Томмазо (ЛП) - Памфилофф Мими Джин

Закашлявшись, я перевернулась, пытаясь набрать воздуха в лёгкие.

— Я передумал тебя убивать, — сказал Таяс. — Во всяком случае, пока.

Продолжая кашлять, я попыталась встать, прокручивая в голове слова Симил. У Таяса была слабость. И что же это? Конечно, Симил могла бы просто сказать мне, но не-е-ет. Я капитан своей команды. Я справлюсь.

— Спасибо, — сказала я, хватаясь за ветви шаткой клетки, чтобы удержаться на ногах.

— Не за что. Я понял, что твоё маленькое огненное сердечко будет лучше использовано в качестве моей закуски. И не волнуйся, ты увидишь всё сама.

Ему просто недостаточно убить меня? Он хотел заставить меня смотреть. Вот урод.

— Знаешь, — я медленно выдавила из себя слова, — однажды я встретила одного из твоих последователей. Моя мать забила его до смерти клюшкой для гольфа. И теперь, встретив тебя, я задумываюсь, чего он на самом деле хотел. Сбежать от тебя?

— Он был слаб, — отрезал Таяс.

Отсутствие дерзости в голосе Таяса означало, что я задела за живое. Я не была уверена почему, но задумалась о том, что сказал монстр в моей комнате: он умолял меня помочь ему. Я не понимала, что это значило, но теперь мне стало интересно, действительно ли он хотел освободиться, через смерть или как-то иначе. О, чёрт.

Томмазо говорил мне, что его похитили против воли, промыли мозги и заставили делать то, чем он не гордился. Может, всё они были в одной лодке, пленники какого-то ужасного зла.

— Симил рассказала, — начала я, — что боги убили почти всех Мааскаб. Но, может, они дали себя убить. Может, они просто пытались сбежать от своего короля.

В глазах Таяса вспыхнула ярость.

— Они умерли, потому что были слабы! Как ты.

— Я не слабая, а наблюдательная. И прямо сейчас мне интересно, понимаешь ли ты, что превратился в монстра, которого ненавидят, и ни одна женщина тебя не захочет, и никакая армия не пойдёт за тобой добровольно. Это наталкивает на мысль, может быть, в глубине души ты просто парень, который хочет, чтобы всё закончилось, потому что нет никакой надежды остановить твою агонию и одиночество.

— Ч-ч-что ты пытаешься сделать, ведьма? — Его глаза начали светиться ярко-красным, как демоническое украшение на Хэллоуин.

— Хочешь умолять меня о помощи, как Мааскаб, который умер на моём крыльце?

Он отшатнулся, прижимая к груди перепачканные грязью руки.

— Что ты делаешь! — он закричал. — Прекрати сию же минуту!

Я не могла поверить, что это происходит.

— Ты знаешь, что я говорю правду. Понимаешь, что никогда не сможешь стать по-настоящему важной персоной.

Он протянул руку.

— Остановись. Остановись, ведьма. Остановись!

Не будь я напугана до смерти, посмеялась бы над тем, что меня назвали ведьмой.

Внезапно подул ветер, и чёрная слизь, прилипшая к его коже, начала отслаиваться. Его отвратительные зубастые дреды начали падать на землю, как мёртвые листья в холодный осенний день. Он менялся прямо на моих глазах, и хотя я хотела сказать, что это я такая крутая, не могла игнорировать факт, что всё слишком просто. Будто всё так и должно быть.

— Все убийства, — проговорила я, растягивая слова из-за трудности с дыханием, — и вся власть в мире не сделают тебя важным. Не заставят тебя полюбить. И уж точно не исправят твой крошечный член.

Он застонал и схватился за лицо.

— Остановись!

Я едва могла говорить, когда он превратился из тени в мужчину с оливковой кожей, голубыми глазами и короткой каштановой бородой. Он выглядел… он выглядел… он выглядел, как член группы «Мамфорд и сыновья»[1].

— Ты! — проревел он. — Погубила меня!

Дальше последовала та часть, в которой я не была уверена, но могла почти поклясться, что видела: он плакал.

Мужчина повернулся и побежал, исчезая в дебрях мексиканских джунглей. Я могла сделать немного больше, чем просто стоять с открытым ртом. Я только что уничтожила самое злобное существо на планете.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Вскоре после эпической истерики Таяса последний луч солнечного света канул в лету, и джунгли снова затихли.

