Элвис Пресли: Реванш Юга - Даншен Себастьян

Сколько бы Джен Гуд ни бичевал Пресли на страницах «Нью-Йорк таймс», руководство Си-би-эс слишком поднаторело в шоу-бизнесе, чтобы упустить случай закрепить успех 9 сентября: встречу назначили на последнее воскресенье октября. На сей раз передачу вел сам Эд Салливан, и Элвис исполнил четыре песни перед шестьюдесятью миллионами телезрителей — этот рекорд удалось повторить только «Битлз», выступившим в той же передаче семь лет спустя.

Когда Элвис в третий и последний раз появился в программе Салливана и спел семь песен подряд (рекорд!) в первое воскресенье января 1957 года, он был уже несомненной суперзвездой. Менее чем через год после того, как Элвис Пресли ворвался на американскую сцену, имя его прочно вошло в лексикон. В то время как кое-кто упорно пытался выставить его пугалом в глазах подрастающего поколения, подавляющее большинство его гонителей в конце концов сложили оружие перед явлением, выходившим за рамки их понимания. Лучшим примером тому стал сам Салливан, который расточал Элвису похвалы, давая интервью журналистам. Если поначалу его считали южным забиякой с непомерным либидо, то с тех пор, как он превратился в актера, ему перестали отказывать в таланте певца.

Политика полковника Паркера приносила свои плоды: Хэл Уоллис вернулся к нему с конкретным предложением всего через несколько дней после того, как оценил киногеничность Элвиса. Паркер очень ловко отмел предложение в 15 тысяч долларов за фильм, которое сделал ему Уоллис, чем сбил с толку собеседника, привыкшего к непростым переговорам. «Когда я позвонил Паркеру в Нью-Йорк (сразу после выступления Элвиса в передаче братьев Дорси. — С. Д.) и сообщил о своей заинтересованности, полковник сразу мне сказал, что знает, кто я такой, и вежливо меня выслушал. Понимая, что за нашим разговором стоят большие деньги, он сказал, что Элвис, „вероятно“, согласится со мной встретиться, если ему доведется быть в Голливуде. Впоследствии мне пришлось донимать полковника телеграммами и телефонными звонками, чтобы он наконец назначил встречу в Голливуде».

Спокойная уверенность полковника говорит о его задатках ловкого игрока. Он обращается с одним из магнатов Голливуда со снисходительным добродушием, чтобы, когда настанет час, выторговать как можно больший гонорар для своего артиста. Такая наглость напоминает блеф в покере. Паркер вовсе не получил других предложений, на что, казалось бы, намекала его неуступчивость, и явился на решающие переговоры с Уоллисом с совершенно пустыми руками. Его уловку можно было оценить по достоинству, когда 6 апреля он гордо объявил о подписании контракта между Уоллисом и Элвисом на условиях, превосходящих воображение.

Уже за первую роль в полнометражном фильме гонорар Элвиса составил 100 тысяч долларов, к третьему фильму он удвоился — совершенно необычные условия для новичка на экране. Более того, в договоре, заключенном с Уоллисом, не было никаких исключительных условий вопреки пожеланиям продюсера, которому пришлось удовольствоваться гарантией съемок в трех фильмах. Пресли же получил возможность раз в год изменять компании «Парамаунт». Это не было простым капризом со стороны Паркера: он под сурдинку вел переговоры с Дэвидом Вейсбартом со студии «XX век Фокс» о роли для Элвиса в фильме под названием «Братья Рино». Со своей стороны, Уоллис тянул время, ведя переговоры от имени начинающего актера об участии в одном проекте с Бертом Ланкастером и Кэтрин Хепбёрн; это ни к чему не приведет, и фильм, в конце концов, снимут без Элвиса под названием «Благодетель» («The Rainmaker»).

23 августа, с началом съемок «Братьев Рино», в историю Элвиса Пресли была вписана новая страница. В то время как в последние два года его жизнь строилась в соответствии с гастрольным графиком, концерты резко прекратились до самой осени. И даже когда он потом снова отправился в дорогу, график стал гораздо гибче: в октябре 1956 года — всего пять концертов, в ноябре — четыре, в декабре — только один. Судя по этим цифрам, которые подтвердят показатели следующего сезона, не возникает сомнений в том, что полковник отныне собирался делать ставку на кино и пластинки, а сцену исключить. Хотя буйства поклонниц и принесли Элвису известность, теперь они вредили его имиджу, которому Паркер хотел придать более благопристойный вид.

