Чистый продукт. В поисках идеального виски - Иэн Бэнкс

Из туалета, на слух, это ужасно забавно; меня разбирает смех, я не могу остановиться даже тогда, когда ночной портье приходит со щеткой, совком и бокалом. Я делаю так: «Ху-ху-ху». Пауза. «Ху-ху-ху». Многократно.

Наверное, эхо, докатившееся до ванной из-за двери, вызвало у меня позитивную ответную реакцию и позволило домыслить всю сцену, после чего я уже начинаю ржать в полный голос от звуков собственного хохота.

– Бэнкси, тебе плохо? – беспокоится Дейв.

– Ху-ху-ху! – отвечаю я. – Мне кранты. – Я утираю глаза. – У вас там что, броуновское движение?

– Еще какое.

– Это, Бэнкси, была гра… гра… – сообщает Джим.

– Какая еще гра-гра? – удивляется Дейв.

– Гравитация, – объясняю я. – Сила земного притяжения. Куда ж без нее? Ху-ху-ху.

– Бэнкси, ты помер, что ли, на горшке? Или в ванну залег? Мне срочно отлить надо.

– Ху-ху-ху. Сейчас выхожу. Ху-ху-ху.

Бутылка вина не дает никакой возможности забыть этот эпизод, и я не менее получаса безнадежно борюсь со смехом.

– Ху-ху-ху!

Джим вздыхает:

– Хорошо еще, что не раздражается.

– Ху-ху-ху!

– Ну, не знаю, – качает головой Дейв.

– Ху-ху-ху!

– По мне, уж лучше бы раздражался.

Наутро мне определенно не до смеха, потому что случаются сразу две неприятности (прежде чем вдаваться в подробности, скажу, что завтрак, шведский стол, был очень хорош, да еще в гостиничном ресторане я встретился с другом Лэса, приехавшим на профсоюзную конференцию). Меньшее из двух зол заключается в том, мой «Ягуар» сплошняком обгадили: как видно, сговорилась стая чаек, страдающих поносом.

Но что еще хуже – Джима срочно вызвали в Клайдбэнк по семейным обстоятельствам, и он вскочил в поезд, чтобы умчаться в южном направлении. События разворачиваются стремительно: не успели мы сообразить, что к чему, и помахать, как поезд у нас на глазах отошел от перрона. Джим пообещал вернуться через пару дней, но настроение у нас изрядно подпорчено.

Мы ведь планировали великое воссоединение, финальную часть трилогии после двух гораздо более ранних эскапад. Так давно, что даже вспоминать неохота, мы вместе ездили на машине по Хайленду, останавливаясь на молодежных турбазах. Потом, через неколько лет, уже перебравшись на юг, взяли напрокат в Фейвершеме жилой трейлер и погнали в Шотландию с заездами на Гебридские острова и в Хайленд. Для третьего путешествия мы наметили водный маршрут: либо по реке Шеннон в Ирландии, либо по Каледонскому каналу здесь, в Шотландии, но этот план пришлось отложить, потому что подвернулась уникальная возможность исследования виски. (Помимо прочего, мы с Джимом никак не могли договориться, кто будет капитаном, если мы возьмем напрокат лодку. Джим настаивал, что старшим должен быть он, потому что у него уже есть опыт плавания по реке Шеннон с Джоан и двумя их сыновьями, а я настаивал, что командовать должен я, потому что мой папа, как-никак, занимал пост в Адмиралтействе, а следовательно, во мне есть мореходная жилка. Моим забойным аргументом было то, что у меня до сих пор хранится отцовская фуражка, с якорем, короной и всеми официальными прибамбасами, которая – самое-то главное – сидит у меня на голове как влитая, но почему-то этот довод, вопреки здравому смыслу, не убедил Джима ни изяществом, ни логичностью.) Теперь от нас троих осталось только двое, а поскольку Дейв – один из самых близких моих друзей и мы с ним уже не раз прекрасно проводили время, а сейчас наверняка будем несколько дней лежать впокатуху, без Джима нам ну никак не обойтись. Когда мы собираемся втроем, у нас возникает особый настрой.

– Вот сволочь!

– Джим не виноват, Бэнкси. Его же…

– При чем тут Джим? – ору я. – Я говорю про этого засранца-птеродактиля, который обдристал всю машину!

Жестом указываю на крышу, капот, багажник, ветровое и боковые стекла «Ягуара», которые загажены так, что живого места не осталось.

Дерьмом залеплены даже боковые поверхности шин. Как будто на машину с третьего этажа выплеснули ведро белил, а потом добавили комки с прозеленью, серостью и желтизной.

Осматривая машину, Дейв кивает:

– Да, грязновата.

– Грязновата? – взрываюсь я. – Да это, считай, как слой краски! Нет, ты посмотри! Что эти суки жрут, если они так гадят? Радиоактивные отходы?

