Постороннее лицо - Николай Иванович Леонов

За этим занятием его и застал полковник Мозговой.

– А ты, я вижу, рано сегодня на работу вышел, Лев Иванович, – проговорил он. – Ну и что вчера случилось нового? Как тебе спалось?

– Кое-что новое есть, – ответил Гуров. – Но чтобы это добыть, мне пришлось ночью немного потрудиться. Так что кому сегодня спалось, а кому работалось.

– Ну да, конечно! – Мозговой хлопнул себя ладонью по лбу. – Ты же мне говорил, что ночью пойдешь на квартиру Павленко, будешь искать там какие-то документы. И что, нашел что-нибудь интересное?

– Не что-то, а целую сумку всяких документов нашел, – произнес Лев Иванович.

Он рассказал Мозговому о тайнике, устроенном возле входной двери, и о его содержимом.

– Три чековые книжки, говоришь?! – воскликнул заинтересованный полковник. – И на них лежат триста тысяч зеленых? Значит, Чугунов был прав! Павленко действительно торговал секретами его компании!

– Да, Чугунов был прав в своих подозрениях, – сказал Гуров. – Это, в свою очередь, должно усилить наши подозрения относительно роли бизнесмена в гибели адвоката. Ведь, с точки зрения миллиардера, это было никакое не убийство, а казнь предателя. Так что версия о причастности структур холдинга к этому преступлению снова становится у нас основной. Поэтому я намерен сегодня же официально допросить двух людей, которые, скорее всего, и организовали это убийство.

– Ты имеешь в виду Трегубова и Сорокина? – спросил полковник.

– Так точно.

– А у нас есть доказательства предательства Павленко? Ведь ты сам сказал, что сумку со всеми договорами и чековыми книжками отдал Сорокину.

– Да, сумку я отдал, – сказал Гуров. – Но перед этим каждый документ сфотографировал. Аппарат я с собой из Москвы привез. Вот теперь он мне и пригодился. Поэтому давай поступим следующим образом. Пиши повестки обоим нашим фигурантам, вызывай их на допрос часов… ну, скажем, на пять вечера. Я на всякий случай еще запасся бы в суде ордерами на их арест.

– А почему на пять часов? Чего так поздно? – поинтересовался Мозговой. – Или у тебя на сегодня еще какие-то планы есть?

– Да, кое-какие планы имеются. Хочу, например, изучить вот этот документ. Это, видишь ли, записная книжка Павленко. Надо думать, какая-нибудь запасная. Ведь основную, которая каждый день нужна, адвокат не стал бы держать в тайнике. Но все равно в ней могут оказаться очень интересные сведения. Это один мой план. Второй состоит в том, чтобы поехать в гостиницу и хотя бы три часа поспать. Может, вы с Тарабриным и научились по двое суток глаз не смыкать, а у меня так пока не получается. В общем, надо отдохнуть и поесть. Потом уже можно будет взять за жабры господ Трегубова и Сорокина.

– Я все понял! – воскликнул Мозговой. – Извини, Лев Иванович, за такую мою черствость. Да, я совсем забыл, что у тебя позади бессонная ночь. Сейчас пошлю нашим фигурантам повестки на семнадцать ноль-ноль. На всякий случай отправлю оперативников, чтобы установили за ними наблюдение. Если они попытаются скрыться, ребята сразу их возьмут и доставят сюда.

– Правильная мера предосторожности, – сказал Гуров.

Мозговой сел за компьютер и принялся писать повестки силовикам из холдинга.

Лев Иванович вернулся к изучению записной книжки адвоката. В ней среди всего прочего содержались некие номера, которыми, как предположил сыщик, обозначались различные документы. Гуров достал фотоаппарат, просмотрел несколько снимков и убедился в том, что по крайней мере в двух случаях его предположение верно. На договорах с китайскими компаниями, скопированных адвокатом, значились те же номера, что и в записной книжке. Против каждого такого номера в книжке была записана некая сумма, от восьмидесяти до ста двадцати тысяч.

«Это, скорее всего, его бухгалтерия, – подумал полковник. – Надо будет изучить каждую запись такого рода, сделанную здесь. Тогда мы получим представление о масштабах тайной торговли секретами, которую вел Павленко, и о сумме ущерба, который он нанес холдингу Чугунова».

Кроме этих номеров и сумм в книжке имелись и другие записи. Каждый раз они начинались большой буквой «Н», после чего следовали какие-то цифры.

«Что это такое? – недоумевал сыщик. – И вообще, на каком языке? Это наша буква или, скажем, английская? Да, не поймешь. Вдобавок глаза у меня слипаются, мысли путаются, и вообще я начинаю дремать. Ладно, успею вечером еще подумать над этой загадкой», – решил Гуров и попросил Мозгового дать ему машину с водителем, чтобы тот помог сонному сыщику без приключений добраться до гостиницы.

Нечего и говорить, что машина немедленно отыскалась. Спустя несколько минут Гуров уже сидел в ее салоне. Едва он опустился на заднее сиденье, как сразу задремал и проснулся уже только от настойчивых толчков незнакомого сержанта.

– Товарищ полковник, приехали! – твердил тот, не зная, как еще можно разбудить заснувшего знатного гостя.

Но Гуров уже пришел в себя. Он отказался от помощи, предложенной сержантом, заявил ему, что до номера доберется самостоятельно. До кровати сыщик и в самом деле добрел, даже не забыл запереть дверь и раздеться. Потом уже Лев Иванович провалился в сон, дав самому себе задание подняться через три часа.

Именно спустя это время сыщик открыл глаза. Он чувствовал себя хорошо отдохнувшим и готовым к работе, принял душ, побрился и ощутил прямо-таки зверский голод, сообразил, что ничего не ел со вчерашнего обеда, то есть ровно сутки.

Выйдя из гостиницы, Гуров первым делом незаметно огляделся. У него все еще оставалось подозрение насчет того, не ведет ли директор частного охранного предприятия слежку за ним. Но нет, никаких топтунов видно не было.

Лев Иванович вызвал такси и отправился в пельменную, хорошо ему знакомую, расположенную недалеко от управления. Здесь он отдал должное и пельменям, и огуречному салату, а потом еще взял наваристый суп харчо.

Когда сыщик доедал его, ему вдруг вспомнилось, что большинство записей в книжке адвоката Павленко, стоявших рядом с загадочной буквой «Н», состояли из другой какой-то буквы и восьми, иногда девяти цифр, разделенных точками. У него в мозгу сверкнула догадка.

«Это адреса и даты! – внезапно осознал Гуров. – Первая буква означает название улицы, а цифры – номер дома и квартиры, а еще день и час встречи!»

Тут же ему в голову пришло и кое-что другое. Он поспешно достал записную книжку, снова принялся ее просматривать и увидел то, что смутно ему пригрезилось несколько минут назад. Одна из букв была «Ч», а другая – «Ц». Там были еще «К» и «С», но относительно их можно было сомневаться в том, на каком языке это написано. А вот «Ч» и «Ц»