Полковник никогда не проявлял ни малейшего интереса к рок-н-роллу, считая его в лучшем случае мимолетным увлечением. Его отношение к кинематографической карьере Элвиса ограничивалось финансовыми критериями. Отказываясь видеть в своем артисте настоящего актера, он сразу потребовал, чтобы в сценарий «Братьев Рино» включили несколько песен, и проследил затем, чтобы «Хилл энд Рейндж» снабдили Элвиса как можно более безобидными песнями, которые не вызвали бы нареканий у цензоров.

Продюсер фильма Дэвид Вейсбарт видел будущее Пресли совершенно в ином свете: ему он представлялся новым Джеймсом Дином, только менее мрачным и более сговорчивым. Вейсбарт знал, о чем говорил, поскольку именно он продюсировал фильм «Бунтарь без причины». Он собирался создать биографический фильм о Дине и охотно отдал бы Элвису роль мятежного актера. Том Паркер сразу отмел все художественные соображения, противоречащие намеченной им цели: продать миллионы пластинок при поддержке кинематографа. Не довольствуясь тем, что по сюжету своего первого фильма Элвис должен был исполнять четыре песни, Паркер даже добился, чтобы оригинальное название заменили на «Люби меня нежно» — название последнего хита певца, который он исполнил в прямом эфире во время второго выступления в «Шоу Эда Салливана».

Пока его импресарио разворачивал большие маневры, Элвис старался освоить новое для себя ремесло. С рассвета появляясь на съемочной площадке, он знал наизусть все диалоги в фильме, чем удивил и позабавил режиссера Роберта Вебба. Он сразу повел себя как неоперившийся юнец, настойчиво ухаживая за своей партнершей Деброй Пейджет: не знал, что юная актриса — одна из многочисленных «побед» эксцентричного миллиардера Говарда Хьюза. Чтобы избежать чувства разочарования у своей новой звезды, Дэвид Вейсбарт быстренько познакомил его с Натали Вуд, которая обладала в глазах Элвиса тем преимуществом, что сыграла вместе с Джеймсом Дином в «Бунтаре без причины».

Добросовестность и мягкий характер Пресли привлекли к нему симпатии других актеров, что избавило его от обычной для новичков «дедовщины». Съемки шли даже быстрее намеченного — по настоянию полковника, которому не хотелось слишком долго испытывать терпение фанатов Элвиса. В начале октября, как только закончились съемки, Паркер на короткое время возобновил гастроли Элвиса в ожидании официального выхода на экраны «Люби меня нежно» — 15 ноября.

Кассовый успех превзошел все ожидания и Паркера, и «Фокс». В Нью-Йорке дирекции кинотеатра «Парамаунт» пришлось обратиться за помощью к полиции, чтобы сдержать натиск тысяч подростков, явившихся на премьеру; повсюду в США рекорды посещаемости побивались один за другим. По всей стране разлетелось около шестисот копий фильма (вдвое больше нормы), уже за первую неделю проката он собрал четыре миллиона долларов, вчетверо больше своего бюджета, — неслыханное достижение в истории американского кино.

Как и следовало ожидать, пресса ощетинилась злобными комментариями, журналисты изощрялись в остроумии, чтобы выставить в наихудшем свете качества актера, которому они уже отказали в статусе певца. Всех превзошел анонимный критик из «Нью-Йорк таймс», написавший: «Это сосиска? Похоже, судя по мягкой влажной кожице, но где вы видели сосиску ростом 1 м 80 см и весом 80 кг? Может, это рыба, нарисованная Уолтом Диснеем? Очень вероятно, судя по красивым большим глазам с длинными ресницами. Но где вы видели золотую рыбку с бакенбардами? Тогда, может быть, это труп? И это можно себе представить, глядя на неподвижное бледное лицо с опущенным книзу ртом, напоминающее восковое лицо лорда Байрона».

Не важно, из какого сосуда пить: полковник был опьянен безусловной славой благодаря артисту, которого старался сбить с его истинного пути. Споры чудесным образом пошли на пользу Элвису, сделав его известным на всю Америку и даже за ее пределами; пришло время закрепить успех, привлекая симпатии большинства. Старый рецепт, перед войной позволивший безвестному голландскому эмигранту сделать себе имя в ярмарочном мире, пригодился и в общенациональном масштабе в пятидесятые годы: когда фраер клюнул на наживку — подсекай.