Не влюблены - Эли Хейзелвуд

Он был в слегка помятых брюках и рубашке, но без пиджака и галстука, волосы короче, чем когда я в последний раз проводила по ним пальцами, и, конечно, в очках. В них он не выглядел умнее или солиднее, но они превращали его в Эли из частной инвестиционной компании. И что еще хуже, они ему подходили. Это было просто непростительно.

– Ты в порядке? – спросил он. Его голос звучал слишком реально, чтобы быть просто воспоминанием. И все же, иначе и быть не могло.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты пялишься на меня уже тридцать секунд. – Он выглядел счастливым, увидев меня, и я подумала, на самом ли деле он счастлив, или я вообразила его таким. Он не имел права. Мой мозг не имел права. Это счастье было незаслуженным.

– Рута, – весело сказал он.

– Эли, – я старалась говорить тем же тоном.

Протянула руку и ткнула его в бицепс. Непостижимо твердый, совершенно невообразимый.

Фантастика. Мне нравилось вести себя как идиотка.

– Знаешь, – сказала я прозаично, – когда-то давно, еще до того, как услышала слово «Харкнесс», этот стартап был действительно хорош.

– Угу. Так вот почему ты так явно пьяна на своем рабочем месте в шесть вечера?

– У нас заседание журнального клуба.

Он выглядел заинтересованным.

– Ты напиваешься в журнальном клубе.

– Может быть, – я пожала плечами, и у меня закружилась голова. – Первое правило журнального клуба – не говорить о журнальном клубе.

– Вау, – он притворно отшатнулся. – Пьяная Рута шутит?

Я подумала, не показать ли ему средний палец, но это доставило бы ему слишком большое удовольствие.

– Почему ты здесь? – мой взгляд упал на папку в его руке. – Кража собственности компании. Мне вызвать охрану?

Я подумала об очаровательном пожилом Чаке, с его пивным животиком, быстрой улыбкой и жизнерадостным «Доброе утро». Представила, как он пытается вывести сопротивляющегося Эли на улицу. Моя фантазия плохо закончилась для Чака, и, поскольку ему оставалось совсем немного до пенсии, я решила отказаться от нее.

– Все, что находится в этой папке, принадлежит мне, – сказал Эли немного резко. Я была не в том настроении, чтобы распознать ложь, поэтому не стала задавать вопросов. Даже когда между нами повисло продолжительное, смутно неловкое молчание.

– Как поживаешь, Ру? – тихо спросил он, когда прошло столетие или два.

– Пьяна, как ты и заметил.

– Помимо этого?

Я пожала плечами: это лучше всего описывало мои чувства.

– Было бы неплохо получить ответ, поскольку ты игнорировала меня неделями, – дружелюбно сказал он.

– Правда? А может, наше знакомство подошло к своему естественному и предопределенному концу?

– Может, и так. – Его челюсть напряглась, а взгляд остыл, как будто он больше не был в настроении изображать безразличие. – И, может быть, ты не обязана ценить мое душевное спокойствие. Я все равно хотел бы знать, расстроил ли я тебя чем-то, когда были вместе, или, возможно, причинить тебе боль.

Он думал об этом последние две недели? Я изучала его, и меня посетила смутная пьяная мысль, что вполне мог: он был именно таким человеком. В нем было что-то от белого рыцаря. Он заботился, действительно заботился о том, чтобы поступать правильно. Тогда почему же он с «Харкнесс»?

– Нет. Все было хорошо, – ответила я.

Он вгляделся в мое лицо, ища признаки, что я лгу, а потом его губы растянулись в медленной улыбке.

– Хорошо, да?

– Очень хорошо.

Хотя вряд ли так хорошо, как я помнила. Должно быть, я приукрасила воспоминания о той ночи, в своей голове.

Ничто не было настолько хорошим.

– Да. – Глаза у Эли потемнели, а когда он снова заговорил, его голос стал грубее: – Я тоже так думаю. Жаль, что нельзя повторить.

«Да. Не просто жаль. Это трагедия», – подумала я. Пока пиво текло по моим венам, это правило казалось еще более шатким, чем когда-либо.

Словно прочтя мои мысли, Эли сказал:

– Сходи со мной на свидание. – Слова, казалось, вырвались у него сами собой, но тем не менее он решительно продолжил: – Позволь пригласить тебя на ужин.

Все что я могла сделать – это не рассмеяться ему в лицо.

– Почему?

– Потому что. Я не видел тебя две недели и... Мне на самом деле нравится быть с тобой. – Эта его скромная, дразнящая улыбка. Мне так хотелось к нему прикоснуться. – Ты сможешь рассказать мне еще истории. Ужасные, тайные. Я выслушаю и расскажу тебе свои.

Мне пришло в голову, что если и есть на свете человек, который мог бы поужинать со мной и не быть разочарован тем, насколько я неуклюжая, скучная, неадекватная, то, вероятно, это Эли. В конце концов, мы были предельно честны друг с другом. Между нами не было притворства. Но если секс с ним ощущался как предательство Флоренс, то разговор был бы чистой воды изменой.

– Истории? Например, о том, как ты пытался украсть работу моего друга?

Лицо у него стало суровым.

– Вообще-то, да. Я мог бы рассказать тебе о… – внезапно он замолчал и обернулся, а мгновение спустя он уже толкал меня через дверь в ближайшую лабораторию и дальше к рабочему месту за стеклянной перегородкой, за которой меня не было видно.

– Что ты… – начала я и замолчала, услышав приближающиеся голоса.

– Ты знаешь, кто это?

Я покачала головой.

– Генеральный директор «Клайн» и ее главный юрисконсульт. – Он поглядел на меня так, словно бросал вызов. – У меня нет возражений, что твой друг увидит нас вместе, но я подумал, что у тебя есть.

Да, у меня были. Поэтому я замолчала и слушала, как голос Флоренс становится все тише. Эли оставался рядом, его руки приковали меня к столу. Воздух между нами пропитался стыдом за то, что я сделала. И все еще хотела сделать.

– О чем думаешь? – спросил Эли.

Я выпалила правду:

– Ты ответил: «по договоренности».

Растерянный взгляд.

– Что?

– В приложении, в ответ на вопрос о сексуальных играх и прочем, ты написал: «по договоренности», но не уточнил.

Его взгляд стал таким, что я не могла описать. Он был пьянящим. Немного сумасшедшим.

– Хочешь знать, что еще мне нравится делать в постели?

Я кивнула.