Африка в огне - Владимир Чекмарев

Ну, а теперь мы вынуждены были ехать в объезд, так как в той самой республике премьер-министр сверг своего племянника и стал единовластным главой и даже диктатором, но дорога через места ему подвластные была нам, естественно, заказана. И больше того, другой сосед решил откусить от сопредельного себе государства область, где мы, на свою беду, находились. Так что, городок наш одномоментно стал вдруг фронтовым. Второй маршрут был по воздуху, но когда будет, и будет ли вообще самолет, было неизвестно напрочь. И была еще железная дорога…

Ситуация тут сложилась так, что за одно надо было помочь союзникам провести эшелон с беженцами по железке. По неписаным законам тех мест и того времени, железнодорожные пути, противоборствующие и прочие стороны не трогали, но это вовсе не исключало отсутствие негативного воздействия. Охрана эшелона была весьма жидко вооружена, но командовал ею один очень хороший человек, закончивший некогда институт Патриса Лумумбы, который руками и ногами голосовал за наше присутствие в эшелоне. Он гордо повел нас показывать вагоны и платформы, но осмотрев бортовое вооружение и его расположение, мы несколько приуныли. Тарасюку было дано срочное задание найти пару тысяч пустых мешков и плюс что-нибудь длинное, тяжелое и мощно стреляющее (с достаточным БК, естественно).

Накануне наш бравый старшин очень своевременно завел знакомство, с Главным сторожем местного привокзального склада, а надо сказать, что во времена войн и революций главный складской сторож – это далеко не самый бедный человек. Тарасюк уже имел с Уимбой парочку гешефтов, плюс ко всему у Главного сторожа была весьма знойная старшая дочь, которой старшина безмерно нравился. Финалом данной романтической истории был подарок от потенциального тестя в виде сорокасантиметровой ритуальной статуэтки племени Балибо, с настолько устрашающими вторичными половыми признаками, что Аким, завидев это страшилище, аж промолвил: 'Буратино, блин'.

Мы так никогда и не узнали, было ли чего-нибудь у старшины с пухленькой африканкой, ибо на все вопросы на эту тему он отвечал лишь багрянцем ланит и скромным потупливанием взора. Не смогший, конечно, как всегда пройти мимо Аким, сказал, что стесняющийся Тарасюк напоминает ему подмигивающий пылесос. Вдобавок лейтенант Акимов стал распространять среди окружающих информацию, что любимая песня старшины – это Marry A Railroad Man в исполнении ансамбля Shocking Blue. Эту песню часто передавало какое-то далекое радио и Тарасюк, услышав знакомое слово Railroad man, стал спрашивать всех полиглотов, мол, не про железнодорожников ли эта песня.

Если вы помните, там пелось о несчастной женщине, трагедия которой заключалась в том, что её лживый муж железнодорожник, больше чем её, любил свой поезд. Аким, конечно, не мог упустить такой подставы, и в качестве перевода представил старшине лирическую историю о влюбленной дочери железнодорожника, на которой не хотел жениться злой фельдфебель, и что из этого вышло, естественно, приукрасив все эротическими сценами, чем окончательно смутил бедного Андрея.

Но дело свое Тарасюк, как всегда сделал на пять с плюсом. Он поимел со своего потенциального тестя четыре китайских ДШК, почти сотню пятидесятипатронных коробов и две турели от зенитных Бофорсов. Пулеметы были с двусторонним заряжанием, и собрать из них две спарки было делом техники и таланта Таракана и Акима. Мешки также имелись, и всех беженцев, включая местных мамамуши и их жен, заставили набивать эти мешки песком и выкладывать из них элементы блиндирования на подвижной состав, как несамоходный, так и на тягловый. Один весьма солидный мамамуши заявил, что является министром народного труда и ни он, ни его жены не собираются заниматься физическим трудом, на что Таракан объяснил, что те, кто не участвует в созидательном труде, будут ехать не в огороженном мешками безопасном пространстве, а на крыше вагона, а Аким подвел к ним Арканю и показал на министра пальцем. И все это в комплексе таки убедило народного министра, который не только сам впрягся в работу, так еще и жен своих беспрестанно понукал.

Короче, когда состав из вагонов, полувагонов и грузовых платформ, покрытых разномастными навесами, был остановлен на разъезде местной бандой мародеров, то оных ждал целый ряд сюрпризов. Сначала они радостно расстреляли переднюю платформу, из которой во все стороны торчали всевозможные стволы и на которой было тесно от фигур в камуфляже (Тарасюк потом месяц не мог успокоиться оттого, что столько справных свиток было покромсано вражьими пулями). А пока злодеи воевали с чучелами, были определены их основные огневые точки и места скопления живой силы, и в дело вступили 'Железнодорожные Карамультуки* имени Тарасюка' (курсив Акима). С двух концов состава тяжелые пули 12,7 миллиметрового калибра солидно объяснили посторонним, что трогать наших подопечных опасно для жизни. Вобщем, наши как всегда победили…

А нас уже ждало новое задание, где в причудливом калейдоскопе перемешались бочки с французским топленым маслом, самолеты и восставшие провинции, но это будет совсем другая история про Маугли и бандерлогов. *Devantlalecturebrыler(франц) – перед прочтением сжечь *Карамультук – древнее азиатское ружье. В тюркских языках слово 'кара' означает – чёрный, а 'мылтык' – ружьё. В военном жаргоне – обозначение мощного или нестандартного оружия.

