Леди и разбойник - Барбара Картленд

– Остается на это надеяться, – резко ответила леди Гейдж. – Всем известно, что у нее нет стыда. С какой стати ты должен выполнять ее указания? Лично я не обращала бы на эту женщину никакого внимания.

– Моя дорогая, если бы я следовал твоим советам, мы, без сомнения, ехали бы сейчас в Белфордшир. Ты забываешь, что леди Кастлмэн, какого бы мнения ты о ней ни была, все доносит королю.

– Я этого не забываю, – мрачно отозвалась леди Гейдж. – Единственным оправданием его величеству служит то, что все мужчины становятся слабыми в руках распутной женщины, которая ни перед чем не остановится ради достижения своей цели. Но если его величество тает от улыбки этой шлюхи, то как насчет тебя?

Сэр Филипп погладил светлые усы и поправил на лысой голове парик: «Жизнь не должна целиком состоять из работы, – подумал он про себя. – И если можно сочетать работу с удовольствием, тем лучше». Этель его не понять! Вот уже двадцать пять лет она была ему верной женой, хотя никогда не понимала его. Впрочем, он женился на ней потому, что ее отцом был генерал-губернатор Белфордшира и Этель предстояло унаследовать уютный дом и процветающее поместье. Она и в девичестве была тощей и угловатой, а сэр Филипп любил пышных женщин. Нельзя иметь все сразу, подумал он тогда, как подумал и сейчас, вспомнив глубокие декольте леди Кастлмэн, которые скорее открывали, чем прятали ее прекрасную грудь.

– Филипп, мы приехали! О чем ты мечтаешь? – воскликнула леди Гейдж, возвращая его к действительности, – нужно было выбираться из кареты.

Во дворце они разошлись в разные стороны. Леди Гейдж свернула налево, к комнатам графини Дарлингтон, с окнами, выходящими на реку, а сэр Филипп – направо, к леди Кастлмэн, окна ее покоев смотрели в королевский сад.

«Апартаменты ее светлости совсем рядом от короля», – с ухмылкой заметил про себя сэр Филипп, вообразив, что благодаря собственной проницательности обнаружил сей факт первым, тогда как весь двор только это и обсуждал, когда Барбара Кастлмэн появилась в Уайтхолле.

Леди Гейдж подошла к парадной двери одновременно с Рудольфом Вайном, и когда тот, сняв шляпу, вежливо поклонился, она в ответ одарила его, как ей казалось, пленительной улыбкой, на самом деле леди Гейдж лишь скривила губы, что сделало ее еще больше похожей на лошадь.

– Вы сегодня здесь обедаете, мистер Вайн?

– Да, и смею заметить, я безмерно счастлив узнать, что вы тоже входите в число приглашенных, – обворожительным голосом произнес Рудольф.

В течение многих лет он старался быть очаровательным и с пожилыми дамами. Во многих случаях такое поведение себя оправдывало, и сейчас он очень хотел угодить жене Филиппа Гейджа. Пока они ждали, когда им откроют дверь, он взглянул на ее шелковое платье цвета шафрана и тихо произнес:

– Какое у вас очаровательное платье, леди Гейдж. Не часто встретишь умную женщину, которая знает толк в нарядах.

Лучшего подхода к леди Гейдж он не мог и придумать. Долгое время она считала, что стоит неизмеримо выше скучных жен Белфордшира. Она считала себя начитанной дамой и воображала, что, будь у нее счастливая возможность, открыла бы салон, членами которого стали бы самые остроумные и даже гениальные люди столетия.

Леди Гейдж жеманно улыбнулась, завораживая Рудольфа взглядом, и, подойдя ближе, сказала:

– Мы с вами поболтаем как-нибудь. Мне кажется, у нас много общего.

– Я к вашим услугам, – заверил ее Рудольф, размышляя, удобно ли сейчас одолжить у старухи денег.

Она выглядела глупой и уродливой. Ему не составит труда убедить старую каргу, что он влюблен в нее без ума, после чего изящно обобрать. Его размышления прервал лакей, отворивший дверь, и они прошли в освещенный зал, где оставили верхнюю одежду. Затем, громко выкрикивая имена, их пригласили пройти к хозяйке, ожидавшей в парадной гостиной. Там уже собрались гости, как и предполагал Рудольф, в основном пожилые – он называл их про себя дворцовыми святошами. Пэнси он увидел в другом конце комнаты, беседующей с архиепископом Кентерберийским. Рудольф поспешил к ней. Он подумал, что сегодня она выглядит еще более очаровательной в платье из серебряной парчи, украшенном крохотными жемчужинками. На шее – нитка жемчуга. Рудольф подумал, что он очень дорогой, но мгновенно забыл о деньгах, взглянув в глаза кузины, которая приветствовала его легкой улыбкой. Он поднес ее руку к губам, рука была холодна и безучастна. Пэнси, должно быть, сердится на него за то, что произошло днем, решил Рудольф. Именно тогда его посетило чувство, ранее ему незнакомое, в котором смешались любовь, уважение и восхищение, чувство, близкое к обожанию.

Самое удивительное, что Рудольф страшно боялся гнева девушки. Он готов был упасть на колено и поцеловать краешек платья Пэнси. И тут в нем вдруг возникло желание, настолько сильное и неудержимое, что Рудольф решил: он преодолеет любые преграды, но Пэнси будет принадлежать ему и только ему, он будет обладать ею любой ценой.

Она была такая маленькая и хрупкая, что, сжав ее в объятиях, он мог бы, казалось, силой заставить Пэнси пообещать ему то, чего так жаждал получить. И все же, несмотря на необъяснимую уверенность, Рудольф выдавил обычные слова приветствия и услышал в ответ не менее банальные фразы.

– Я должен встретиться с вами наедине, – отважился наконец Рудольф.

Он говорил так тихо, что только Пэнси могла его расслышать.

– Зачем? – спросила она ледяным тоном, как бы предупреждая, что не следует продолжать.

– Я должен вам сказать что-то очень важное. Давайте встретимся после приема в королевском саду или где вам будет угодно, только наедине.

Он увидел, как в глазах ее вспыхнула ярость.

– Кузен Рудольф, вы забываетесь! У меня нет привычки встречаться с молодыми людьми ни в личном саду их величеств, ни в любом другом месте.

Слова эти причинили ему такую боль, что он, сам того не желая, выпалил:

– Вы предпочитаете встречаться с ними в Стейверли?

Кровь прилила к щекам Пэнси, но она продолжала смотреть ему прямо в глаза, потом, не сказав ни слова, повернулась спиной, подошла к тетушке и встала рядом.

Она решила таким образом показать, что у нее есть защита, понял Рудольф. Тем не менее он не сожалел о своих словах. Пэнси должна принадлежать ему, он так решил, и, что бы там она ни говорила и ни делала, значения не имело – она станет его женой.

Рудольф даже не пытался задержать Пэнси, остался стоять на месте и теперь наблюдал за ней, надеясь смутить взглядом. Он чувствовал себя так, словно в первый раз вышел на охоту. Рудольф всегда считал охоту скучным занятием, правда, однажды и он испытал азарт – когда начал подкрадываться к великолепному оленю. Жажда убийства захватила его, хотя он прекрасно знал, что зверь никуда от него не денется. Такое же чувство испытывал сейчас, наблюдая за Пэнси. Она может бороться с ним, но все ее попытки уйти от него тщетны. Он победит, и ей придется ему отдаться. Рудольф так увлекся своими мыслями, что не заметил, как тетушка, беседуя с одним из его приятелей, оказалась рядом.