прочтет в тебе все и сразу. Как чувствуешь - так и действуй.

Швед слушал все это разве что не приоткрыв рот. Он совершенно не ожидал, что старый оборотень разоткровенничается и начнет его поучать. Но запомнить все, что он говорит, без сомнений, стоило.

- Вот так-то, внучки. Все, свидетельствую: Хена, наблюдатель от Инквизиции, представился исполнителям. Спасибо за коньяк и за сыр. Бывайте.

Оборотень прихватил со стола мегалафитник, встал и вышел из купе, не отворяя двери. Швед едва почувствовал, как перетекла Сила - на первый взгляд, ее не хватило бы даже муху отогнать. Тем не менее, Хена прошел сквозь преграду и что-то подсказывало: если сейчас выглянуть в коридор, там его не окажется.

- Елки-палки! - Пашка без понуканий налил коньяку. - Это кто вообще был, а? Что Инквизитор - я понял. Что наблюдатель - тоже. А по жизни он кто?

- Оборотень. Очень-очень старый. Говорят, чуть ли не самый старый на Земле. Мамонтов помнит!

- Иди ты! - не поверил Пашка.

- Не пойду, - вздохнул Швед, протягивая бокал. - Давай, за все хорошее.

Коньяк упал в организм и растекся приятным горячим пятном. Поезд несся через кубанские просторы на северо-восток, к Ростову. В соседнем купе спали и видели сны Ниночка и Марта. Напротив сидел жизнерадостный и беззаботный Пашка. И если бы не юсуповская книга и все с ней связанное, Швед, скорее всего, ощущал бы себя счастливым.

*** *** ***

С коньяком они с Пашкой покончили уже засветло, незадолго до Ростова. И залегли каждый на свою полку. Швед подумал-подумал, и подвесил к запору на двери несложного сторожа, не забыв обезопасить девчонок, если они вдруг вздумают войти. Остальным сторож особого вреда не нанесет, только задержит.

Дорожная жизнь шла своим чередом: изредка кто-нибудь проходил по коридору перед купе, хлопали двери где-то вдали, доносились приглушенные свистки локомотива, пели колеса, катящиеся по металлу бархатного пути. Каких-то пятнадцать-двадцать лет назад Швед половину ночей проводил в поездах между Николаевом и Киевом или между Киевом и Москвой. Когда его спрашивали: "Ты где вообще живешь, в Николаеве, Киеве или Москве?" он часто отвечал: "В поезде!", и это было сущей правдой.

Проснулся Швед когда уже миновали Лиски, но еще не доехали до южных окраин Воронежа.

Когда он перешел из горизонтали в сидячее положение, Пашка на полке напротив приоткрыл глаз, моргнул, всхрапнул, но следовать примеру Шведа не стал. Закрыл глаз и продолжил дрему. Швед выудил из сумки зубную щетку, пасту, захватил полотенце и отбыл в дальний конец вагона.

Он чистил зубы и глядел в зеркало, когда пришло ЭТО. Короткая и мимолетная волна из Сумрака. Оно было похоже на банальное прощупывание, но Швед совершенно отчетливо ощутил под наружным, поверхностным слоем прикосновения еще что-то, какую-то достаточно сложную магическую структуру. Так бывает, когда основное заклинание маскируют второстепенным. Причем сделано это было на редкость искусно, Швед еле-еле ощутил, скорее даже угадал воздействие на себя, любимого, до того скупым и совершенным оно было. Единственное, что можно было сказать точно - из воздействия старательно исключили все, что имело отношение к огню и усилили составляющие земли и железа. Убрали то, в чем Швед был наиболее продвинут, и нарастили то, в чем он откровенно плавал. Та самая глубинная структура, которую Швед успел ухватить, что-то ему напомнила, что-то простое и знакомое, но никак не удавалось сообразить - что именно.

Швед выплюнул пену и торопливо прополоскал рот. Наскоро прикрылся от возможного удара и выглянул сначала на площадку