Она была создана для меня - Джен Моррис

я бросаю взгляд на верхнюю часть его джинсов, отчаянно желая, чтобы он продолжал раздеваться. Я почти умоляю его не останавливаться, но вовремя останавливаю себя, издавая вместо этого тоненький писк.

Черт. Возьми.

Он поднимает руку, чтобы провести ею по влажным волосам, не замечая моего блуждающего взгляда, и я замечаю татуировку на его верхнем бицепсе и плече, о которой не знала. Это лось на фоне леса и гор.

Иисус, Мария и Иосиф. У него есть татуировка. Боже, как это сексуально. Все в нем чертовски сексуально, и я думаю, что могу сойти с ума.

Но он этого не замечает, потому что его взгляд находит меня, медленно пробираясь вверх по моим ногам, по мокрому платью, прилипшему к бедрам, и когда я опускаю взгляд, то замечаю, что сквозь ткань видно мое нижнее белье — кружевные красные трусики и подходящий лифчик.

Мне следовало бы пожалеть об этом, но, судя по выражению лица Кайла, я ни капельки не жалею.

Его взгляд наконец-то встречается с моим, и его дыхание вырывается с тяжелым хрипом. Его глаза — темные лужицы желания, лицо — напряженное, и я могу ошибаться, но клянусь, что в его джинсах появилась выпуклость, которой раньше не было.

Я никогда не чувствовала себя так чертовски хорошо, как в этот момент.

Я знаю, что он не хочет причинить папе боль. Я тоже не хочу. Но мы взрослые люди, мы оба этого хотим. Неужели мы должны так упорно бороться за это?

— Вайолет, — говорит он, его голос груб так, как я никогда не слышала. От этих слов меня обдает жаром, и я сжимаю ноги вместе, жаждая его прикосновений.

Иди сюда, — тихо прошу я. — Иди сюда и поцелуй меня, возьми меня в постель. Пожалуйста.

Но он остается на месте, сжав кулаки в тугой клубок у себя под боком. Он сглатывает, его челюсть сжата. Теперь я не могу понять, злится он или возбужден. Может, и то, и другое.

— Я поднимусь в свою комнату, — прорычит он, отворачиваясь от меня и уходя наверх, прежде чем я успею возразить. Мое сердце падает, когда он поднимается по ступенькам.

— Спасибо за прекрасный вечер.

Мой голос хриплый, когда я зову его за собой, и я не уверена, что он меня слышит.

Я вздыхаю, спускаюсь по лестнице и снимаю с себя одежду. Я принимаю долгий горячий душ, надеясь, что он успокоит меня, но когда я забираюсь в постель, я слишком взволнована, чтобы заснуть.

Я не могу перестать думать о Кайле, о том, каким уязвимым он выглядел, когда извинялся, о том, как нежно он убирал мои волосы с лица, о том, как выглядело его тело в прихожей, все твердые линии и крепкие мышцы под сверкающими каплями дождя.

Черт, теперь я никогда не усну. Только не так.

Я запускаю руку под одеяло, в трусики. Я не удивляюсь, что уже мокрая, думая о том, как звучал его голос, когда он произносил мое имя. Интересно, какие звуки он издает в постели. Интересно, как он любит трахаться? Берет ли он все в свои руки или позволяет женщине взять инициативу в свои руки? Интересно, как выглядит его лицо, когда он кончает.

О, Боже. Да.

При мысли о Кайле я испытываю оргазм за три секунды.

17

Кайл

Я поднимаюсь на верхний этаж дома, чувствуя себя как провод под напряжением, беспокойный и опасный. Поднимаясь по лестнице, я услышал, как в подвале включился душ, и осознание того, что Вайолет находится там, внизу, обнаженная под струями горячей воды, сводит меня с ума.

Какого черта я ослабил бдительность с ней сегодня? Смеялся и разговаривал за ужином, извинялся за последние несколько недель, а потом признался, что собирался пригласить ее на свидание… О чем я только думал? Все, что я сделал, — это разогрел скороварку.

Я вспоминаю, что она рассказала мне сегодня вечером — о приступе паники на уроке, о том, как она волнуется, что подведет своего отца. Мне хотелось притянуть ее к себе и сказать, что я понимаю, что мы похожи больше, чем я думал. Я хотел прижаться к ее рту и стереть всю боль, которую она когда-либо чувствовала.

Я вспоминаю, как ветер обдувал ее лицо, когда она смотрела на меня на променаде, как хрипловато она говорила, что хотела бы, чтобы я пригласил ее на свидание, как грустно смотрела на меня, когда я дал понять, что ничего не может быть.

Я не хотел хватать ее за руку, когда мы мчались домой под проливным дождем, но мне нужно было убедиться, что она в безопасности рядом со мной. И уж точно я не собирался раздевать ее глазами в прихожей, но это мокрое, прозрачное платье мало что оставляло для воображения. От широких бедер до узкой талии и идеальных круглых грудей, вздымающихся от учащенного дыхания… Никогда в жизни я не хотел кого-то так сильно. А еще под всем этим виднелось красное нижнее белье…

Мой член затвердел при воспоминании о том, как она смотрела на меня с чистой, необузданной похотью. Она хочет этого так же сильно, как и я, и от этой мысли у меня кружится голова. Еще сильнее.

— Нет, — бормочу я, снимая мокрые джинсы и стараясь не обращать внимания на то, как пульсирует мой член, когда я прохожу мимо него. Он знает, чего хочет. Единственное, что нас разделяет, — это четыре этажа и мое собственное ослабевающее самообладание, но этого будет достаточно. Я не стану трахать дочь своего друга в подвале его дома, как бы ни умоляли меня об этом ее глаза.

Я издал мучительный стон, пробираясь по полу к ванной и запирая дверь. На прошлой неделе в этой комнате была заменена плитка метро изумрудного цвета, идеально сочетающаяся с латунными светильниками, которые предложила Вайолет. После встречи с декоратором она окончательно определилась с цветовой гаммой дома — смесь темно-зеленого, темно-синего и абрикосового, дополненная нейтральными кремовыми оттенками. Ванная комната выглядит очень хорошо, но я почти не замечаю этого, снимая с себя мокрое белье.

Я смотрю на свою эрекцию — сердитую красно-фиолетовую, жаждущую разрядки. Я поднимаю кулак, но колеблюсь. Дрочить, думая о Вайолет, не намного лучше, не так ли? Я сопротивлялся с тех пор, как мы познакомились, зная, что стоит мне только пофантазировать о том, как она отсасывает мне, о том, как я нахожусь внутри нее, о звуках, которые она может издавать, когда кончает, как