Угол белой стены - Аркадий Адамов

— Выходит, Тамара эта говорила Сергею Павловичу про снотворное не случайно, — вставил кто-то из сотрудников.

— Вот именно! — азартно подхватил Жаткин. — И вообще… — он на секунду запнулся, — это свидание мне очень подозрительно…

И снова его прервал смех.

— Нет, на самом деле, — смущенно попытался закончить Жаткин, поглядывая на улыбающегося Сергея, — потому что…

— Ну верно, верно. Подозрительно, — поддержал его Лобанов. — Вообще, очень перспективная эта девчонка. Прямо скажем. И насчет того письма, которое Семенов будто бы сам себе послал. Ну, об этом экспертиза нам завтра скажет точно.

— И еще одна деталь, — вмешался Сергей. — Обратите внимание. У Семенова не обнаружена записка Урманского к Горлиной. Выходит, Тамара ему ее не передала.

— Вот видите! — не утерпев, воскликнул Жаткин. — Я же говорю! Опять эта девчонка! Между прочим, она могла передать записку в тот дом, куда заходила перед домом Семенова.

— Ну, это как сказать, — заметил молчаливый Храмов.

— Надо вот что сделать, — решительно произнес Сергей, и все умолкли. — Надо вам, Володя, сейчас же поехать по этому адресу, установить, кто там живет и все такое. Это что за место?

— Окраинная улица, — ответил Жаткин. — Орловская. Прямо в деревню Орловку переходит. На другом конце города от Луговой, где Семенов живет.

— Ну так вот. Поезжайте. А я, пожалуй, загляну к этой Тамаре. Надо продолжить свидание, — он улыбнулся. — Много у меня к ней вопросов…

Телефонный звонок на этот раз прервал его. Лобанов снял трубку.

— Да!.. А-а, это вы?… Что?!.. Ну, ну, и… Стойте! Передайте трубку дежурному!.. Алексеев? Немедленно пропустить товарища ко мне.

Все, умолкнув, недоуменно прислушивались к его разговору. Лобанов с треском положил трубку и сказал:

— Урманский. Ему только что звонила Горлина.

Новость эта ошеломила даже Храмова, и он обвел всех изумленным взглядом. На секунду воцарилось молчание.

Георгий ворвался, в кабинет и остановился у порога, смущенный своей порывистостью. Здесь и в самом деле шло совещание.

— Заходите, заходите, — нетерпеливо сказал ему Лобанов. — И рассказывайте. Что вам Горлина сказала? Да вы садитесь.

Прикрыв за собой дверь, Георгий опустился на стоявший рядом стул.

— Значит, так, — стараясь успокоиться, начал он. — Это час назад было…

Говорил он торопливо и сбивчиво, поминутно откашливаясь, потом, словно спохватившись и продолжая говорить, жадно закурил.

Все молча слушали.

— …Воскликнула: «Ой, идут!» и бросила трубку, — взволнованно закончил Георгий, заново переживая весь этот короткий разговор.

— Зачем же все-таки звонила? — спросил Сергей.

— Ах да! — спохватился Георгий. — Она попросила ее не искать. Но это как-то даже в голове не укладывается. И пожалуйста…

— Так, так, — задумчиво перебил его Лобанов. — Я считаю, вам сегодня хорошо бы дома побыть, может, она еще позвонит.

— Ее искать надо!

— Этим уж мы займемся. А вам сидеть дома, — твердо, как приказ, повторил Лобанов.

Сергей согласно кивнул головой:

— Так надо, Георгий. Вы и нам можете понадобиться.

— Ну если надо… Я, конечно, могу…

Когда ушел встревоженный и какой-то необычно вдруг притихший Урманский, Сергей сказал:

— Обрати внимание: она видела из окна домик и церковь.

Лобанов досадливо махнул рукой.

— В городе еще не меньше двух десятков церквей и вокруг них сотни домов. Их можно видеть из тысячи окон.

— Тем более если она смотрела с пятого или шестого этажа, — добавил Жаткин.

— Так-то оно так. Но все-таки интересно.

Совещание закончилось. Уехал на задание Жаткин, а еще один сотрудник за Тамарой — Сергей передумал и решил ее вызвать в управление.

Лобанов сказал:

— Да-а, а узелок затягивается еще туже, я гляжу.

— По-моему, наоборот, — возразил Сергей. — У меня такое ощущение, что он вот-вот развяжется. Понимаешь, сейчас впервые наконец реально пересеклись две линии наших поисков — Семенов и… думаю, Прохоров.

— Эх, допросить бы сейчас Семенова, — мечтательно произнес Лобанов и даже потер руки. — Давай-ка позвоним.

Но из больницы сообщили, что Семенов все еще в тяжелом состоянии, хотя жизнь его теперь вне опасности.

— И на том спасибо, — положив трубку, сказал Лобанов. — Своё он, значит, получит.

Потом друзья вспомнили, что с утра еще ничего не ели, даже, собственно говоря, не с утра, а со вчерашнего вечера, и побежали в буфет: столовая по воскресеньям не работала.