Топленое масло из Марселя

Торговок гомон, чаек крик буксир сиреной разгоняет

Корицей, морем и вином

Марсельский порт благоухает

На занятиях по тактике неуд ставят в трех случаях: за наступление в направлении диаметрально противоположном, указанном в приказе, за форсирование реки вдоль и за нанесение ядерного удара по собственным войскам, и в этот день мы заработали два неуда из трех.

Задание было вполне рутинным. Нужно было перегнать из точки А в точку Б два грузовика, груженых бочками с французским топленым маслом. Но, как говорит Аким, по правилам африканского алфавита между А и Б находится Ж, и это вовсе не буква. Территория, по которой мы рассекали, находилась в районе пересечения трех границ, и за одной из них очередной раз, кто-то пытался очередной раз доказать, что нефтью и алмазами надо делиться. Короче, мало что за нами погнались какие-то хамы на джипах, так на переправе с другой стороны тоже показались деструктивные элементы, которые в борьбе за социальную справедливость отрицали любую собственность в чужих руках. Так что, мы ехали вдоль течения обмелевшей от жары реки, а стволы наших пулеметов раскалялись все больше и больше.

Ну, короче, мы доехали практически без потерь, пара царапин, как говорится, не в счет. Груз уже ждали, и, загнав грузовики в ангар, мы стали по счету сдавать бочки. Бочки, естественно, были не простые… Когда их вскрыли, внутри оказались разобранные АГС "Пламя"*, ну, и бубны с ВОГ*амии, соответственно. Когда сдача груза закончилась, и выяснилось, что раскуроченные бочки с маслом мы должны были забрать назад, Тарасюк настолько преданно – жалобно посмотрел на командира, что Барон даже почти не рявкнул, а просто сказал: "У тебя четыре часа старшина, если готовые к маршу машину будут стоять на месте хотя бы на минуту позже, кастрирую и сдам в Заирский бордель". Тарасюк уложился в три часа…

Таракан, который пошел с ним в качестве охранника и переводчика, неоднократно пересказывал восхищенным слушателям историю этого гешефта…

Хозяином местного интендантства был одноглазый мулат, который, с одной стороны, сразу осознал в Тарасюке родственную душу, но с другой – на всякий случай опасавшийся Таракана, что дало нашему бравому старшине возможность определенного маневра.

Изначально Тарасюк рассказал складскому мулату жуткую историю про зверства Марсельской таможни, которая зверским же образом проверяла груз, который дядя Тарасюка купил на последние деньги и теперь мало, что при проверке бочек злые таможенники украли часть масла, так теперь герметизация нарушена, и срок годности падает на глазах. Рассказывая эту жуткую историю, Тарасюк даже пару раз прослезился от жалости к разоренному дяде. В процессе разговоров участники будущей сделки вышли на закрытый грузовой двор, заставленный разнокалиберной техникой. Через этот городок проходил один из путей миграции беженцев из соседней страны, и разнообразие представленных брендов сделало бы честь любому автомобильному музею мира. Тарасюк сразу же заметил почти новый ровер с "израильским" расположением турелей (это когда можно одновременно установить много пулеметов стреляющих в разные стороны), рядом с ровером стоял красный Кадиллак, и именно к кэдди старшина и направился. Будто бы случайно он погладил его по запыленному капоту и пошел дальше, но интендант успел заглотнуть наживку. Мулат так пылко рекламировал кадиллак, что этой энергии хватило бы даже на то, что бы выдать замуж за юного принца беременную провинциальную пейзанку сорока лет. Сначала он предложил кэдди за оба грузовика с грузом, потом добавил ровер (ибо Таракан громким шепотом сказал старшине, что мы возьмем все, что угодно, кроме этого британского ржавого дерьма). И тут заработал гений Тарасюка: после длительного торга, который обе стороны вели с огоньком лютой справедливости в глазах, наш старшина внезапно заявил мулату, что тот его совсем запутал в расчетах и лучше разделить товар на части и считать обмен по фрагментам. В результате получилось, что за ровер с пятью пулеметами FN MAG* и тридцатью снаряженными пятидесяти патронными коробами мулат получит весь груз масла. А за кедди получит два пустых грузовика и броневик. Броневик, если честно, был не совсем наш, вернее совсем не наш. Это был старый – добрый Panhard 178*, сменивший, судя по раскраске, кучу хозяев, и потерявший где-то башенное орудие, но очень кстати остановившийся около наших грузовиков. Экипаж броневика убыл в заведение мадам Жозефы, которого официально не было, и которое закрывалась каждой новой властью, но на следующий день чудесным образом продолжало функционировать (был, кстати, случай, когда в данном заведении одновременно развлекались руководители противоборствующих вооруженных сил, и, что характерно, даже не подрались). Так что, мулат ошибочно посчитал броневичок нашим, и Тарасюк не стал его разубеждать и добавил в цену за кэдди. Затем Тарасюк объявил о начале первой стадии сделки. Сандро, Птица, Сокол и Борька, срочно вызванные на подмогу, проверили ровер, установили пулеметы на турели и загрузили боезапас. Местные грузчики в это время сгрузили масло с наших грузовиков, после чего Тарасюк заявил мулату о том, что хлопцы устали. И вторая часть сделки состоится завтра, учитывая факт, что пулеметы были заряжены и у наших ребят лица были даже добрее, чем обычно. Одноглазый мулат был вынужден с этим смириться.