– Вполне возможно, Бэнкси, – отвечает Дейв. – По-видимому, с Дунрейской АЭС прилетала исполинская чайка-мутант и прицельно атаковала твою машину. Попытаешься открыть, чтобы я положил свои вещи, или взломаем этот сортир по тусклой полоске света под дверцей?

– По-моему, это дерьмо мерцает. – Я достаю брелок и открываю машину. – Тебе не кажется, что оно мерцает?

– Нет, не кажется. Садись-ка ты в машину и гони на мойку. Птичий помет разъедает краску.

– Ох, типун тебе на язык!

Дейв забрасывает дорожную сумку на заднее сиденье и косится на меня.

– Ты, часом, не раздражаешься, а?

– Нет!

После этой заварухи, а также визита на мойку возле супермаркета «Сэйфвей», где так и не удалось полностью отчистить радиоактивный помет, едем на дистиллерию «Глен Орд» (Glen Ord), которая рельефом вырастает из горной деревушки Мюир-оф-Орд (Muir of Ord), и только тогда немного успокаиваемся. На экскурсию отправляемся вдвоем с Дейвом.

В архитектурном отношении вискикурня «Глен Орд», стоящая у самой дороги, не слишком привлекательна: в комплексе зданий доминируют массивные солодовни. Зато экскурсия – не подкопаешься, гиды внимательны, а общий план сооружений позволяет наглядно представить себе весь процесс производства. «Орд» использует местный ячмень с Черного острова. (Не дайте ввести себя в заблуждение: Черный остров – это вовсе не остров, а плодородный полуостров к северу от Инвернесса, ограниченный проливами Бьюли-Фёрт и Морей-Фёрт с юга и Кромарти-Фёрт с севера.)

Солодовни поставляют сырье и другим дистиллериям, принадлежащим компании «Диаджео» как в этом регионе, так и на острове Скай, где находится вискикурня «Талискер», но «Талискеру» поставляют такой солод, который своей торфянистостью в пять раз превышает солод, используемый на самом «Орде». Торф добывают на пустоши Дрюмо́сси (Drumossie Moor), к югу от Инвернесса, а вода берется из озер с романтическими названиями: Лох-оф-Смоук (Loch of Smoke), то есть «озеро с дымком», которое питают преимущественно родниковые воды, и Лох-оф-Бёрдз (Loch of Birds), то есть «птичье озеро», которое питает преимущественно дождевая вода. «Орд» – еще один виски, который на девяносто пять процентов используется для производства купажей и на пять процентов – для производства односолодового скотча; последний (обычно в продажу поступает скотч двенадцатилетней выдержки – именно такой я и покупаю, – разлитый в оригинальные, примерно квадратного сечения бутылки) определенно стоит попробовать: он имеет солодовый вкус, легкую, но отчетливую торфянистость и богатые оттенки хереса. Это одна из самых сладких экспрессий, которые мне доводилось пробовать, но при этом без излишества. Очень приятный сюрприз.

С течением времени вкус «Орда» претерпел сильные изменения. В высшей степени эрудированный Джим Мюррей в своей «Полной книге о виски» высказывает мнение, что производители загубили оригинальный земляной вкус напитка, прежде столь характерный для этого региона, и переключились на производство обыкновенного виски с привкусом хереса, какой можно выпускать едва ли не в любом месте. Я не компетентен давать оценки этому мнению, могу только сожалеть, если это действительно так, при том что «Орд» остается приятным и, как говорят специалисты, «питким» скотчем. Впрочем, если у вас будет желание продегустировать более старые экспрессии, спрашивайте бутылки с этикетками «Гленóрди» (Glenordie), «Орди» (Оrdie) или просто «Орд» – эта дистиллерия не сразу определилась со своим названием.

Да, что еще любопытно: до 1949 года все цеха освещались керосиновыми лампами. Опасными керосиновыми лампами, будь они неладны. Напомните-ка, что там говорилось насчет фотографирования со вспышкой?

Дальше – в «Гленмóранджи», что в непосредственной близости от городка Тайн (Tain); симпатичная вискикурня, куда более приятная глазу, нежели «Орд». Сейчас, в середине апреля, тут затишье; высоченные дистилляторы обнесены строительными лесами. Я наслышан об этой достопримечательности; хотелось бы увидеть их в медной первозданности. Заглядываю в перегонный цех: о да, это действительно жирафы вискикурного мира, невероятно высокие, с двухэтажный автобус.

Говоря «затишье», я имею в виду ежегодную профилактику; а посетителей все равно довольно много: когда мы осматриваем территорию, мимо проезжает экскурсионный автобус. Дейв хочет еще пофотографировать, а я спускаюсь мимо низких складов под железнодорожный мост. Эта ветка, идущая от Инвернесса до Тэрсо и Уика, служит продолжением пути, огибающего Далуи́нни (Dalwhinnie) и Томатин. Эта же ветка проходит вблизи Банчрю, откуда тихим утром слышно проходящие поезда.