Небеса в смятении - Славой Жижек

ссутулившийся на стуле, со скрещенными руками, физически дистанцировавшийся от толпы. Впечатление, которое это производило, заключалось не в том, что человек остался в стороне на вечеринке, а скорее в том, что человеку не интересно к ней присоединяться. На этом мероприятии, которое являлось, прежде всего, демонстрацией межпартийного единства, варежки Берни символизировали всех, кто никогда не входил в этот сфабрикованный элитой консенсус108.

Каждый философ знает, как впечатлен был Гегель, увидев Наполеона, едущего по Йене верхом – для него это было все равно, что увидеть мировой дух (преобладающую историческую тенденцию) на коне… Тот факт, что Берни затмил Байдена на его инаугурации и что его простой образ мгновенно стал знаковым, указывает на то, что истинный мировой дух нашего времени был там, в его одинокой фигуре, символизирующей скептицизм по поводу фальшивой нормализации, инсценированной во время церемонии. Прославление его образа говорит о том, что у нас все еще есть надежда; люди осознают, что необходимы радикальные перемены. Линии раздела, похоже, четко очерчены между либеральным истеблишментом, воплощенным в Байдене, и демократическими социалистами, самыми популярными представителями которых являются Берни Сандерс и Александрия Окасио-Кортес.

Однако за последние недели произошло нечто такое, что, кажется, нарушает эту четкую картину. В своих интервью и других публичных выступлениях Александрия Окасио-Кортес защищала Байдена от нападок со стороны социал-демократических левых. В своем интервью, опубликованном 19 марта в журнале демократических социалистов Америки Democratic Left, она «соединила крайне щедрые похвалы демократической партии с яростной критикой социализма»109. Как рассказывал Эрик Лондон, в своем интервью она

представляет Демократическую партию как полностью трансформировавшуюся в партию рабочего класса. Она говорит, что администрация Байдена и нынешние демократы «полностью переосмысливают себя в гораздо более прогрессивном ключе». Давление со стороны левых привело к «почти радикальным переменам» среди укоренившихся демократических лидеров… Единственным препятствием для достижения совершенства истеблишментом демократической партии является левая оппозиция. Эта политик, сделавшая карьеру на критике «демократического истеблишмента» и изображающая из себя аутсайдера, теперь превратилась в самого яростного защитника истеблишмента и самого неистового противника внешней критики.

Исходя из этого, Окасио-Кортес, естественно, отвергает левую критику Байдена как «в действительности привилегированную критику»110, мобилизуя старое и очень подозрительное различие между «добросовестной критикой» и «недобросовестной критикой». Она утверждает: «Недобросовестная критика может очень быстро разрушить все, что мы построили… у нас нет времени, и мы не можем себе позволить развлекать недобросовестных участников нашего движения». (Кстати, я отчетливо помню это различие со времен своей юности, когда коммунисты во власти регулярно противопоставляли «конструктивную» критику деструктивной антисоциалистической критике.) Если у нас «нет времени развлекать недобросовестных участников нашего движения», не является ли это (не слишком) тонким призывом к чистке? Окасио-Кортес идет дальше, обвиняя левых оппонентов Байдена в том, что они, критикуя президента, демонстрируют свое презрение к бедным и угнетенным111. Она также заигрывает с политикой идентичности в противовес «классовому эссенциализму» и повторяет старый трюк либеральных левых, обвиняя своих левых критиков в служении правым: «Когда вы говорите, что “ничего не изменилось”, вы называете людей, которые сейчас защищены от депортации, “ничем”. А мы не можем допустить этого в нашем движении»112. (Наверное, неудивительно, что в конфликт между Окасио-Кортес и демократическими социалистами теперь вовлекается даже полиция – СМИ сообщали о визитах полиции к пользователям Twitter, критикующим Окасио-Кортес в соцсетях113.) Но стратегия Окасио-Кортес здесь двойственна, ведь в то же время она осуждает администрацию Байдена за слишком медленное движение по Новому Зеленому Курсу114 и за недостаточные инвестиции в обновление инфраструктуры115, а также ругает Байдена за «варварские» условия пересечения границ страны116. Таким образом, она придерживается последовательной стратегии: она хочет, чтобы радикальные левые доверяли администрации Байдена, но одновременно осуществляли «добросовестную критику» и толкали ее вперед.

Проблема, которую я вижу в этом рассуждении, приписываемом Окасио-Кортес, заключается в его скрытой предпосылке: якобы радикальные левые заходят слишком далеко в направлении «классового эссенциализма», тем самым игнорируя антирасистский и феминистский прогресс, достигнутый администрацией Байдена. Но действительно ли демократическая партия отстаивает важность этих двух видов борьбы в противовес радикальным левым? И разве некоторые радикальные феминистки и активисты BLM также не поддерживают демократический истеблишмент?[25] Часть BLM отделилась от движения именно из-за поддержки последним демократической партии, поскольку, как они выразились, «заключить союз с демократической партией – значит заключить союз против самих себя»117. Раскол между демократическим истеблишментом и левыми радикалами не имеет ничего общего с проблемой классового эссенциализма.

Во-первых, здесь следует отметить, что (в старой терминологии Мао Цзэдуна), конфликт между Окасио-Кортес и демократическими левыми – это не «противоречие» между народом и его врагами, а противоречие внутри самого народа, которое должно разрешаться путем дебатов. В нашем случае это означает, что ни одна сторона не должна относиться к другой как к агенту, тайно работающему на врага. Но давайте перейдем к основному вопросу: кто прав в этом конфликте, или, по крайней мере, кто в меньшей степени плох? Меня так и подмывает ответить на это словами Сталина: они оба хуже. Что я имею в виду?

В каком-то абстрактном теоретическом смысле позиция радикальных левых верна: Байден не даст долгосрочного решения, а глобальный капитализм сам по себе является конечной проблемой. Однако это понимание никоим образом не оправдывает то, что можно было бы назвать принципиальным оппортунизмом – удобную позицию критики каждой скромной прогрессивной меры как неадекватной и ожидания истинного движения, которое, конечно, никогда не наступает. Поэтому Окасио-Кортес права в том, что от Байдена нельзя просто отмахнуться как от «Трампа с человеческим лицом» (как я уже отмечал). Многие меры, принятые или предложенные его администрацией, нужно поддержать, включая выделение триллионов долларов на борьбу с пандемией, экономическое возрождение и выполнение экологических обязательств. Еще один шаг администрации Байдена, который следует воспринять серьезно, – это налоговая реформа, необходимая по мнению министра финансов Джанет Йеллен. Следуя шагам, предложенным Томасом Пикетти, она повысила ставку корпоративного налога в США с 21 % до 28 %, а также требует от международного сообщества последовать ее примеру и повысить налоги до сопоставимого уровня… Это и есть «классовый эссенциализм» (стремление к экономической справедливости), к которому нужно отнестись серьезно. Я думаю, Крис Силлизза прав в том, что важнейшими словами в речи Байдена на совместном заседании Конгресса 28 апреля 2021 года были