Где-то вдалеке фыркнуло животное, или заржало, или… я не знала, как точно назвать этот звук, просто представила, что это дикий кабан или, возможно, один из ягуаров, о которых меня предупреждали.

Но меня пугали не животные. А Томмазо. И то, что он ещё не пришёл за мной, заставлял напрячься каждую клеточку тела. Проклятье. Ещё мне нужно в туалет. Но я не собиралась снимать штаны, если вдруг появится мистер Злой Том. Пока я стояла, вцепившись в деревянные прутья, исполняя маленький танец, чтобы не описаться, услышала крики и ворчание. Мужской крик и ворчание.

Я замерла и затаила дыхание. Боже, что это?

В ночи раздались новые боевые кличи. Дьявол. На кого-то напал Мааскаб. Значит, на Томмазо напали!

— Нет! Чёрт возьми! Нет! Выпустите меня отсюда к чёртовой матери! — Я не знаю, что делать, у меня нет клюшек, и с чего мне защищать Мааскаба. Этот паразит хотел съесть мои внутренности. С другой стороны, я продолжаю надеяться на Томмазо. — Проклятье! — закричала я.

Через мгновение звуки прекратились, и из джунглей появилась тёмная фигура, которая шла прямо ко мне. Я инстинктивно попятилась, пока не упёрлась в ветви.

— Пришло время, Шарлотта.

Сосредоточиться на лице мрачного существа не получалось, слишком темно, но его хриплый тон знаком.

— Томмазо, что случилось? — Он не ответил, но дверь распахнулась, и меня вытолкнули наружу. С глухим стуком я упала у его ног. — Думаю, ты в порядке, — сказала я, качая головой от удара. — Не успела я опомниться, как он поднял меня и потащил за руку. — Тебе нужно остановиться и подумать, Томмазо. Я знаю, что где-то в глубине души ты, на самом деле, не хочешь этого делать.

— О, но я хочу.

— Ты не понимаешь, — хмыкнула я. — Таяс ушёл. Он стал хорошим и убежал.

Я глупо подумала, что указание на это может дать ему стимул скинуть то, что держало его за яйца.

— Ах, да. — Он усмехнулся, ведя меня вверх по грязной насыпи. — Спасибо тебе за это.

— Спасибо? Почему?

— Потому что теперь, я лидер Мааскаб, я убил его немногих оставшихся последователей.

Но я думала, что, кроме Томмазо, было только два Мааскаб. Видимо Таяс уже набрал новых.

Внезапно мы вышли на поляну, окружённую факелами. Шесть или семь тел Мааскаб были сложены в центре рядом с каменным алтарём.

— И теперь, когда я всех убил, — сказал Томмазо, — я поглощу их силу.

Скривившись, я представила, что бы это могло значить.

— Ты собираешься съесть их сердца, не так ли?

— Конечно. Начиная с твоего, Шарлотта. Твоя смерть раз и навсегда заглушит голос старого Томмазо и освободит меня, чтобы я распространил Мааскаб. Новых, прочных и крутых.

Это что, реклама скотча?

— Томма…

Он дернул меня так сильно, что я почувствовала, как рука вылетает из сустава. Я закричала.

— Да. Кричи, — сказал он. — Твоя боль делает меня сильнее.

— Томмазо, не делай этого. Знаю, я тебе небезразлична и где-то внутри ты борешься за то, чтобы поступить правильно. Пожалуйста, — захныкала я, испытывая такую сильную боль, что едва не теряла сознание. — Пожалуйста, сопротивляйся. Я знаю, что ты хороший человек. С огромным членом.

Ладно, последнее неубедительно, но если назвать барахло Таяса «крошечным» заставило его сменить команду, не так уж нелепо думать, что комплимент мужественности Томмазо может исцелить.

Он перекинул меня через алтарь и связал запястья толстой верёвкой, заставив снова закричать, рука пульсировала, и затылок был не намного лучше. Именно тогда я заметила огромное мачете, заткнутое за пояс его повязки. О, Боже. Боже. Всё это слишком похоже на кошмары… На те, в которых я не выжила.

Он начал напевать, подняв закопченное лицо к звёздному ночному небу. Язык звучал дико, как и он сам.

Слёзы текли по моему лицу, мне оставалось только разрыдаться.