Сергей еще дожевывал у себя в кабинете бутерброд, прихваченный из буфета, когда в дверь заглянул сотрудник.

— Банкина здесь, Сергей Павлович.

— Кто? — в первый момент не понял Сергей.

— Ну, Тамара, — усмехнулся сотрудник.

— Пусть заходит, — сказал, Сергей, пряча недоеденный бутерброд в ящик и торопливо смахивая со стола крошки.

Тамара вошла сразу, разгоряченная, злая, в распахнутой знакомой шубке, под которой виднелось легкое платье в каких-то ярких Цветах и разводах.

— Это что же такое, а? — сразу перешла она в наступление. — Я что, виноватая, по-вашему? Присылаете тут всяких!..

Сергей холодно и подчеркнуто спокойно спросил:

— Будете рассказывать?

— А мне больше нечего рассказывать! Я вам все вчера рассказала! Вот я, как знала, что теперь таскать будете! Как знала!.. С вами только свяжись! Только палец вам сунь!..

— Значит, все сказали? — все так же спокойно переспросил Сергей. — Ну хорошо. Тогда я вас попрошу ответить на некоторые вопросы. Да вы садитесь.

Тамара опустилась на стул и, прижав к груди руки, плачущим голосом сказала:

— Ну что я такого сделала вам? Чего вы меня терзаете?

— Кому передали записку для Марины?

— Да вы что? Какую записку?

Она всплеснула руками и с таким удивлением посмотрела на Сергея, что тот подумал: «Ну и артистка».

— Ту, самую, которую Георгий вам дал.

— Господи! Да я ее нарочно взяла, чтобы успокоить его. Никому я ее не передавала!

— Где же она?

— Где? Выбросила.

— Так. Первая ложь, — невозмутимо констатировал Сергей. — Марина записку получила и два часа назад звонила Георгию.

— Ну да?…

Тамара широко открыла глаза и изумленно посмотрела на Сергея.

— Представьте себе, звонила, — подтвердил тот.

— Ничего не понимаю. Своими руками ее выбросила. Может, кто подобрал?…

— Ах, вот как? Подобрал? Ну тогда я вам должен кое-что разъяснить, — строго проговорил Сергей. — Вы мешаете следствию. Вы даете заведомо ложные показания. За это наказывают, учтите.

— Я что, воровка? Бандитка? — пронзительно закричала Тамара. — Ничего не крала!.. Никого не грабила!.. Я… Я…

Слезы потекли у нее по щекам, и она, трясущимися руками расстегнув сумочку, достала платок.

Сергей посмотрел на ее руки, на длинные, сильные пальцы с ярким маникюром, и ему в голову пришла неожиданная мысль.

Он встал, прошел в угол кабинета, где на тумбочке стоял графин с водой, и, налив полный, до краев, стакан, подошел к девушке:

— Выпейте и успокойтесь.

Она почти вырвала у него стакан, расплескав воду, и, сделав несколько жадных Глотков, поставила его на стол возле себя.

— Будете рассказывать?

— Ну чего, чего вы от меня хотите? — умирающим голосом спросила она, прижимая ладони к вискам-Это же пытка какая-то. Мне сейчас плохо будет…

— Не хотите говорить про записку, скажите: зачем вчера приходили к Семенову?

— Я?… А он сам велел!

— Зачем?

— Одну вещь взять…

— Какую вещь?

Сергей сам поражался своему терпению.

— Какую?… Ну, эту… — она запнулась, потом быстро добавил: — Костюм джерсовый, вот какую. Купил мне и сказал, чтоб взяла. Вот я и взяла. Могу показать, если хотите.

— Покажите. А Семенов подтвердит.

Впервые, кажется, смятение отразилось на её лице, и она пробормотала:

— Я почем знаю, подтвердит он или нет…

— Увидим. Ну, а вы что ему принесли?

— Я?… Н-ничего не принесла…

— А вы припомните.

— Говорю, ничего, значит, ничего!.. И хватит ко мне приставать! Я… я больше вынести этого не могу!..

Долго еще продолжался этот бессвязный, путаный разговор. Тамара то грубила, то начинала истерически рыдать, то хваталась за сердце и жадно пила воду. Лживые слезы текли по ее раскрасневшемуся, потному лицу. Она так взвинтила себя, что под конец, кроме каких-то бессвязных выкриков, от нее уже ничего нельзя было добиться.

И Сергей решил прекратить этот бесполезный, все нервы вытянувший из него разговор. Он чувствовал, что при всей своей выдержке вот-вот сорвется.

— Ну ладно, — наконец произнес он, и Тамара сразу насторожилась. — Успокойтесь и идите домой. Подумайте там как следует. Нам еще придется встретиться. Телефона у вас нет? За угол бегаете, к автомату? Ну так вот. Сегодня уже не бегайте. И никуда не ходите. А если к вам придут… Что ж, это будет неплохо. Вам все ясно, надеюсь?