Магия страсти - Кэтрин Коултер

Он представил Розалинду в своих брюках и ухмыльнулся.

— Посмотрим. И ты должна была сказать мне, что у нее хватило наглости оскорбить тебя.

Розалинда пожала плечами:

— Ее поведение не слишком меня тронуло. Хотя, нужно признаться, после ее ухода мне пришлось открыть все окна гостиной, чтобы не задохнуться в ядовитых парах.

— Она пыталась предостеречь тебя от брака со мной, верно?

— Именно пыталась.

Он рассмеялся, дивясь ее доброжелательности. Она почти никогда не дает волю своему нраву. Веселая, спокойная, дружелюбная… будет ли она смеяться, когда он уложит ее в постель?

Николас взял у нее бокал, допил пунш и покачал головой:

— Два бокала этого зелья — и ты запрыгнешь на стол и начнешь танцевать, от чего у меня окончательно пойдет кругом голова.

Розалинда подвинулась ближе и прошептала ему на ухо:

— А если я буду двигаться медленно и снимать по очереди каждый предмет одежды?

Он вдруг ясно представил ее извивающейся на чудесном столике красного дерева в дальнем углу зала.

— Я думаю обо всех твоих дурацких нижних юбках, шелковых чулках, и не забудь корсет и сорочку. Ты ни за что не сумеешь снять их сама.

Николас нежно прижал палец к ее губам.

— Прошу, побудь хоть немного серьезной и выслушай меня. Моя мачеха — редкостная стерва. Она сеет распри и вражду, и при этом считает себя оскорбленной стороной. Не хочу, чтобы ты с ней встречалась.

— Но откуда ты знаешь о ней все это? — нахмурилась Розалинда. — Ты не видел ее больше двадцати лет.

— Она ненавидела меня, пятилетнего мальчика, желала мне смерти, но поскольку этого не случилось, постаралась от меня избавиться. Не думаю, что она изменилась с тех пор. Достаточно взглянуть на ее сыновей, чтобы это понять. Кроме того, у меня превосходный поверенный. Я просил его дать мне полные отчеты о жизни моих родственников. И он оказался прав, не так ли?

Она схватила с подноса еще бокал с пуншем.

— Знаешь, думаю, она намеревалась убедить меня, что ее драгоценные сыночки не имеют никакого отношения к похищению Лорелеи и, следовательно, не представляют угрозы для меня. Скорее всего, она еще и боится, что ты убьешь Ричарда и Ланселота, и всеми силами старается их защитить. Но у нее нет ни ума, ни характера, чтобы вести себя осмотрительно и дипломатично. Не то, что у тебя. Хотя есть моменты, когда ты становишься смертельно опасным.

— На этот раз я не убил Ричарда только потому, что он не сумел даже похитить кого следует. Но если он или Ланселот хотя бы пальцем тебя тронут, я прикончу обоих.

— Ты им так и сказал?

— О да. Никаких недомолвок, когда имеешь дело со злодеями, особенно молодыми, потому что у них вечно не хватает мозгов.

Он настороженно уставился на поднесенный к ее губам бокал.

— Я, кажется, женюсь на пьянице? Розалинда восторженно хихикнула:

— Может, когда ты просветишь меня в более утонченных, хоть и греховных, наслаждениях, я отрекусь от вкусного зелья, которое кружит голову и развязывает язык? И тогда, милорд, оно мне вовсе не понадобится?

Он взял у нее бокал и поставил на стол. Танцевать ему не хотелось. Хотелось перекинуть ее через плечо и сбежать по каменной лестнице, ведущей в темный сад.

— Играют вальс. Пойдем, — прошептал он вместо этого.

Розалинда снова улыбнулась:

— Сегодня утром в «Газетт» я прочитала, что скоро выхожу за тебя замуж.

— Да, ты надежно попалась в мои сети! Судя по тону, он был ужасно доволен собой. Позже, когда она танцевала с дядей Райдером, тот сказал:

— Дорогая, Уилликом рассказал о сегодняшнем визите леди Маунтджой. Кроме того, он утверждает, что ты прекрасно справилась со старой клячей.

— Так и думала, что он подслушивал.

— О, в семье Шербрук это искусство культивируется на протяжении многих поколений. Уилликом — один из достойных его представителей, и, думаю, его учителем был Холлис. А ты, Розалинда, умеешь подслушивать?

— Да, и прекрасно! Неужели не помнишь, дядя Райдер? Если ты хотел узнать, что происходит в Брендон-Хаусе и что на уме у Джейн, спрашивал меня. Если я ничего не могла ответить, все же знала, у какой двери подслушать, чтобы получить необходимые сведения.

Райдер со смехом закружил ее по залу. Услышав ее ответный смех, Николас, занятый беседой с только что прибывшим на бал Грейсоном, поднял глаза.

— Ее смех почти так же волшебен, как голос, — заметил Грейсон. — Полагаю, мой отец допрашивает ее насчет визита вашей мачехи.

— И она все ему расскажет?

— О нет. Очень выборочно. Она так любит моего отца, что не захочет расстраивать. Не поймите меня неверно: когда возникают настоящие трудности, она всегда идет за советом к маме или отцу. Если подумать хорошенько, я предпочту сделать то же самое.

— Хотелось бы знать, каково это — иметь любимых и достойных доверия родителей, — не задумываясь, выпалил Николас.

— О да. Жаль, что у вас не было таких. Зато был дед.

— Тут вы правы. А вот и мисс Килборн. Вон там, на другом конце зала. Она вам машет. Кстати, вы так и не рассказали, как прошел ваш литературный утренник.

— К тому времени как я ушел, моя голова так распухла, что я был рад, что приехал на Кинге, иначе она просто не прошла бы в дверцу экипажа.

— Сыты комплиментами до тошноты?

Грейсон кивнул. Николас заметил, что он старательно избегает смотреть на Лорелею. А та, как воспитанная молодая леди, не могла отойти от матери и направиться к ним.

— Я прочел объявление о вашей свадьбе, — буркнул Грейсон, — Поздравляю. А теперь пойду, приглашу на вальс Элис Гранд.

Николас и сам был доволен собственноручно написанным объявлением. Сегодня вечером, на балу у Брэнсонов, его поздравили не менее пятидесяти раз. Скоро она станет его женой… и что потом?

Обычно Николас предпочитал не вмешиваться в чужие дела, но при виде Лорелеи Килборн, сокрушенно взиравшей на Грейсона, который вальсировал с жизнерадостной и пышногрудой Элис Гранд, не выдержал, подошел к леди Рейми и попросил разрешения пригласить на танец ее старшую дочь.

Лорелея оказалась легка на ногу, грациозна и изящна. Заметив ее страдальческий взгляд, Николас понял, что лучше всего держать язык за зубами, и… и тут же спросил:

— Что случилось?

— Не знаю, — не колеблясь, ответила она. — А вы знаете?

— Что-то явно неладно. По крайней мере, с точки зрения Грейсона.

— Может, попробуете узнать, милорд? Я не слишком опытна в обращении с мужчинами и никак не способна объяснить, чем заслужила такое отношение.

Бедная невинная глупышка, хотя очаровательная и очень хорошенькая. Но ведь она сейчас заплачет. И что теперь?